Глава 5. Меня приглашают в Дом Без Окон
За последнюю неделю я несколько раз встречался с Ганелоной - надо было обсудить множество деталей, получить от нее документы на право посещения Изумрудной, потренироваться в языке (их Единый звучал для нас архаично, и мне пришлось ночей пять провести с гипнопедом), разузнать о ритуале рыцарских схваток. Кроме того, я должен был пройти курс прививок и сдать зачет по самопомощи, обязательный перед посещением других планет. С удивлением я узнал, что на Изумрудной существует денежная система. Об этой непременной особенности первобытных цивилизаций я совершенно позабыл, с деньгами обращаться не умел.
- Не смущайтесь, Алексей, - подбадривала меня Ганелона. - Я снабжу вас достаточной суммой, и, кроме того, вы сможете обратиться там к верным людям - я расскажу, как это сделать. Да, кстати, вы не будете возражать, если я дам вам провожатого? - И она показала на робота. - Он теперь просто напичкан разнообразнейшими сведениями об Изумрудной.
Тот вежливо наклонил голову и сказал:
- Я буду польщен, если сумею оказаться вам полезным.
- А что вы умеете? - спросил я с сомнением.
- О, не беспокойтесь. Я сделан надежно и с расчетом на самые неожиданные ситуации. Я сильнее любого человека, не нуждаюсь в еде, питье и атмосфере, хорошо вооружен, имею радиосвязь. Знаю приемы первой помощи, разбираюсь в технике, умею производить многие ремонтные работы, могу служить транспортным средством. Энергией заряжен на полтора года. Кроме того, я ничего не забываю, никогда не сплю, вижу в темноте, могу служить переводчиком с сорока языков, а также расчетчиком, справочником по основным разделам науки и техники…
- Довольно, довольно, - замахал я руками. - Вы меня убедили. Буду рад иметь такого спутника. Но только скажите, пожалуйста, как я должен вас называть? У вас есть какое-нибудь имя, номер или позывные?
- Называйте меня Петровичем, - сказал робот. - Мы, роботы, все считаем себя сыновьями нашего изобретателя, Петра Ивановича Федосеева, и любим, когда нас называют Петровичами.
- Ну-ну, - пробормотал я. - Значит, будем знакомы. Зовите меня Алексеем. И предлагаю перейти на "ты".
- Согласен, Алексей, - ответил он.
Я впервые в жизни пожимал руку роботу и очень удивился, что она оказалась самая обыкновенная - может быть, лишь чуть более твердая, чем у меня. По моим представлениям, рука механического существа должна была напоминать клещи.
- Петрович, а ты действительно очень сильный? - спросил я.
Робот взял стоявшую у камина кочергу.
- Ты сможешь ее сломать? - спросил он.
Кочерга была отштампована в высокочастотном поле из терилакса. Сломать ее? Вот если ударить по ней Эскалибуром…
Тут у меня от удивления глаза полезли на лоб - робот разжал кулак, и на пол упали две половинки кочерги. Я только развел руками.
- Да, Петрович, с тобой будет не страшно в любых переделках, - сказал я серьезно. - А вам, Ганелона, я сделаю другую кочергу - из настоящего железа.
- Я буду этому очень рада, - улыбнулась принцесса, вскидывая на меня свои огромные глаза.
Меня словно жаром обдало. Нет, до чего же она похожа на Тину!
Вечером мы с бабусей распивали чаи. На столе пел самовар - правда, не старинный, с огнем и дымом, а стилизованный, аккумуляторный. Бабушка дула на блюдце и косила глаза на какую-то очень древнюю и дряхлую книгу, время от времени осторожно перелистывая желтые страницы.
- Что ты читаешь? - спросил я.
- О, это замечательная книга. Я разыскивала ее лет сорок и вот с трудом нашла в одной частной коллекции. Это "Книга Молоховец", - с гордостью возвестила она. - Слышал?
- Конечно, конечно, - с энтузиазмом ответил я. - Как же можно не слышать! Книга Бытия, Книга Экклезиаст и Книга Молоховец - это же основа человеческой культуры! - И я продекламировал:
Всему свой час, и время всякому делу под небесами:
Время родиться и время умирать,
Время насаждать и время вырывать насажденья,
Время убивать и время исцелять…
- Ну вот, понесло тебя, - пробурчала бабушка, отрываясь от книги. - Если не знаешь, то так и скажи.
- Ф шисни не слыхифал, - сознался я, заталкивая в рот огромный кусок хлеба с вареньем. - Кто же этот Молоховец? Пророк или философ?
- Елена Молоховец была замечательная русская женщина, жившая где-то в XIX веке. Она принесла человечеству больше пользы, чем сотни пророков, вместе взятых! Она научила людей, как надо вкусно готовить.
- Что-что?
- Да, она написала прекрасную поваренную книгу, вот эгу самую, которая выдержала десятки изданий. Если бы не она, многие уникальные рецепты русской кухни пропали бы бесследно. Вот слушай: "Уха из стерляди с шампанским…". Ты пробовал хоть раз такую? "Цыплята, фаршированные малороссийским салом… Яйца выпускные под соусом…" Или вот: "Гренки с мармеладом из чернослива". Это специально для тебя - ты же у меня сластена. На днях тебе сделаю.
