Довольная урожаем Рая перевязывает пакетик верёвочкой и оглядывается: перед кем бы похвалиться добычей? Но в комнате никого нет, только на кровати в углу лежит Милая Ханна. По утрам Ханну уводят на процедуры, а потом она заплетает седую косу, ложится в кровать и лежит там целый день, жалуясь на жизнь. Голос у Ханны нежный и приятный, поэтому её жалобы никому не мешают. Это у нас фон такой - Ханна жалуется на жизнь. Когда Сомар жалуется, это гораздо хуже, Сомар орёт, плюётся и размахивает руками. А Милая Ханна ничем не размахивает, она просто лежит пластом и поёт себе на одной ноте. Милая - это её фамилия. Все новенькие очень удивляются, какая фамилия странная. А по-моему, нормальная фамилия, Милая и Милая. Тем более что Ханна и правда ничего.
- Ком цу мир, майн киндер, - обращается Ханна к стене перед своей кроватью, - ком цу мир! Ком цу мир, майн киндер, ком. Где вы все? Почему не идёте? Я тут всё время одна, майн киндер, ком цу мир.
- Да ладно тебе страдать, - откликается сердечная Рая, - смотри вот, какую я красоту насобирала.
Рая поднимает повыше свой пакетик с крышечками, чтобы Ханна их хорошо разглядела, и трясет пакетиком - так, что между цветными крышками начинают плясать солнечные блики.
- Ком цу мир, - просит Ханна нежно, - почему вас никого здесь нет? Где вы, майн киндер, где? Идите сюда, я здесь, майн киндер, здесь!
- Внуку подарю, - говорит Рая, любовно поглаживая пакетик, - он у меня любит всякое цветное. Он мастерит фигурки и картинки, я ему всё время что-нибудь красивое приношу.
- Где Лёва? - спрашивает Милая Ханна, - где Марик? Где Сонечка? Где Адель?
- В прошлый раз я ему принесла много серебряной бумаги, в которой раньше был шоколад, - Рая неспешно поднимается: она заметила, что на краю тумбочки Ризы еще осталась пыль. - Мне эту бумагу на шоколадной фабрике отдали, я ведь и там убираю. Так он из этой бумажки такую красоту сделал, ты только подумай.
- Где Варя? Где Катя? - горюет Ханна Милая, - где Вероника? Девочки мои где? Ком цу мир, майн киндер, ком! Где Наташа? Где Танечка? Где Рахиль?
- Он взял эту серебряную бумагу, - Рая нашла тряпку и теперь деловито перетирает все тумбочки заново, - налепил её на спичечные коробки, и из этих коробок построил домик!
- Где Витенька, - монотонно недоумевает Ханна, - Витенька где? Почему его нет? А где Анюта? Анюта и Витенька самые любимые у меня. Где они, а?
- Домик, представляешь, получился, настоящий домик из серебра! - торжествует Рая, полируя тумбочки, - как будто дворец. На солнце знаешь, как блестит?
- Витенька, Анюта! - зовёт Ханна, - Анюта, Витенька, ком цу мир, ком!
- И он говорит, - теперь Рая довольна видом тумбочек и начинает неспешно собирать вещи, чтобы уходить, - "Я, бабушка, сделаю еще и принцессу". Принцессу он хочет сделать, маленький мой. Я ему всё-всё собираю. Вот крышечек цветных набрала. Сможет он из них принцессу сделать, как ты думаешь, а?
- Принцессу из чего угодно сделать можно, - говорю я.
- Где мой Марик? - недоумевает Ханна, - Марик мой где? Марик самый маленький был, а потом вырос. И где он теперь?
- Ну ладно, - Рая поднимает большую сумку, - я пошла. Мне еще на фабрике сегодня убирать, будь мне здорова, Ханна, милая, постарайся поспать. Тебе после сна всегда лучше. Поспи, а?
- Уехал, совсем уехал! - внезапно понимает Милая Ханна, и её голос из грустного становится горестным, - уехал, совсем уехал, совсем!
Рая в последний раз окидывает хозяйским взглядом чистую комнату, выходит и дверь за ней закрывается.
- Уехал! - поёт Ханна и тянет меня к себе этой песней, как канатом, - уехал, совсем уехал, совсем! А когда и куда - неизвестно… Машенька, посиди со мной!
Я подхожу и сажусь к Ханне. Ханна тянет мне руку. Я даю ей свою.
- Машенька, где Марик? - спрашивает меня Ханна почти шепотом, - ты не знаешь, а?
- Я знаю, - отвечаю я ей честно, - и ты тоже узнаешь. Вот увидишь.
- Узнаю? - удивляется Ханна, - а скоро?
- Скоро, - я глажу Ханне лоб, - скоро ты всё узнаешь. Спи пока.
- Я посплю, да, - соглашается Ханна. - Я посплю, и ты поспи.
- Я не сплю, ты же знаешь, - отвечаю я.
- Ну тогда я сама посплю, - говорит Милая Ханна и улыбается мне. - Машенька, спасибо тебе. А то я думала, уехал, совсем уехал. А ты говоришь - спи пока. Так я посплю.
- Поспи, конечно, - я встаю.
Спать Ханна, безусловно, не будет: она никогда не спит днём.
