Что ж, супостаты любят счета выписывать, а вот и мы им квитанцию пришлем. Лазаревич поднырнул и одну "саламандру" снизу за ногу уцепил. Долго вражеский боец не мучился и шепнуть ничего по "Аквакому" не успел, лейтенант ему мигом лезвие под лопатку сунул. А передний диверсант уже урез воды пересек и сразу стал доставать из резинового мешка оружие. Когда он в бесшумный "Грендел" обойму ставил, Лазаревич опередил на выходе из волн морских двух остальных диверсантов. И при том руки как следует расправил. Одному попал по горлу лезвием, другому ребром ладони по шее. И кубарем вперед.
Ухватив переднего диверсанта за щиколотки, опрокинул на землю. Тот резво, как подброшенный пружинкой, вскочил на ноги, вот чёрт нерусский, но ствол его "Грендела" уже был в руках у лейтенанта. Потом случился выстрел, похожий на пшиканье – и брызнув кровью, незваный гость улегся окончательно; сам виноват, зачем давить на курок, если можно в себя попасть? А Лазаревича атаковал последний диверс – видимо, отдышавшись после пропущенного тычка в горло. Прыгнул, как водится у крутых парней, ногой вперед, Чак Норрис этакий, я-а! Но Лазаревич пропустил его над собой, заодно резанув лезвием по паху, и отключил двумя хорошими ударами в череп тем самым "Гренделом". Говно нестойкое, а не оружие – разлетелся на куски. Это вам не киношку про Рэмбо снимать, где достаточно пластмассовых стрелялок и картонных русских.
Оглянувшись на воду, лейтенант увидел несколько пузырьков – похоже, от погружения тела. Значит, был еще один и сейчас он отваливает. Недолго думая, Лазаревич двинулся вдогонку. "Не долго думая" – эти ключевые слова часто подходили к его деяниям, в том числе по мнению старших офицеров.
Не отстает поначалу лейтенант, потому что здесь еще неглубоко и диверсанта он видит. Но метров через пятьдесят теряет "заднюю полусферу" врага из виду, и пузырьков от того нет – ребризер их не дает. У преследователя только дыхательная трубка и маска, несколько раз Лазаревич ныряет, но видимость при заходе солнца не очень, и он как будто насовсем распрощался с целью.
К югу от главного фарватера лежал на дне затонувший сейнер, его топ-мачта из-под воды торчала словно нога утопленника – типа привет от подводного царства. Не зная отчего, но Лазаревич почувствовал "тяготение", дунул к ней и, как следует набрав воздуха, пошел на погружение. Вплыл через мрачноватый проем на капитанский мостик и… словно увидел рыжие волосы покойной мамы и ее изящную ручку, показывает она ему, откуда грозит опасность. Полуобернулся и тут из бывшей штурманской кабинки на Лазаревича бросилось что-то крупное как афалина. Если точнее, здоровенный такой тип, шириной чуть ли не с моржа. Только лейтенант ожидал подвоха, потому вильнул и пенная дорожка пули пролегла рядом с ним, сам подался вперед, руку врага, оснащенную пистолетом, обезвредил ударом своего мачете. Кажется, и палец ему срезал.
Прямо перед ним была полнолицевая маска, за ней глаза человека, наполненные ужасом. Лазаревичу проще было б этого боевого пловца прикончить, а он решил в плен взять и сперва ухватился за его трубку вдоха. Услышал жалобный крик, что под водой на сортирное бульканье был похож, и как-то замешкался. А диверсант, высвободившись, поплыл с мостика уже без мешков. И почти сразу на глубину пошел, лейтенант успел только заметить, что двинулся подранок по направлению к внешнему рейду, где маячили грузовые суда, преимущественно из натовских стран. Попробовал еще догнать, нырнул – показалось, что видит следок крови от улепётывающего гостя – но уже совсем выдохся, стал подниматься, чтобы воздуха набрать.
И вдруг прямо на Лазаревича наплывает судно, форштевнем так и прет. Лейтенант едва успел прянуть в сторону – рядом с ним пошла бурая стена борта. Наверное, Лазаревич слишком поздно начал от кормы отплывать, его потянуло к винту – и вдруг осознал лейтенант, что это верные кайки настают. Его закрутило, словно вермишелину в кипящем супе, потом увидел он лопасть винта в ореоле пузырьков… Возможно, это было до удара. Или после.
Тишина, ни бульканья. Только несколько щелчков, словно провернулись шестеренки или, может быть, позвонки.
Океан изменил цвет, почему-то гиацинтовым стал. Лазаревичу показалось, что смотрит на самого себя, уходящего вглубь. И воду он уже не чувствует, пустота вроде вокруг. Рук-ног тоже не ощущает. Сколько он пробыл в этой пустоте, он и потом сказать не мог. В какой-то момент она утончилась и потрескалась, в нее стали проникать струи.
Лазаревич ощутил кружение мощного тела вокруг себя, почти что вихря. Ему казалось, что проглядываются плавники, гребень и фиолетовое зево некоего зверя, кружащего вокруг. А, может, он сам был этим зверем. Его прежнее тело исчезло или, может быть, вывернулось наизнанку и появилось другое, которое свилось кольцами и рванулось к поверхности.
