- Кажется, диалект древнемантийского… Даже, скорее всего, древнемантийский! Этот язык уже почти тысячу лет считается мертвым. С момента гибели Мантии.
- Ха! Линти! Ты загружала в себя такую чушь?! - Кани насмешливо фыркнула: - Ну ты даешь, подруга! Блондинка чуть смутилась:
- Мне было интересно… Историю надо знать… Пригодилось же!
Тем временем прибор остановился, упершись в кулаки юного пилота.
- Мозг ждет указаний, сэр, - заметил техник. - Продолжаем?
- Да, да! Конечно, продолжаем…
- Я протестую! - уже глуше - мешал колокол над самым лицом - повторил парень.
- Он не согласен, - поняла Линти. - И он испуган. Сэр, вы должны прекратить операцию! Капитан заметно удивился:
- Это почему, леди?
Линти подняла на него глаза. Капитан действительно недоумевал. Ошарашенная такой намеренной жестокостью, девушка вспыхнула.
- Вы что, не в своем уме, сэр?! - набросилась она. - Вы не учили устава?! Кто вам дал право насильственными методами воздействовать на пассажиров лайнера?!
- Да какой же он пассажир? - не понял капитан.
- Такой же, как и мы, сэр! Что бы вы сказали, если бы ваш сын вот так вот попал в беду, а его спасли и прозондировали против воли?
Видя, что оппонент заколебался, Линти окончательно добила его:
- Мальчик имеет такие же права, как и все мы! Если попробуете продолжить операцию, я расскажу отцу!
Представитель компании, до этого момента просто молча смотревший и слушавший, широко улыбнулся:
- Как вам такой аргумент, капитан?
- Ничего смешного не вижу! Гаерд, убирай свой зонд! Кани вздохнула.
- Ухты моя воительница! - насмешливо произнесла она, гладя Линти по голове. - Так мы ни-ког-да ни-че-го не уз-на-ем!
Говоря, Кани внимательно посмотрела на юношу. Линти же, как ошпаренная, вдруг развернулась лицом к подруге и резко выкрикнула:
- Кани!!! Прекрати!
- Что прекрати?! - Брюнетка залилась смехом. - Я все равно ничего не услышала. Мальчик защищается…
Девушка, похоже, сочла последнюю свою реплику двусмысленной, потому что стала смеяться гораздо громче.
Все видели, как Линти покраснела. Потом Кани резко оборвала смех. Глаза подруг встретились. Несколько минут они смотрели друг на друга, а экипаж с восхищением и тревогой взирал на их изменившиеся в гневе прекрасные личики, на сжатые до крови от длинных ноготков кулачки, на позу широко расставленных ног. Напряжение ощущалось в зале так же реально, как реально ощущается приближение силового поля. Подружки сцепились в поединке. Сцепились, не делая ни единого движения. Они что-то доказывали друг другу, хотя тишина, повисшая в зале, казалась сейчас абсолютной. Так могли только альтинки… Никто не рискнул вмешаться: ни офицеры корабля, ни солдаты службы безопасности, ни бар-терианские наемники. Все растерянно смотрели на девушек, боясь издать хоть один звук
Кани сдалась первой. Она вдруг покачнулась, как от удара.
- Ладно тебе, Линти, - Глаза "драчливой" Кани стали влажными, а веки заморгали, чтобы скрыть слезы обиды. - Ты что, влюбилась, что ли?
- Это только ты… влюбляешься… во всех… кого встретишь! - Линти говорила с остановками, словно запыхалась и очень устала. Но ее организм все же настолько оправился, что опять слегка зарумянились щеки - слова подружки укололи в нужное место. - Нельзя влезать в мир другого человека, если он против! Нельзя! Поняла?!
- Ну хорошо, хорошо. Нельзя так нельзя! - Кани даже отступила на шаг с непонятно откуда взявшимся испугом Для зрителей вообще осталось загадкой, что здесь сейчас творилось - девушки ничуть не пострадали физически, а вели себя как побитые. Обе были бледные, тяжело дышали, пошатывались.
- Говори с ним сама, Линти, на своем мантийском, если тебе так хочется! Никто не мешает! Говори… А мы вот послушаем!
Линти повернулась к лежащему в "саркофаге" юноше, и тут ее взгляд неожиданно столкнулся со взглядом больших темных глаз инопланетянина. Парень смотрел с каким-то странным тихим потрясением. От полученных еще совсем недавно эмоциональных травм или же ошарашенный увиденным сейчас, юноша забыл о необходимости хотя бы из вежливости отвести взгляд и продолжал углубляться в бездонную синеву глаз альтинки. Линти чуть насупилась, застигнутая врасплох, но тут же вгляделась в загадочную темноту чужого взгляда. Оба замерли, словно загипнотизированные
Пауза затянулась и обратила на себя внимание зрителей. Представитель компании вопросительно взглянул на Кани, мысленно спрашивая, не происходит ли между спасенным и Линти нечто подобное тому, что две минуты назад наблюдалось между подругами Кани пожала плечами.
