Что я смогу сделать для своей Родины? Не знаю. Честно скажу, что не знаю. Конфликты на КВЖД, на Хасане, Халхин-Голе, зимняя война с Финляндией показали неготовность Красной Армии к войне. Неплохая по качеству и немалая по количеству техника бесполезна без специалистов и без командиров, способных грамотно её применить. Любое предложение по совершенствованию армии воспринимается как критика генеральной линии партии и приводит к репрессиям среди офицеров, особенно среди тех, кто выступал за замену политзанятий боевой подготовкой, считая, что политическую сознательность нужно воспитывать в процессе занятий по боевой подготовке.
После расстрела маршала Тухачевского все перспективные военные разработки объявлены вредительскими, а специалисты, работавшие с Тухачевским, репрессированы. Никакой разведке не нужно вредить русским, они себе сами так навредят, что сотни шпионов этого сделать не смогут. И так будет всегда, пока существует Россия, пока Россия не переродится, а переродиться она может только тогда, когда все недостатки будут вывешены на доску позора до тех пор, пока власть в России станет не наследственной. Чтобы избранный человек был на должности столько, сколько положено по закону, и чтобы не было никаких оснований для продления его царствования. Чтобы в России перед законом были все равны. Чем больше человек у власти, тем больше вокруг него прилипал, которые будут делать всё, чтобы обогатиться, а не работать на благо родины. Чего дёргаться, когда ты при власти и тебе закон не писан, как и твоему покровителю.
Глава 4
В начале июня в составе совместной группы с абвером я выехал на восточную границу генерал-губернаторства. Задача – проверить подготовку боевых групп.
Абвер проделал огромную работу, создавая агентурные группы из коренного населения, то есть из русских, поляков, украинцев, грузин, финнов, прибалтов. В каждой группе насчитывалось 20—25 человек в советском обмундировании и с советским оружием. Во главе группы всегда был немецкий офицер. Группы по карте и при помощи проводников изучали прилегающую к границе местность на глубину от пятидесяти до трёхсот километров для ведения разведки и диверсий. Унтер-офицерами в группах были выходцы из Галиции, Закарпатья и эмигранты из горных районов Кавказа. Обучение агентурных групп началось ещё в 1938 году в Баварии. После подписания немецко-русского пакта о ненападении, всю работу передали в руки японцев, так как формально в Германии подготовка диверсионных групп была запрещена, но в сорок первом году японцам сказали спасибо.
Неужели наша разведка не знает ничего об этом? Для чего она тогда нужна? Почему у меня забрали связь? Всегда говорили, что хороший расчёт – залог прочной дружбы. Доверяй, но проверяй. Кто мог поверить Гитлеру? Похоже, что НКВД, подписав соглашение с РСХА и определив одинаковых врагов, успокоило советское руководство в том, что Германия не является врагом Советов.
Прикажете мне пересекать границу, чтобы сообщить о военных приготовлениях немцев? Глупо. Мне кажется, что десятки людей уже сообщали об этом, особенно о появлении военнослужащих в советской военной форме. Дай Бог, если эти люди остались живыми, а, может, они, сидя в застенках НКВД, кляли себя в дурости из-за стремления предупредить страну Советов о грозящей ей опасности. Предупреждать нужно того, кто заботится о своей безопасности. Иначе все действия в этом направлении будут пустым времяпровождением.
Вечером двадцатого июня я доложил Мюллеру о результатах работы.
– Долго не задерживайтесь, коллега Казен, – сказал мне шеф, – посмотрите, как пройдёт начало, как наши зондеркоманды будут собирать архивы и отправлять их в рейх. Мы туда придём, когда там прочно установится новая власть. Как взаимодействие с людьми Канариса?
– Я вас понял, бригадефюрер, – ответил я, – наши коллеги основательно поработали и у них много наработок, которые бы нужно было бы передать в наше ведомство.
– Хорошо, по этому вопросу доложите по приезду, – сказал Мюллер.
Нравилось мне работать с Мюллером. Никакого словоблудия и разговоров за политику. Конкретный доклад, конкретные предложения и конкретные решения. Подчинённому не нужно домысливать за начальника, а что же он хотел сказать на самом деле?
Вечером мы сидели в представительстве абвера в генерал-губернаторстве, которое расположилось в польской помещичьей усадьбе. Абверовцы любили жить с шиком и свою агентуру вербовали не в землянках или в тюремных камерах, а создавали шикарные условия для работы.
Подполковник Шнееман сидел за столом с сигаретой в руке, а я полулежал на тахте в стиле ренессанса и перебирал струны семиструнной гитары.
– Не покажете своё искусство, дорогой фон Казен, – сказал подполковник, указывая на гитару.
Я подобрал подходящую мелодию и спел ему несколько куплетов из давно написанной мною песни:
Я целую вам кончики пальцев, Чтоб сказать, как я сильно люблю, Закружу вас в таинственном вальсе И верхом вас умчу к кораблю. И в каюте под песню прибоя Я отдам вам навеки себя, Нас отныне всегда будет двое И дадут нам названье семья. С вами нас обвенчает священник С бородой и с кинжалом-крестом, Вам морское устрою крещенье И к себе поманю я перстом…
То же самое я спел и по-немецки.
– Браво, господин фон Казен, – поаплодировал Шнееман, – только немец может так вот легко спеть песню на многих языках. Я давно хотел вас спросить о загадочной русской душе. Я читал рекомендованного нам русского писателя Фёдора Достоевского, но никак не могу почувствовать, в чем же состоит русская душа? Может, вы, как знаток России, поделитесь русским секретом? Что из того, что девочка пошла на панель и что из того, что бедный студент топором убил старуху-ростовщицу? Или один поганый и чужой для всех старичок терроризировал благородное семейство? Такие события случаются ежедневно во всех странах, и никто не говорит о какой-то загадочной нерусской душе. Почему именно русская душа так загадочна?