- Угу, - сказал я. - Только я, бабуся, уезжаю.
- Опять на сборы? Или, может быть, в Гималаи?
- При чем тут Гималаи, - буркнул я. В Гималаях, как я знал, собиралась проводить свой отпуск Тина. - Я отправляюсь на Изумрудную.
- Это что - какой-нибудь спортлагерь?
- Нет, это планета.
- Значит, в космонавты записался… - Она о чем-то задумалась и вдруг сделала совершенно неожиданный вывод. - Женить тебя надо, голубчика.
- Бабушка, при чем здесь женитьба? У меня и девушки-то нет.
- И не будет никогда, если и дальше станешь от них прятаться.
- Да разве это девушки? Им все равно - что я, что Баязет, лишь бы знаменитость.
- Зачем ты говоришь неправду? А Тина? Неужели она тебе тоже не нравится?
Я постарался спрятаться за самоваром.
- Ах, бабушка, ну что ты говоришь! Тина - подружка моего товарища, моего тренера. Она дружит с ним больше года. При чем тут я?
- Вот-вот, и я то же самое говорю. Год дружат и еще десять лет будут дружить, а может, и двадцать. Твой Гусев хороший человек, хоть и пустой, но эта девушка не для него.
- Почему это Павел пустой? - громко возмутился я, обрадовавшись возможности переменить тему. - Ты же знаешь, какой это замечательный товарищ! Да он руку даст отрубить за меня!
- Насчет руки или ноги не знаю, а что парень он не стоящий, уверена. А ты Тине нравишься - вот тут уж я готова дать руку на отсечение.
Бабушка уверенно сворачивала разговор на свое. Мне было приятно слышать то, что она говорит о Тине, но обсуждать эту тему ни с кем не хотелось. К тому же бабушка явно преувеличивала - следов интереса к своей особе со стороны Тины я не замечал. А вот нападки на Гусева меня всерьез разозлили.
- Ты разве забыла, что он спас меня на Яблоновом хребте? У меня окоченели руки, и самое большее минут через пять я загремел бы вниз. А Павел пошел ко мне без страховки, не дожидаясь остальных, рискуя свалиться тоже. Потому что знал, что я долго не продержусь.
- Так я не говорю, что он злыдень какой-нибудь. Просто не тот он человек, с которым тебе надо дружить.
- Бабушка, я же тебе друзей не выбираю, - ляпнул я, не подумав.
Это было очень грубо и невежливо. Бабушка обиделась, поджала губы и замолчала. Чай мы допили в полной тишине. И только когда я встал и буркнул "спасибо", она сказала:
- Тебе какой-то конверт прислали.
Это было приглашение явиться к Верховному комиссару Звездного Совета.
Стоэтажная башня Звездного Совета была самым высоким зданием столицы. Возвели ее двести лет назад, когда архитекторов охватила очередная лихорадка новаторства. Здания-шары, здания-деревья, здания-зонты, здания-пирамиды были уже пройденным этапом. Новым увлечением стали здания без окон. Строить их - дешево, рационально, быстро, - так уверяли авторы проектов. Телеэкраны во всю стену прекрасно заменят окна, и видеть в них можно будет не изо дня в день одно и то же, а любой пейзаж по выбору - море, горы, лес, Ниагару, Сахару. Были даже запущены специальные "пейзажные" спутники, которые транслировали по сорока каналам сорок разных пейзажей - с ветром, птицами, восходами и закатами. Постепенно число пейзажей довели до полутора сотен, включив в них морское дно и марсианскую пустыню. Но мода на телеокна быстро прошла, жить среди телефицированных стен мало кому понравилось, и здания без окон потихоньку переделали в обычные. Теперь их осталось совсем мало, в основном административные; здание Звездного Совета было среди них самым известным…
В вестибюле меня встретила очаровательная блондинка в голубой униформе. Я показал ей приглашение. Она сразу засуетилась, стреляя в меня красивыми глазками.
- Я знаю о вас… Меня предупредили, что вы придете… Верховный комиссар вас ожидает. - Она сказала несколько слов в микрофон, приколотый к ее форменной блузке вместо брошки. - Разрешите вас проводить.
Она так таращила на меня глаза, словно я был по крайней мере о двух головах, и все о чем-то щебетала. А в кабине лифта вдруг спросила:
- Скажите, вы действительно… рыцарь Черной Башни? Я видела вас на Малом Споре и запомнила. Меня зовут Виола. Можно, мы теперь будем знакомы? Я так люблю конный бой - не пропустила ни одного соревнования!
Ах, нелегкая тебя возьми! Я огляделся, но из лифта выскочить было невозможно. Конечно, она прочитала в приглашении мою фамилию, и теперь начнутся записки, букеты, вздохи, охи. И чего занесло ее в Дом Техники?
- За кого же вы болели на Малом Споре? - спросил я, с отчаянием глядя на световое табло, цифры на котором словно заснули. Уж скорей бы доехать!
- Я сама участвовала в Споре. Я сделала тот самый верстак, который вы разрубили…