- Хорош пригород, - усмехнулся Болотников. - Побольше прежних столиц. Между прочим, я был здесь в последний раз ровно сто лет тому назад; это был сравнительно небольшой город. Я говорю, конечно, о Полтаве, а не о Селене.
Шарэкс начал замедлять ход. Мощный гул, едва слышный внутри вагонов, теперь как будто совсем смолк. А может быть, управлявший поездом автомат выключил двигатели, рассчитав, что инерции хватит до перрона станции.
Селена осталась позади. Быстро надвигались массивы окраинных зданий самой Полтавы.
Более нетерпеливые пассажиры стали подниматься со своих мест. Вагон не имел никаких перегородок, или купе. Он представлял собой одно сплошное помещение, пол которого был застлан мягким, пушистым ковром. Маленькие столики, буфетные и книжные шкафики, переносные экраны телеприемников составляли его обстановку. Кресла можно было ставить где угодно, по желанию пассажиров.
Металлический голос произнес:
- Полтава!
- Прощайте, голубчик! - сказал Болотников. - Мне было очень приятно познакомиться с вами.
- Вы долго пробудете в Полтаве?
- Недели две.
- Тогда не прощайте, а до свидания. Я буду здесь через три дня.
- Встречать Шестую?
- Вот именно.
- Ну, значит, увидимся, если вы захотите, конечно.
- Обязательно захочу. Кстати, вы знаете, что Гианэя будет здесь?
- Знаю и хочу ее видеть. До сих пор не пришлось. Только на снимках и на экранах.
- Вы хотите с ней познакомиться?
- Даже очень хочу, но как это сделать?
- Гианэю сопровождает в качестве переводчика моя сестра. Подойдите к ней, передайте привет от меня, и она вас познакомит.
- Спасибо! Я обязательно это сделаю. Гианэя меня очень интересует. Кстати, это ее действительное имя? Я хочу сказать, оно так и звучит на их языке?
- Не совсем так. - Муратов произнес медленно, растягивая слоги: - Гий-аней-йа. Вот примерно так звучит это имя. Так представилась она при первой встрече с людьми полтора года тому назад. Мы стали звать ее проще - Гианэя.
- И она?
- Сразу стала отзываться на это имя.
- Вы знаете их язык?
- Знаю все слова, которые смог запомнить. Примерно слов двести.
- Трудный язык?
- Да нет, не очень. Вас удивит то, что я сейчас скажу. В этом языке мне чудится что-то знакомое.
- Как это может быть? Язык чужой планеты…
- Мне самому это странно. Но никак не отделаться от впечатления, что слова звучат знакомо. Может быть, когда будет известно больше… Пока мы знаем немного. Эта странная девушка не хочет знакомить нас со своим языком.
- Но почему?
- На это может ответить только сама Гианэя. Попробуйте!
Шарэкс остановился. Перрон вокзала скрывала глухая стена предохранительного туннеля. В полу образовалось отверстие (казавшийся сплошным ковер разошелся в этом месте). Откуда-то из нижней части вагона скользнули вниз ступени широкой лестницы.
Болотников еще раз попрощался с Муратовым, еще раз поблагодарил его и вышел. С ним вышло человек десять. Снизу поднялись другие пассажиры. Муратов не спускался на перрон - он знал, что шарэкс простоит всего четыре минуты.
Прозвучал сигнал отправления. Люк в полу вагона закрылся. Ковер сдвинулся, и нельзя было заметить, где проходит его раздвижной шов.
Вагон чуть заметно покачнулся. Поплыли, рванулись, исчезли стены туннеля, поезд вылетел под открытое небо. Все быстрей и быстрей замелькали дома Полтавы, шарэкс стремительно набирал скорость.
Вскоре город исчез за горизонтом. По обе стороны полотна дороги расстилались бесконечные желтые поля. Всюду - виднелись вечелектры. Огромные, неуклюжие с виду, они медленно ползли среди моря хлебов, и, казалось, им не было числа. Шла вторая в это лето уборка урожая.
Муратов почувствовал, что голоден. Буфетный шкафик "снабдил" его стаканом горячего черного кофе и бутербродами.
Возвращаясь к своему креслу, Виктор вспомнил Болотникова.
"Славный старик! - подумал он. - Чудаковатый, но очень симпатичный. Интересно, как отнесется к нему Гианэя".
С откровенностью, какой не часто обладали люди Земли, девушка другого мира относилась к людям по-разному. Одним она улыбалась, охотно позволяла пожимать свою руку (сама она явно не была знакома с рукопожатием), к другим сразу же выказывала антипатию. Случалось, что она поворачивалась спиной к человеку, желавшему познакомиться с ней. И никогда не отвечала на вопрос, почему ей не нравится тот или иной человек. Было замечено, что чаще всего она хорошо относилась к людям высокого роста, тогда как малорослые люди, почти как правило, не возбуждали ее симпатий.