Я выхожу, а мою спину догоняет недоуменный возглас:
- Уехал, совсем уехал! Совсем уехал, уехал совсем! Ком цу мир, майн киндер, ком цу мир. Уехал, а когда и куда - неизвестно. Совсем уехал. Не вернётся больше, уехал. А когда и куда - не сказал…
* * *
В коридоре беседуют Оресто и студентки, а мимо них проносится взбудораженная Риза. Риза умеет правильно выстраивать мизансцены: как только она протопала в сторону библиотеки, Оресто движением брови собирает студенток в кучку и ведёт за ней. Я, естественно, иду следом.
Риза жизнерадостно вламывается в библиотеку и застаёт там одного Йошку, остальные разбрелись кто куда. Впрочем, Ризе Йошка и нужен. Она встаёт перед ним в позу жреца у престола и дёргает за рукав. Оресто и студентки стоят в дверях.
- Йошка! - приплясывает Риза, и короткие седые волосы скачут у неё на голове, - Йошка, я тебе что-то сейчас скажу! Ты сейчас от удивления свалишься с кресла, Йошка!
Йошка сидит неподвижно, как обычно. Он не похож на человека, который вот-вот свалится с кресла, но Ризе видней. Она скачет перед ним до тех пор, пока не удостоверяется, что Йошкины глаза перестали быть отсутствующими и в них появилось раздражение: Йошка не выносит, когда его отвлекают. Но Ризе наплевать. Она по делу.
- Йошка! - оповещает Риза торжественно, - твоя мама нашлась!!!
Группа студенток приходит в волнение. Оресто переглядывается со мной.
Йошка не выказывает никаких эмоций, но он явно заметил Ризу и отделил её от общего фона.
- Мы думали, что твоя мама умерла, Йошка, и ты сам так думал, - волнуется Риза, - но выяснилось, что твоя мама нашлась! И она сейчас здесь!
На фразе "и она сейчас здесь" Йошка вдруг втягивает в себя воздух и резко начинает вставать. Риза, этого и ожидавшая, отходит в сторону: для того, чтобы встать, Йошке нужно много места. Он выдвигает слоновьи ноги, с шумом выдергивает из кресла необъятный зад, встаёт, пошатываясь, и стоит какое-то время. Риза ждёт. Наконец, Йошка справляется с проблемой прямостояния и начинает решать проблему прямохождения. Он делает несколько шагов вперёд, продвигаясь к выходу из библиотеки.
- Йошка, она сейчас в приёмной, мама твоя, - суетится Риза, - она специально пришла, чтобы ты прощения попросил. Пойдём, Йошка!
Йошке "пойдём" не требуется, он целеустремлённо движется вперёд. Студенток сдувает с его пути. Я иду за ним по образовавшемуся коридору, впрочем, мне-то студентки не мешают. Библиотека на втором этаже, а приёмная - на первом. Спуск с лестницы занимает у Йошки минут пять, мы тащимся за ним, Риза то забегает вперёд, то отскакивает обратно. У студенток растроганные лица. Оресто идёт молча, собран и деловит.
На первом этаже, в приёмной, сидит седая женщина в платке. Это Ципа. Обычно она торгует резинками и старыми башмаками у дороги напротив наших ворот. Ципа пристально глядит на лестницу, откуда пёстрой толпой спускаемся мы. Увидев Йошку, Ципа коротко вскрикивает, протягивая к нему руки. Йошка скатывается насколько это возможно быстро с остатка ступеней, с размаху падает перед Ципой на колени и начинает монотонно рыдать. Ципа обхватывает его руками, покачиваясь вместе с ним.
- Вот! - торжественно, как экскурсовод, объясняет Риза нам и студенткам, - вот, это я его привела! Он болел потому, что скучал по маме, а я его привела!
Еще одна любительница театра. У Оресто она, что ли, учится таким вещам? Оресто будто ловит мою мысль и оборачивается, ища меня глазами. Находит, сразу понимает, о чем я думаю, и произносит чуть слышно: Машенька, я тебя в карцер посажу. На хлеб и воду. У тебя нет ничего святого.
Посадить меня на хлеб и воду - замечательная идея. Мы с Оресто оба немножко улыбаемся. Карцера у нас, конечно, нет. Ничего святого в понимании Оресто у меня тоже, безусловно, нет. Это просто не совсем верная терминология для меня.
Йошка тем временем еще какое-то время рыдает, покачиваясь в руках у Ципы, после чего Ципа кидает взгляд на часы и разнимает руки.
- Сынок, милый - говорит она мягко, - мне пора.
Услышав слово "пора", Йошка вскрикивает и изо всех сил хватается за Ципу.
- Я завтра приду, - говорит Ципа, гладя Йошку по голове. Йошка слышит это "завтра", неожиданно прекращает рыдать, встаёт и начинает уходить. Его спина выражает такое безграничное горе, что кто-то из студенток тихо охает. Я знаю, что сейчас будет - Йошка вернется в библиотеку, осядет грудой в своём огромном кресле и замрёт. Ципа кивает Оресто и спрашивает его осторожно:
- Ну чего?
- Да ничего, - отвечает ей Оресто так же осторожно, - ты молодец, Ципа. Приходи завтра.
- Приду, - кивает Ципа, берёт свою корзинку с резинками и башмаками (корзинка, оказывается, всё это время у стены стояла) и выходит.
Нормально сегодня получилось, удовлетворённо говорит Риза, правда, Машенька?
Нормально, отвечаю я. У тебя всегда нормально получается.
Риза довольна и уносится вверх по ступенькам.
Вниз по ступенькам тем временем спешит Сомар.
- Тут Ципа была? - спрашивает она подозрительно.
- Была, - соглашается Оресто.
- А у меня тапки пропали! Красные! - объявляет Сомар великую новость, - это, наверное, Ципа взяла!