Спальня — с кроватью, которая сгодилась бы и для небольшой оргии, — соединялась с ванной, предназначенной как для влажного, так и для сухого мытья и снабженной автокамердинером для ухода за одеждой. Окон здесь не было.
Она вышла обратно, и Вал Кон провел ее через центральную комнату ко второй двери — за ней оказалось зеркальное отражение первой спальни с такой же ванной.
В кухне имелось довольно высоко расположенное оконце и еще одна дверь.
— За ней — технический коридор, который выходит в другой, а тот заканчивается у лестницы, которая…
— Приведет меня в подвал? — предположила она.
Он улыбнулся и вернулся в центральную комнату.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
— Еще как! Но сначала приму душ. А потом буду спать — часов двенадцать. Или, может, сначала выпью, а потом приму душ. Кинак, — добавила она в ответ на его вопросительный взгляд, назвав напиток наемников.
Он нахмурил брови, просматривая меню.
— Похоже, бар очень неполон, — извиняющимся тоном сказал он. — Могу я предложить земного виски?
— Виски? — переспросила она изумленно.
Он кивнул, и она осторожно устроилась на одном из табуретов.
— Виски вполне годится, — сказала она. — Льда не клади. Ощущение блаженства разбавлять не следует.
Он нажал кнопку — и передал ей тяжелую стеклянную стопку, наполовину заполненную янтарной жидкостью.
Прикрыв глаза, она сделала маленький глоток и неподвижно застыла на несколько мгновений, после чего испустила вздох глубочайшего удовлетворения.
Вал Кон ухмыльнулся и ввел в бар свой выбор.
— Что это?
Она уже снова открыла глаза.
Он покачал бокал с тонкой ножкой, где заколыхалась бледно-голубая жидкость.
— Алтанийское вино, мисравот.
— Так здесь выбор ограниченный, да?
— Не такой уж плохой для квартиры, которую сдают внаем.
— Ну, что ж, — согласилась она, разыгрывая сцену со всей серьезностью. — Когда соберешься покупать квартиру, не забудь о том, какие уцененные бары постоянно пытаются всучить. Пусть на нем золотыми буквами напишут «люкс» и заправят пшеничным спиртом.
— Буду помнить, — серьезно пообещал он, обходя бар по дороге к окну.
Однако он остановился, не дойдя до него, и вместе этого устроился на угловом диване, чуть было не вздохнув, когда мягкие подушки приняли в себя его тело. Отпив вина, он все-таки вздохнул. Голова у него болела ужасно.
Позади двигалась Мири. Он опустил голову на подушку. Держа стопку в руках, она прошла мимо дивана на почтительном расстоянии, обошла кресла и приблизилась к окну сбоку. Стоя чуть в стороне, она стала смотреть на улицу, время от времени умело отхлебывая виски.
Он вдруг понял, что Мири очень устала. Неизвестно, сколько времени она провела в бегах. А он слишком устал, чтобы задавать ей новые вопросы. Он полуприкрыл глаза. Попытку довериться другому человеку трудно делать на фоне головной боли и усталости.
Она отвернулась от окна, и на ее лице промелькнуло изумление, когда она увидела, как он сонно растянулся на подушках, закрыв глаза длинными ресницами, открыв шею.
«Она видит мою уязвимость», — подумал он, и эта фраза нашла какой-то отклик в его гудящем от боли черепе. Он повернул голову и открыл глаза.
— Я совсем выжата, — тихо сказала она. — Где мне спать?
Он махнул рукой.
— Выбирай.
Спустя секунду она кивнула и пошла направо. Дойдя до двери спальни, она обернулась и посмотрела на него.
— Спокойной ночи.
И исчезла раньше, чем он успел ответить.
Когда дверь закрылась, он вздохнул и сделал большой глоток вина. Ему тоже следовало бы отправляться спать.
Вместо этого он быстро встал и подошел к окну так, как это сделал бы свободный человек. Он смотрел в окно так, словно находился в безопасности и не ожидал нападения врагов.
Улица была ярко освещена и пустынна. Легкий ветерок время от времени начинал трепать какой-то кусок пленки.