Трудно сказать, кто стал кроликом, а кто удавом. Они не обменивались мыслями, не воздействовали друг на друга, а просто смотрели. Но… оба не могли отвести глаз. Кто-то должен был сделать это первым. Линти хотела, но уже не могла себя заставить. Григ даже не пытался. Секунды продолжали бежать. И тут между двумя парами глаз неожиданно возникла стена. И сразу все вернулось на свои места, и мгновенно разорвалась ментальная связь.
- Так, прекратили это дело! - заявил густой мужской голос, а чьи-то теплые сильные руки взяли Линти за плечи, отодвигая от "саркофага".
- Болер, - узнала Линти и провела рукой по глазам, расслабляясь.
- Да, моя прекрасная леди. Это - Болер - Так вовремя или не вовремя появившийся мужчина улыбнулся, но одними губами. "Стеной" оказался человек высокого роста, атлетического телосложения, в сером мундире старшего офицера армии, с холодным волевым взглядом и уверенными несуетливыми движениями, говорящими о жизненном опыте и солидном возрасте, которым противоречило явно лишенное морщин лицо двадцатипятилетнего парня - Что здесь происходит?
- Ничего, Болер. - Линти отстранилась, освобождаясь от рук офицера на своих плечах, - Ты не знаешь мантийского?
- Совершенно случайно знаю, а что? - взглянул офицер на юношу в нише реанимационной установки. - Мантийский? Ты мантиец, парень?
Последние три слова прозвучали на языке, понять который могли лишь трое: произносивший, Линти и Григ. Григ вздрогнул и помрачнел - рассчитывать на "языковой барьер" больше не стоило, но могло ведь быть и хуже - его наверняка ожидало зондирование, не заступись эта странная молоденькая женщина… Ему задали простой вопрос нужно отвечать, и быстро, по возможности с интонацией, проникнутой признательностью: Грига ведь спасли от смерти, спасли просто так, безвозмездно, из обыкновенного человеколюбия и жалости…
- Нет. Я не знаю, кто такие мантийцы, - тихо произнес Григ. - Я не мантиец. Спасибо, что спасли мне жизнь.
- Не за что! - Болер обернулся к капитану. - Спасли? Как это происходило?
Капитан пробежал взглядом по нашивкам на куртке офицера. Голографические ордена и золотые гербы говорили о высшем звании в Объединенном Флоте Лиги. Несмотря на то что тарибские торговые синдикаты мало общего имели как с Лигой, так и с ее армейской иерархией, все же отрывочных сведений хватило, чтобы капитан лайнера оценил превосходство человека в серой форме.
- Приняли сигнал о помощи с маячка вон на том кораблике, - с некоторой неохотой отрапортовал капитан. - Подобрали. Пилот чуть живой. На "стандарте" не говорит. Вот, собственно, и все.
- Как тебя зовут, парень? - спросил Болер, вновь обращаясь к спасенному.
- Григ.
- На чем летал?
- На паруснике.
- Странная игрушка, красивая. Хорошо управляешь ею?
- Да.
- Настолько, что намеревался пересечь Галактику?
- Нет. Не намеревался. Меня забыли.
- Как это?
- Сказали, что трое суток будем двигаться медленно, на досветовой. Я вышел покататься. Вернуться уже не смог - лайнер почему-то разогнался больше, чем обычно. А мой маяк не услышали, да я и не сразу понял, что случилось, думал вот-вот сбавят ход или вернутся.
- Вышел без разрешения капитана?
- Мне никто не запрещал.
- И никто не видел, как ты проходил шлюзование?
- Я не помню… Должны были видеть… Там ведь кругом камеры…
- Верно. Ты был один?
- Да.
Болер передал суть разговора остальным зрителям.
- Вполне вероятно, - заключил капитан. - Лайнер сбавил скорость, произвел разведку, может, чуть задержался, потом продолжил движение… Только кто позволил одному пассажиру, да еще такому молодому, выйти в открытый космос? Капитана за такие дела под суд отдадут! Чей был корабль? Как назывался?
- Как назывался твой лайнер, сынок? - перевел Болер Григу.
Григ наморщил лоб:
- Не помню… - Ему едва ли понадобилось разыгрывать забывчивость - перед глазами и в самом деле все еще сверкал бесконечный холодный свод Галактики, подавляя все прочие воспоминания и о детстве, и о последних днях перед операцией. Слепящее, яростное свечение ядра. Мертвая беззвучная бездна. Абсолютное страшное одиночество, от которого хочется выть, биться головой о стену, царапать прозрачную крышку кабины… Все эти ощущения отодвинули прошлую жизнь куда-то необозримо далеко, стерли все яркие отпечатки и острые переживания. Изменили представление и о жизни, и о времени. Каждое произносимое слово казалось Григу длинным и весомым. Над каждым словом он думал, взвешивал его, затем произносил медленно и спокойно, с наслаждением внимая собственному голосу. То, что могли с ним сделать, если раскроется истинная причина проникновения парня на инопланетный корабль, утратило всякий смысл. Не важно, чем все кончится и кончится ли вообще слишком ничтожна и незначительна жизнь одного Грига, или Грига и всех этих людей, или Грига и всего человечества - маленького, ограниченного скопления мыслящих таракашек, прячущихся где-то там, по не испускающим света планетам или по малюсеньким передвижным домам-корабликам…