Начальство ракетно-ядерной базы объявило территорию базы самостоятельным государством. Весь мир опасается взрыва ракет, поэтому платит базе дань лекарствами и товарами. Этикетки на них сразу же уничтожают как пропаганду чужого образа жизни. Предпринимаются попытки ведения собственного хозяйства: в поле сеют ломти хлеба, маринованную свёклу и банки с консервами. На территорию базы пришла девушка Наташа, будущая журналистка. Её сразу же стали подозревать в иностранном шпионаже и попытке выведать секреты у министра обороны Пряжкина.
Юрий Брайдер, Николай Чадович
Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками
В то утро Пряжкин проснулся необычайно рано - дозорный на Троицкой башне едва успел восемь раз пробить в рельс.
Как министру обороны Пряжкину полагалось немало поблажек, в том числе и сон до обеда. Считалось (а когда-то и в самом деле так было), что по ночам он бдит, проверяя посты, разрабатывая новую военную концепцию и обдумывая планы предстоящих боевых кампаний. Разлепив глаза, он некоторое время лежал, глядя в потолок и соображая: что же это такое могло нарушить его сон. Склонный к анализу ум подсказывал, что причина, скорее всего, кроется в событиях предыдущего дня, однако предрасположенная к провалам память совершенно отказывалась эти события восстановить.
То, что он спал не на койке, а на полу, полностью одетый и даже застегнутый на все пуговицы, еще ничего не значило - такое с ним в последнее время случалась нередко.
Решив понапрасну не ломать голову, Пряжкин попытался вновь заснуть, но не смог. Мешал холод.
Пряжкин встал и, подобрав с пола шапку, обследовал печь, холодную, как полярный торос. Топка была забита окурками и пустыми бутылками, а из поддувала торчал обглоданный рыбий скелет. Дров не было и в помине. Даже щепок и завитков коры не осталось. Печь, скорее всего, осталась нетопленной не по причине нерадивости коменданта, а из-за полного отсутствия топлива.
Впрочем, этого давно следовало ожидать. Верная примета: если мороз крепчает, значит, должны кончиться дрова.
Пряжкин смахнул со стола окаменевшие остатки ужина и раскрыл тетрадь, в которой ежедневно делал, заметки для памяти. С трудом удерживая занемевшими пальцами огрызок карандаша, он записал на чистом листе: "Срочно достать дрова!" Привычка разрабатывать любую операцию во всех деталях заставила Пряжкина набросать ниже еще и краткий план операции:
"1. Получить в министерстве распределения.
2. Одолжить в министерстве градостроения.
3. Захватить в провинции Ливония".
Затем его взгляд задержался на записях вчерашнего дня. Их было всего две.
"Представить в министерство распределения заявку на материально-техническое обеспечение.
Провести лекцию в школе. Тему уточнить в министерстве образования".
"Нет худа без добра, - подумал Пряжкин, растирая уши. - Если не выходит спать, займемся текущими делами".
Минут десять он искал заявку, накануне аккуратно переписанную штабным писарем в трех экземплярах, и обнаружил ее почему-то в своем собственном парадном валенке. Дверь долго не поддавалась, но в конце концов он отжал ее.
Бродячие псы уже успели обгадить основание четырехликого идола Святовида, который двухсаженным черным пальцем торчал напротив штаба. Выругавшись сквозь зубы, Пряжкин заглянул в чашу для даров, но не обнаружил там ничего, кроме горсти табака, самолично пожертвованного им дня три назад.
"Надо бить, - подумал Пряжкин о коменданте. - Если слов не понимает, надо бить. Ведь сало и водку для идола регулярно, гад, получает. Под себя все гребет. Ни с кем не делится. Не хватало, чтобы про эти штучки министерство вероисповедания пронюхало".
Дежурных нарт, конечно же, поблизости не оказалось, и Пряжкин пешком двинулся через площадь, стараясь держаться подальше от ледяной тени, отбрасываемой стеной Крома. Караульные возле дверей Усыпальницы, одетые в длинные оленьи тулупы, прекратив пританцовывать на месте и охлопывать себя рукавицами, застыли по стойке смирно. В руках они сжимали карабины - оружие хоть и внушительное на вид, но давно устаревшее. Новейшие бердыши и алебарды, производство которых недавно наладило министерство промышленности, были намного удобнее и эффективнее - однако традиция есть традиция. Государство зиждется на традициях. Поравнявшись с Усыпальницей, Пряжкин машинально отдал честь, хотя лучше, чем кто-либо другой знал, что этот рубленный в лапу просторный сруб пока еще пуст. Однако не за горами был тот светлый день, когда нетленные мощи всех вождей, всех святых мучеников и героев будут собраны здесь. Тогда сосновые бревна оденутся в золото и яшму, площадь покроется гранитом и мрамором, а к Усыпальнице выстроится нескончаемая шеренга паломников со всех концов света.