Первые месяцы пребывания на Земле Гианэя приветствовала людей поднятием открытой ладони до уровня плеча, но потом она перестала это делать. Молча протягивала руку для пожатия, но никогда не отвечала тем же.
"Скучает ли она на Земле? - думал Муратов. - Тоскует ли о своей родине? Почему не хочет ближе, глубже познакомиться с Землей и ее обитателями? Какую цель преследует Гианэя своим упорным молчанием?"
В том, что Гианэя ведет себя так с какой-то целью, Муратов не сомневался. Существовала причина, и причина серьезная. Но в чем она заключалась?
Муратова раздражала таинственность Гианэи. Именно поэтому он покинул гостью Земли сразу после того, как доставил ее на Землю. Он не терпел загадок, не поддающихся разгадке. А здесь была даже не загадка, а необъяснимая тайна. С первого же дня, с первого момента своего появления Гианэя замкнулась в себе, видимо заранее наметив линию поведения. Муратов знал это лучше других, был свидетелем первых часов и дней.
"Есть причина, есть! - часто думал он. - И кто знает, может быть, эта причина гораздо важнее, чем то, что стремятся узнать у Гианэи наши ученые".
Рукопись, которую он прочел, разговор с Болотниковым снова, в который раз, вернули его мысли к событиям прошлого.
Он помнил, помнил до мелочей все, что предшествовало появлению Гианэи…
Часть первая
1
"Дорогой Виктор!
Очень прошу тебя приехать ко мне. Немедленно. Удалось, наконец, нащупать в пространстве объект, присутствие которого в Солнечной системе подозревалось еще в прошлом веке. Помнишь, я тебе рассказывал о нем. Но мне не все ясно. Какие-то странности. Приезжай! Тряхнем стариной - подумаем вместе. Проблема интересная, не пожалеешь. Приезжай обязательно! Ты мне очень, очень нужен!!!
Сергей".
Муратов дважды прочел короткое письмо друга.
Было ясно, что Синицын писал, будучи взволнованным или находился в состоянии нервного возбуждения. На это указывали не свойственная ему неряшливость стиля и трижды повторенная просьба приехать. Да и почерк был необычный - неровный, явно торопливый. Это не вяжется с обликом всегда сдержанного, спокойного в словах и жестах астронома. И зачем писать, когда то же самое можно быстрее и проще сказать по радиофону.
О каком объекте идет речь? Муратов решительно не помнил, чтобы его друг рассказывал ему что-нибудь подобное.
Дело, конечно, в астрономическом открытии. "Пространство", "Солнечная система" - достаточно ясно. Но ведь Сергей хорошо знает, что он, Виктор, никогда особенно не интересовался небесными телами, знаком с астрономией только в пределах школьной программы. Какую же помощь он хочет получить?
Проще всего было подойти к радиофону и вызвать обсерваторию, где работал Синицын. Но Муратов просто органически не переносил, если вставшая перед ним, пусть самая пустяковая, загадка оставалась не разгаданной им самостоятельно.
Так и сейчас. В письме была неясность. Сергей просит приехать, но не пишет зачем. Значит, надо догадаться самому.
Муратов пытливо всматривался в каждое слово.
"Как бы неряшливо и торопливо ни писал человек, - думал он, - владеющая им мысль должна отразиться".
"Странности"! Вот, пожалуй, ключ к пониманию. Сергею удалось (он сам так пишет) открыть что-то новое в Солнечной системе. Факт удивительный сам по себе. Что-что, а Солнечная система как будто исследована вдоль и поперек. И вот обнаруженный им "объект" ведет себя "странно". Сергей не понимает причины. На это указывают слова: "подумаем вместе".
Так! Теперь дальше…
"Тряхнем стариной". О чем может идти речь? Не о спорте же. Они оба любили в дни юности решать совместно запутанные математические задачи. Подходит!
В чем могут проявляться "странности" астрономического порядка? Только в движении тела, его орбите. И, наконец, "проблема интересна"! Все ясно! Сергею нужна помощь математика, чтобы разгадать, по какой орбите движется "объект".
Муратов улыбнулся. Стоило думать целых пять минут, когда все ясно и никакой загадки нет.
Он был занят и не расположен бросать работу. Может быть, можно помочь другу, оставаясь на месте? Так ли уж необходимо его личное присутствие?
Муратов подошел к аппарату. Но переговорить с Сергеем так и не удалось. Кто-то из сотрудников обсерватории сообщил, что "Синицын второй день не выходит из своего кабинета. Заперся и не отвечает ни на какие вызовы". "Что же он, не ест и не спит?" - спросил Муратов. "Похоже на то",- был ответ.
Это вполне соответствовало характеру Сергея. Если что-нибудь поглощало его мысли, он был способен работать сутками без отдыха.
Да, видимо, вставшая перед ним проблема действительно очень интересна!
Не оставлять же трижды повторенную просьбу друга без внимания.
Не колеблясь, Муратов вылетел в тот же день.
Если бы он только мог знать, что последует за этим письмом! Поехал бы он тогда к Сергею?..