- Приму к сведению.
- Чем дальше, тем труднее вам будет иметь это в виду, раз уж Эндрю остается с вами. Но, пожалуйста, постарайтесь. Вы называете робота "другом" вашей дочери. Вы утверждаете, что она "любит" его. Это опасное отношение, опасное для нее. Друзья - это друзья, а машины - это машины, и нельзя путать одно с другим. Можно любить другого человека, но нельзя любить бытовые приборы, как бы привлекательны или полезны, или приятны они ни были. Эндрю - не более чем передвигающийся компьютер, мистер Мартин, компьютер, наделенный искусственным разумом и человекоподобной внешностью, что создает впечатление, что он не из тех компьютеров, которые управляют самолетами, ведают работой систем связи и помогают в домашнем хозяйстве. Личность, которую ваша дочь, как она считает, открыла в Эндрю, за что, по-вашему, и "полюбила" его, - это всего лишь эрзац личности, сконструированный намеренно, целиком из синтетики. Умоляю вас, мистер Мартин, не забывайте никогда, что компьютер с руками и ногами и с позитронным мозгом - это не более чем компьютер, хотя и более совершенный, но компьютер.
- Постараюсь иметь это в виду, - ледяным тоном сказал Сэр. - Знаете ли, доктор Менски, я привык мыслить четко и логично. Я никогда не приму руку за ногу, или запястье за лодыжку, или корову за лошадь и уж постараюсь не спутать робота с человеком, каким бы сильным ни было искушение. Так что весьма благодарен за ваш совет. А теперь, если хотите пройтись по мастерской Эндрю...
Глава 5
Мисс переступила порог, отделяющий детство от зрелости, девочку от женщины. Она наслаждалась активной светской жизнью и поездками со своими новыми друзьями - не только девушками - в горы, на юг, в пустыни, на дикий север. Теперь она редко бывала дома.
Так что Маленькая Мисс - правда, уже не такая маленькая, как прежде, - целиком завладела Эндрю. Она превратилась в неугомонную шалунью, любившую длинные прогулки по берегу моря, по ближним лесам; Эндрю с легкостью выдерживал ее темп и не раз помогал ей спуститься вниз, если она слишком высоко забиралась на дерево, чтобы заглянуть в птичье гнездо, или с опасного уступа скалы, куда она залезала ради прекрасного вида на океан.
Эндрю, как всегда, бдительно охранял Маленькую Мисс в ее шумных играх. Он разрешал ей рискованные выходки сорванца, потому что они делали ее счастливой, но при этом четко рассчитывал степень настоящего риска в них и был в постоянной готовности быстро вмешаться, если бы это понадобилось.
Первый Закон диктовал ему готовность защитить Маленькую Мисс от любой неприятности. Но, как он сам частенько говорил себе, не будь Первого Закона, он все равно с радостью, охотно стал бы защищать ее, если бы ей грозила опасность.
Это была странная идея: Первого Закона могло бы и не быть. Первый Закон (как, впрочем, и Второй, и Третий) составлял самую основу его натуры, и сама мысль о том, что можно обойтись без него, вызывала у него головокружение. И тем не менее эта мысль приходила ему в голову. Эндрю был смущен своей странной способностью воображать невообразимое! Он ощущал себя почти человеком, когда такие парадоксальные идеи приходили ему на ум.
Но что значит почти человеком? Тут скрывался очередной парадокс, и еще более ошарашивающий. Ты или человек, или не человек. Разве здесь возможно какое-то промежуточное состояние?
"Ты - робот, - постоянно напоминал себе Эндрю. - Ты - продукт "Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен"".
А потом Эндрю бросал взгляд на Маленькую Мисс, и чувство огромной радости и тепла заливало его позитронный мозг - чувство, которое он называл "любовь", - и он опять и опять должен был напоминать себе, что он - умно сконструированное устройство из металла и пластика с искусственным мозгом из платины и иридия, помещенным в череп из стали и хрома, и у него нет никакого права на эмоции, на парадоксальные идеи и вообще права вмешиваться в область сложных и непонятных, чисто человеческих дел. Даже его произведения искусства - а он позволял себе думать о них как о произведениях искусства - были просто одной из его ипостасей, которая была запрограммирована в нем его создателями.
Маленькая Мисс никогда не забывала, что самую первую свою работу Эндрю вырезал для нее. Она редко расставалась с кулоном, который он сделал из куска плавника, носила его на серебряной цепочке и то и дело любовно дотрагивалась до него пальчиком.
И она первая стала возражать против привычки Сэра небрежно дарить поделки Эндрю любому гостю. Он всегда с гордостью показывал последние работы Эндрю и после выражения восторгов, а порой и зависти, величественно восклицал:
- Вам понравилась эта вещь? Берите ее себе! Берите, берите, не стесняйтесь! Доставьте мне это удовольствие. Там, откуда она взялась, их великое множество!