В том, что такое время обязательно наступит, Пряжкин не сомневался. Вера и надежда являлись такими же государственными традициями, как и древние карабины в руках караульных.
Задача перед Пряжкиным стояла в общем-то прозаическая: утвердить в министерстве распределения заявку на всякие технические мелочи, необходимые для поддержания боевой техники в исправном состоянии. Основные заявки - на вещевое снабжение и продовольствие - хоть и с великим трудом, хоть и после беспощадного усекновения, но все же были уже подписаны, и Пряжкин гордился этим не меньше, чем Ганнибал своей победой над консулом Гаем Фламинием.
Предстоящая схватка (а любой визит в министерство распределения так или иначе превращался в схватку, требовавшую от участников и ума, и смелости, и нахрапа) в силу своей непринципиальности мало волновала его. Ну кому другому нужны здесь микросхемы и транзисторы? Это ведь не свиная тушенка и не галоши.
Над министерской трубой вился фиолетовый дымок, а крыльцо охранял двуглавый идол Маркса-Энгельса. Писаря и делопроизводители лопатами откидывали снег от стен. Порядки здесь были заведены строгие - за сон в рабочее время или за игру в подкидного могли и суточной пайки лишить.
Когда Пряжкин, демонстративно не обметая валенок, ввалился в кабинет министра, тот сделал вид, что видит его первый раз в жизни.
- Что там у вас? - постным голосом осведомился он, как будто бы говорил с мелкой сошкой, а не с полномочным министром, кандидатом в соратники и членом коллегии волхвов.
- Квартальная заявка на материально-техническое снабжение… - бодро доложил Пряжкин и добавил с нажимом, - сподвижник Шишкин.
Скривившись от обиды (на последнем заседании кабинета министров ему было отказано в звании соратника), Шишкин принял бумагу и стал последовательно изучать длиннейший список запчастей. Ни одно из наименований ничего не говорило ни уму, ни сердцу, однако он вида не подавал и даже кое-где исправлял количество подлежащих отпуску экземпляров - в сторону уменьшения, само собой. Наконец среди всевозможных "тринисторов КУ202" и "микросхем К140УД10" его взгляд зацепился за близкое и понятное слово "спирт". Аккуратно зачеркнув в цифре 100 последний ноль, министр строго спросил:
- А вы знаете, как правильно использовать спирт?
- Уж разберусь как нибудь, - потупившись, сказал Пряжкин, а сам подумал: "Ух, дать бы тебе в морду!"
- Как нибудь не надо, - веско сказал Шишкин. - На этот счет имеются соответствующие законодательные акты.
Он достал из шкафа потертый скоросшиватель и долго шелестел бумагами, явно испытывая терпение Пряжкина. Наконец, отыскав какую-то порыжевшую от времени брошюрку. Шишкин стал диктовать номера всевозможных приказов, указаний, решений и рекомендаций, имевших хотя бы косвенное отношение к использованию спирта, загадочно поименованного везде как "горюче-смазочный материал специального назначения". Пряжкин вытащил записную книжку и сделал вид, что записывает всю эту белиберду. Спирт он научился использовать еще лет пятнадцать назад, и до сих пор осечек не было (пару раз только шапку терял да однажды вместе с комендантом спалил казарму, правда, пустую).
- Изучите все эти документы, - сказал Шишкин, - и только после этого приступайте к использованию. Если останутся излишки, сдадите обратно на склад.
- Какие излишки, если вы мне только десятую часть нормы даете!
- Учитесь экономить.
- Это вы учитесь. Наше дело - оборона!
- Оборона! - Министр даже подпрыгнул, словно напоровшись задом на канцелярскую кнопку. - Все бы вам только обороняться! Профукали державу! Давно наступать пора!
- Да как же наступать всего с одним ведром спирта? - вполне резонно возразил Пряжкин. - Даже стекла в биноклях протереть не хватит.
Его собеседник ничего не ответил, внезапно углубившись в чтение какого-то циркуляра.
Это надо было понимать как намек на то, что встреча двух министров закончилась.
- Да! - уже стоя на пороге вспомнил Пряжкин. - Тут дело такое… У меня в штабе дрова кончились. Подбросили бы пару саженей в счет третьего квартала.
- Прошу сюда! - Шишкин с заговорщицким видом поманил его пальцем. - Смотри в окно. Видишь, труба дымит? День и ночь дымит.
- Вижу.
- А знаешь, почему она дымит?
- Еще бы!
- Труба эта, дым этот и дрова, из которых дым получается, в твоей власти. Можешь хоть сейчас забирать.
- Ну это ты полегче! - Пряжкин выпрямился и одернул на себе тулуп. - Говори, да не заговаривайся. Придумал тоже…
- Тогда разговор закончен. Лишних дров у меня нет. А в третьем квартале вам для отопления положен сушеный олений мох…