Я пожал плечами. Волшебное копье было опытным образцом, существовавшим пока в единственном экземпляре, и нам с рыцарем Леопарда было поручено проверить, его в бою. Конечно, я одержал убедительную победу, но Волшебное копье было здесь ни при чем.
- Наверно, надо продолжить испытания, - промямлил я.
Меня больше интересовало поведение Тины. Гусев прокрутил запись дважды, и каждый раз Тина в решающий момент схватки бледнела от волнения и прижимала ладони к щекам. Бабуся скептически поджимала губы.
- Чем бы дитя ни тешилось, - иронически заявила она. - Тоже мне, рыцари! Копья-автоматы, щиты-автоматы, броня - из терилакса, лазером не пробьешь…
Тина немедленно поддержала бабушку.
- Рыцари в старину дрались, рискуя здоровьем и жизнью. Это были настоящие мужчины! А вам сейчас ничто не. грозит - в худшем случае, получишь несколько синяков, да с лошади шлепнешься-. А смог бы современный рыцарь выйти на бой, скажем, с Ричардом Львиное Сердце и победить его? И не в терилаксовой броне, а в старинной стальной? И с деревянным копьем?
- Уверен, что Алексей победил бы, - тотчас вскочил Пашка. Тина ему, безусловно, нравилась, но вынести нападки на любимый спорт он не мог даже от нее. - Современные методы тренировки, достижения физиологии, психологии, спортивной медицины, умелое чередование силовых и скоростных нагрузок дают нам неоспоримые преимущества!
Тина выслушала Пашкин панегирик и о чем-то задумалась. Гусев налег на пирог - ел да похваливал. Бабушка так и таяла, слушая его слова. Она всегда радовалась, когда нам нравилась ее стряпня, а пирог получился на славу. Недаром она была магистром Кулинарной академии… А Тина все думала о чем-то и сидела тихо, как воробышек. Павел сделал возле нее пируэт, но она даже не заметила.
- Мне надо поговорить с одним знакомым, - сказала она чуть позже, словно обдумав свою мысль. - Но я не хотела бы вам мешать.
- Пойдем в мой кабинет, - сказала бабушка. - Там тебя никто не услышит, - и она увела девушку.
Через несколько минут та вернулась повеселевшая. Гусев тут же подскочил к ней и стал потчевать пирогом. Я потянулся к бокалу, чтобы налить ей трехцветный кос, но этот нахал опередил меня. Она взяла бокал, улыбнулась Пашке, а в мою сторону даже не посмотрела. Да и зачем ей на меня смотреть, если я, профессор кафедры экстремальных состояний, в институте торчу у нее перед глазами четыре дня в неделю? Я глядел, как она пьет кос, - красные, оранжевые и синие струйки извивались в бокале, не смешиваясь и не меняя цвета, - и Тина нравилась мне все больше и больше. Я еще раз позавидовал Пашке, что у него такая девушка, и со вздохом повернулся к нему, чтобы послушать, о чем он разглагольствует. А говорил он, оказывается, о том, что скоро Тина станет кандидатом наук.
- Ты, Пашенька, слегка преувеличиваешь, - сказал я мягко. - Диссертация еще не готова, так что раньше будущего года защиты не будет.
- Ты, Лешенька, слегка вздремнул и все прослушал, - нахально заявил Гусев. - Под твоим руководством она может еще пять лет без толку провозиться. Я говорю о другой диссертации.
И тут я с удивлением узнал, что у Тины готова диссертация на звание кандидата экономических наук.
- И какова тема диссертации?
- "Пути перехода от феодализма к коммунизму", - ответила вместо Тины бабушка. В этом доме положительно все, кроме меня, знали об этой девушке массу интересного. - По-моему, очень любопытная тема. Тина мне как-то рассказывала…
- Как, как? - я не поверил своим ушам. - От феодализма к коммунизму? Это что - самая актуальная проблема современности?
Тина пожала плечами.
- У нас в Институте первобытной экономики считают эту проблему очень важной.
- Да где ты найдешь феодализм в двадцать седьмом веке? - чуть не закричал я. - В созвездии Гончих Псов?
- А хотя бы и так, - снова вмешалась бабушка. - Или тебя волнуют только твои турниры? Кстати, они пришли к нам из феодальных времен.
Эти слова меня сразу отрезвили. Я виновато посмотрел но Тину, но тут замигал огонек над дверью - кто-то просил разрешения войти.
Вслед за бабушкой вошел высокий плотный человек, вежливо наклонил голову - сначала в сторону Тины, потом в мою и Гусева - и поздоровался.
- Я робот номер… - гость назвал несколько цифр. - Кто из вас Алексей Северцев?
Он был одет в обычное платье, и его выдавало лишь чуть застывшее выражение лица - впрочем, довольно приятного, - чересчур равномерные движения да еще тембр голоса. В остальном он был совсем как человек - ростом почти не уступал мне, но казался пошире в плечах, двигался уверенно и держался с достоинством.