Как-то раз Сэр подарил спикеру Собрания особенно искусную абстрактную резьбу - блестящий шар из тонких, переплетенных между собой полосок красного дерева с вкраплениями из земляничного дерева и манзанита. Спикер, громогласный, краснолицый человек, всегда казался Маленькой Мисс глупым и вульгарным, и у нее были большие сомнения в том, что он сумеет по достоинству оценить прелестное создание Эндрю. Его похвала имела чисто дипломатический характер, а вернувшись домой, он засунет поделку куда-нибудь в чулан и не вспомнит о ней никогда.
Когда спикер отбыл, Маленькая Мисс сказала:
- Прости, папа, но ты не должен был отдавать ему эту вещь. И ты сам это прекрасно понимаешь.
- Но она ему понравилась, Мэнди. Он сказал, что находит ее чрезвычайно привлекательной.
- Она и в самом деле необычайно хороша. Но и берег моря перед нашим домом тоже прекрасен. И если бы он сказал: "Берег необычайно прекрасен", ты бы и его отписал ему?
- Мэнди, Мэнди...
- Так как - отписал бы?
- Это неправильное сравнение, - сказал Сэр. - Ну кто же будет отдавать часть своего имения по чьей-то прихоти? А небольшая деревянная вещица, преподнесенная как выражение привязанности к старому другу, к тому же еще и влиятельному политическому деятелю...
- Уж не хочешь ли ты сказать, что дал взятку?
В то же мгновение в глазах Сэра вспыхнул гнев. Но прошел почти так же быстро, как и возник, и лицо его, как это бывало всегда при общении с Маленькой Мисс, снова осветилось добротой.
- Ты же это не серьезно, Мэнди? Ты же понимаешь, что я подарил это спикеру просто из гостеприимства?
- Ну... да. Да, папа. Извини. Это неуместные слова, просто нечестные.
Сэр улыбнулся:
- Похоже на то. Уж не хотела ли ты оставить эту вещицу для себя? У тебя уже вся комната завалена работами Эндрю. Да и весь дом тоже. Он их столько делает, что мы не успеваем их раздаривать.
- Вот об этом я и хотела поговорить с тобой. О том, что ты раздаешь их.
Сэр улыбнулся еще шире:
- А что бы ты хотела? Чтобы я продавал их?
- Ну да, конечно. Этого я и хочу.
Удивившись, он сказал:
- Тебе не пристало быть жадной, Мэнди.
- При чем тут жадность?
- Ты же знаешь, что у нас больше чем достаточно денег. Да и, в конце концов, просто неприлично назначать цену тому, что вдруг понравилось моему гостю, это же нелепо получать выгоду таким образом.
- Я и не говорю, что мы должны зарабатывать деньги на работах Эндрю. А что, если сам Эндрю?
- Что - Эндрю?
- Он трудится, он и должен получать деньги.
Сэр заморгал глазами:
- Эндрю - это робот, Мэнди.
- Да, я знаю, папа.
- Роботы - не люди. Они же машины, понимаешь? Вроде телефонов, компьютеров. Вообрази себе, что может сделать машина с деньгами? Роботы не ходят по магазинам. Роботы не проводят отпуск на Гавайях. Роботы не...
- Папа, я говорю серьезно. Это важно для меня. Ведь Эндрю столько времени проводит за работой.
- Ну и что?
- Робот он или не робот, он имеет право на вознаграждение за свой труд. Когда ты со спокойной душой раздаешь сделанные им вещи в качестве подарков своим друзьям или политическим соратникам, ты попросту эксплуатируешь его. Ты когда-нибудь задумывался над этим, папа? Может быть, он и машина, но он не раб. К тому же он художник. Ему положено платить за его произведения. Возможно, не за те, что он делает для нас, но когда ты отдаешь их другим людям... - Маленькая Мисс остановилась. - Ты помнишь французскую революцию, отец?.. Нет, не в буквальном смысле... Но основная причина ее в том, что аристократы эксплуатировали трудящихся, рабочий класс. Роботы - это наш новый рабочий класс, и если мы будем обращаться с ними так же, как герцоги и герцогини обращались со своими крестьянами...
Сэр покачал головой:
- Не забивай себе голову такими пустяками, как восстание роботов, Мэнди. Три Закона...
- Три Закона! Три Закона! Три Закона! Я ненавижу эти Три Закона! Нельзя лишать Эндрю вознаграждения за его труд! Ты так не можешь! Это несправедливо, папа!
Ярость в голосе Маленькой Мисс пресекла намерение Сэра развить свою ссылку на Три Закона прежде, чем он нашел подходящие слова.
После минутного молчания он спросил:
- Ты и в самом деле так сильно переживаешь, Мэнди?
- Да, конечно.
- Ладно, давай я подумаю надо всем этим. Может быть, мы воспользуемся твоими идеями и что-нибудь сделаем для Эндрю.
- Обещаешь?
- Обещаю, - сказал Сэр, и Маленькая Мисс поняла, что все образуется, потому что обещания ее отца были для нее незыблемыми договорами. Так было всегда, так всегда и будет.