Когда Лазаревич пришел в себя – рядом уже шлепали весла от шлюпки. Окончательно очухался уже на ее днище, когда из него полилась воды пополам с рвотой. Кстати, в левой руке он какой-то амулет сжимал – похоже, трофейный, с того "котика" сорвал.
Врач на базе позднее сказал Лазаревичу, что вытащили его из воды почти утопленником – шибко бледным был, даже зеленоватым, пульс едва прощупывался. Металлом все ж его не ударило, иначе б похоронка, но шмякнуло потоком так, что потерял сознание; получил гематомы на всё бедро и на полбока; также в перечне перелом ребра. А если что-то привиделось, то это, сынок, от недостатка кислорода.
Нагоняй от командира, конечно, Лазаревич заработал, ведь даже бойцам из ПДСС, которыми командовал капитан I ранга Пляченко, было запрещено под воду лезть – "чтобы не осложнять международную обстановку" – а тут какой-то морпех решил искупнуться. Но поскольку эти хреновы "котики" таких бы дел могли понаделать, то, в итоге, награда нашла героя – первый свой орден Лазаревич получил в 22 года.
На трофейном амулете, между прочим, вырезан змей не змей, человек не человек, а что-то среднее. Городницкий, личность эрудированная и многоученая, сказал, что вещица вообще из Южной Азии и изображает нага, человекозмея, способного перемещаться между мирами. От таких, дескать, все древние цивилизации произошли. Возьмем первые города на Ближнем Востоке, что появились на исходе неолита – Городницкий частил, произнося чисто по-питерски слово "что", едва за ним поспеваешь – возьмем Шумер с древнеиндийской цивилизацией, Хараппа-шмараппа, рассмотрим африканские культуры до прихода европейских колонизаторов. И везде он есть, человекозмей, собственной персоной или, на худой конец, присутствует культовое изображение змея, связанного со стихией воды.
А поскольку Городницкий не только лирик, но еще и физик, представитель "Океанприбора", который занимается установкой в Намибе стационарного гидроакустического комплекса, то пару экспериментов с амулетом провел. Например, попросвечивал (рентгеноструктурный анализ, электронография, нейтронография) и доложил, что это кристалл особый, который может играть роль "атомных часов" – благодаря особой дислокации, то есть перемещающемуся дефекту кристаллической решетки. Так вот эти "часы" останавливалась только раз – на пять секунд. Примерно в то время, когда Лазаревич встретился с судном… А вообще это дело надо специалистам по профилю, в Академию наук отправлять. Городницкий сказал, что и секторный гидролокатор засек одну странность, но тут говорить рано, да и отладка оборудования еще не доведена до конца.
Этот гидроакустический комплекс, кстати, разрабатывался для особо дальней связи с своими подводными силами, а также для обнаружения всяких вредных мокриц, подплывающих к берегу, с точным указанием пеленга и дистанции. Засёк и бери тепленьким, вернее мокреньким, или на худой конец, брось ему на головку гранату. Так что, когда будет всё налажено, ни один гад не прошмыгнет к берегу – ты спокойно спишь, а служба идет.
Переезд
По информации, полученной от друзей, те парни, которых наняло ЦРУ, должны были пожаловать с недружественным визитом на русскую базу в четыре часа ночи; совсем, получается, скоро. Командование обратилось было за подмогой к губернатору провинции, но бывший товарищ, а нынче господин Лупо велел не беспокоить; значит, есть у него уже счет в офшоре под сенью британской короны и это надо отрабатывать.
В общем, предстояло как-то наймитов крупного капитала опередить, без какой-либо подмоги. Успеть вывезти демонтированную аппаратуру гидроакустического комплекса на несколько сот кило весом. Это включало: уложить по-быстрому в ящики, запихнуть в минивэн, размером с Рафик, и доставить на причал порта Намиб, к которому ненадолго должен пришвартоваться кораблик ЧФ со скромным именем "Гидролог", пока что собирающий секторные гидролокаторы по периметру охраняемой акватории. На всё про всё – старлей Лазаревич и матрос Боря Келлер, его одесский земляк. Остальные наши специалисты и рота морпехов, по предписанию властей уже на "Гидрологе". Лупо-Залупо потребовал от последнего русского корабля до ночи покинуть порт. Оно понятно, потомки работорговцев вернулись, всякие там "Шелл", и получили ресурсы этой страны по дешевке; будет у нее почетное нижнее место в пищевой пирамиде, которую построил дядя Сэм; жизнь настанет веселая, но короткая, без бесплатных больниц и школ. Русские больше не нужны, да их и собственное командование отзывает… Не хотелось Лазаревичу думать об этом, но похоже что и в столичных кабинетах осторожных сменили трусы, а трусов – предатели. Нет у нас больше рубежа в Африке, да и зачем он, если уж Одессу и Крым сдали… да и в самой Москве чикагские мальчики прямо делают то, что у Гитлера не получилось, страну кромсают, заводы и науку кончают…