Я встал из кресла и назвался.
- Имею честь вручить лично вам строго конфиденциальное письмо. - Робот достал из кармана модного костюма конверт и протянул его мне. - Отправитель этого письма просит, чтобы содержание его осталось в тайне.
Я никогда еще не получал секретных писем и растерянно взял конверт, не зная, что с ним делать. Я посмотрел на бабушку - она пожала плечами, на Тину - та глядела в окно, на Пашку - тот сделал круглые глаза и отвернулся.
Я развернул письмо. Оно было напечатано на старинной настоящей бумаге. В верхнем углу голубого листа красовался гербовый щит - я, рыцарь межпланетного класса, в геральдике разбирался хорошо. Герб изображал царскую корону, над которой светало зеленое солнце. Я взглянул на герб мельком, посмотрел на подпись - ее не было, - и стал читать.
Вот что было в письме.
"Рыцарю Черной Башни Алексею Северцеву.
Мне давно известно о вас как о человеке отважном, благородном и мудром. Именно таким должен быть тот, кому смогу я доверить свою судьбу, свое счастье, свою жизнь. Страшное положение, в котором я нахожусь, абсолютно исключает все пути, которые мог бы предложить для моего спасения непосвященный. Меня может спасти только один человек, и этот человек - вы.
Если мое письмо, этот вопль о спасении, затронуло вашу душу, если вы захотите хотя бы выслушать меня - приходите. Мой посланник проводит вас. Но торопитесь! Сегодня все еще в нашей власти. Завтра, возможно, будет поздно".
Я перечитал письмо три раза. Все было ясно и в то же время непонятно. Я даже не мог догадаться, кто пишет- мужчина или женщина.
- Куда мне надо ехать? - спросил я робота.
- Мне поручено доставить вас на место, - ответил тот, - Автокиб ждет вас внизу.
- Ты надолго? - спросил Гусев.
Я посмотрел на робота.
- Вы возвратитесь, как только пожелаете. Может быть, через час или полтора.
- Тогда я пойду, - сказала Тина. - Не провожайте меня.
Она попрощалась со мной и Пашкой, чмокнула бабусю и вышла.
- Я сейчас спущусь, - сказал я роботу. - Подождите меня внизу.
- Пожалуй, я тоже пойду, - вздохнул Гусев. - Пока. Утром поговорим.
- Как ты думаешь, бабуся, он ей очень нравится? - спросил я неожиданно для самого себя и смутился.
- Он - ей? - переспросила бабуся. - Знаешь, Лешенька, мне почему-то кажется, что он ей совсем не нравится…
Глава 3. Принцесса Изумрудной звезды не хочет замуж
Выйдя из лифта, я остановился на тротуаре, ища глазами своего провожатого. Но кроме мальчишки, который ел вишни из большого пакета, никого не было видно. Он, видимо, стоял тут давно - выплевывал косточки прямо на тротуар, и у его ног на голубом резинобетоне их валялось изрядное количество. Рядом суетился жукоглазый уборщик, стараясь собрать мусор, а мальчишка с видимым удовольствием отпихивал его ногой. Бедняга автомат отпрыгивал, потом, обиженно повертев усами, подбирался к нахалу с другой стороны, но опять получал пинок.
Тут возле тротуара остановился автокиб, и таинственный робот-посланник пригласил меня сесть.
- Мальчик, не мешай автомату, - сказал я строго.
Мальчишка громко рассмеялся и стрельнул в меня косточкой.
- А зачем этот дурак хотел утащить мои вишни, - сказал он. - Я только положил, а он выскочил и цоп их… Пускай теперь помучается.
- Ну, ну, - пробормотал я. - А живот у тебя не заболит?
Наверно, такая же мысль уже приходила, шалопаю в голову. Отъезжая, я увидел, как он высыпал весь пакет прямо на неповинного мусорщика и отправился восвояси.
Мы ехали минут двадцать. Иногда я замечал, что направление движения меняется. Очевидно, мы кружили по транспортным туннелям, запутывая след.
Автокиб остановился у подъезда обычного дома, каких в любом городишке наберется сотня. Мы вошли внутрь и поднялись на лифте. Робот распахнул передо мной дверь, и мы очутились в большом холле.
Я огляделся. Стены холла были украшены вьющейся зеленью. Левая - прозрачная и явно раздвижная - стена отделяла комнату от глубокой лоджии. В правой стене виднелся камин, возле него стояли кресла, а на полу валялась медвежья шкура, скорее всего синтетическая. В дальнем углу стоял цветорояль. Все было как обычно, обстановка ничем не выдавала вкусов хозяина или рода его занятий, и если бы не картина на стене, противоположной входу, я мог бы принять это помещение за не очень уютный вестибюль гостиницы.
Уже первый взгляд на картину заставил меня внутренне вздрогнуть, и я торопливо сделал несколько шагов, чтобы рассмотреть ее вблизи, потому что на ней была изображена девушка, с которой я расстался всего полчаса назад.