Уильям Тенн
Лиссабон в кубе
Зазвонил телефон.
Альфред Смит, который в этот момент перекладывал вещи из чемодана в ящики типичного гостиничного комода, недоуменно поднял голову.
– Кому это… – начал было он, но не стал продолжать.
Очевидно, кто-то ошибся номером. Никто не знал, что он в Нью-Йорке, и уж тем более – в какой именно гостинице. Хотя, если подумать, кто-нибудь мог догадаться. А может быть, это портье звонит, чтобы предупредить о какой-нибудь мелочи – типа перегоревшей настольной лампы.
Телефон зазвонил снова.
Смит поставил чемодан и обошел вокруг кровати. Поднял трубку.
– Алло?
– Мистер Смит? – спросил сочный голос на другом конце линии.
– Говорите.
– Это мистер Джонс. Мистер Коун и мистер Келли со мной, в вестибюле. Здесь же Джейн Доу. Что вы предпочитаете – чтобы мы поднялись к вам или подождали внизу?
– Прошу прощения…
– Что ж, тогда мы поднимемся. Номер 504, не так ли?
– Да… А кто это говорит?
Но трубку уже положили.
Смит провел пальцами по волосам.
Это был среднего роста, неплохо сложенный, весьма приятной наружности молодой человек. Намечающееся брюшко свидетельствовало о том, что он преуспевает. Мистер Джонс? Коун? Келли? И кто такая Джейн Доу? Наверное, розыгрыш. Всякий, носящий фамилию Смит, привыкает к шуткам в свой адрес. Тем более, звонивший спрашивал просто мистера Смита, а это очень распространенная фамилия. Не исключена ошибка.
Он снова поднял трубку.
– Справочное бюро, – попросил Альфред у дежурной.
– Да, справочное, – раздался через несколько секунд нежный голос.
– Это мистер Смит из 504-го номера. Жил ли здесь до меня какой-нибудь другой Смит?
Продолжительная пауза.
– У вас какие-либо затруднения, сэр?
Смит скривился.
– Я только хочу знать, жил ли в этом номере до меня Смит?
– Сэр, если бы вы могли сказать, что это доставляет вам какие-то неудобства…
Терпенье его начало лопаться.
– Я прошу вас ответить на простой вопрос. Проживал ли какой-нибудь мистер Смит в этом номере до меня? В чем дело? Он что, покончил с собой?
– У нас нет достаточных оснований полагать, что он совершил самоубийство, сэр. Существует много, очень много обстоятельств, при которых постоялец может исчезнуть после того, как забронировал номер!
В дверь настойчиво постучали.
– О'кей. Это все, что я хотел узнать, – прорычал Альфред Смит и бросил трубку.
Открыв дверь, он впустил в номер троих мужчин и весьма миловидную женщину.
– Послушайте…
– Привет, Гар-Пита! – перебил его один из мужчин. – Джонс – это я. Это – Келли, это – Коун, а это, разумеется – Джейн Доу.
– Произошла ошибка…
– Какая тут может быть ошибка! – сказал Коун, тщательно прикрывая за собой дверь. – Джонс, вы назвали Смита его настоящим именем, да еще при открытой двери! Это непростительная глупость!
Джейн Доу кивнула в знак согласия.
– Открыта дверь или закрыта, мы не должны забывать, что находимся на Земле. И обязаны употреблять только земные имена. Статьи 14-22 Полевого Устава.
Альфред окинул ее пристальным взглядом.
– На Земле?
Женщина стыдливо улыбнулась.
– Ну вот. И я совершила практически ту же ошибку. Надо было сказать "в Америке". Или, чтобы не вызывать особых подозрений, "в Нью-Йорке".
Мистер Келли внимательно рассматривал Альфреда.
– Вы – само совершенство, – наконец сказал он. – Лучше, чем у любого из нас. Такая маскировка наверняка потребовала огромного терпеливого труда. Не говорите ничего, я знаю! Вы – само совершенство, Смит!
Смит недоуменно переводил взгляд с одного странного посетителя на другого. Лунатики, что ли? Нет, шпионы! Что же делать? Объяснить им все или, высунув голову в окно, завопить "Караул!"? А, может быть, они не шпионы, а просто сыщики, напавшие на след шпионов? Ведь это, как-никак, Нью-Йорк, а не какой-нибудь Гройсери-Корнерз, штат Иллинойс. С другой стороны, Нью-Йорк – обиталище самых ловких и остроумных пройдох. Может, это всего лишь розыгрыш городскими хлыщами только что прибывшей деревенщины?
Пока хозяин размышлял, гости расселись, не дожидаясь приглашения. Мистер Келли открыл портфель и начал что-то крутить внутри. Номер заполнило слабое жужжание.
– Не хватает мощности, – произнес он извиняющимся тоном. – Здешнее Солнце слабовато. Подождем еще пару минут. Все наладится. Мистер Джонс наклонился вперед.
– Послушайте, друзья, вы не будете возражать, если я сброшу свою маскировку? Здесь невыносимо жарко.
– Не положено, – напомнила ему Джейн Доу. – При исполнении обязанностей форму снимать запрещается.
– Знаю. Но ведь Стэн-Дюрок… Я хотел сказать, Коун закрыл дверь на замок. В таком месте, как это, никто не войдет в окно, а о материализации можно не беспокоиться. Так как насчет того, чтобы мне расслабиться на парочку минут?
Альфред Смит рассматривал мистера Джонса, не скрывая веселого удивления. Толстый коротышка был одет в дешевый серый костюм из блестящего кримплена. Растительность на голове отсутствовала напрочь, если не считать реденьких бровей. Вот это маскировка! Смех, да и только!
– Пусть позволит себе, – понимающе усмехнувшись, предложил Альфред. – Здесь, кроме нас, никого нет. Смелее, Джонс. Снимайте свою маскировку.
– Спасибо, – прочувственно произнес Джонс. – Я просто задыхаюсь в этом облачении.
Альфред хихикнул. Уж он покажет этим нью-йоркцам!
Джонс расстегнул сначала пиджак, потом – белую рубашку. Приложил указательный палец к груди, надавил… из образовавшегося темного отверстия диаметром в 25-30 сантиметров, извиваясь, выполз черный паук. Его небольшое округлое тело было величиной с мужской кулак, лапы имели длину и толщину черенка курительной трубки. Паук припал к груди Джонса, тело осталось в той же позе: пальцы продолжали держать грудь открытой, спина удобно откинута на спинку кресла.
– Хорошо-о-о… – произнес паук.
Альфред залился истерическим смехом. Кое-как ему вскоре удалось приостановить поток звуков, извергавшихся изо рта, но смех продолжался где-то глубоко внутри. Он смотрел на паука, на застывшее тело, откуда тот выбрался. Остальные отнеслись к происходящему совершенно равнодушно.
Гудение из портфеля на коленях Келли внезапно сменилось разборчивой речью. Выражение скуки тотчас же улетучилось с лиц гостей, они заинтересованно подались вперед.
– Приветствую агентов по особым поручениям, – неслось из портфеля. – Это Центр Управления. Говорит Робинсон. Имеются какие-либо важные сообщения?
– Нет, – ответила Джейн Доу.
– И у меня нет, – произнес Келли.
– Пока что ничего нового, – вставил Коун.
Паук с наслаждением потянулся.
– Все то же. Сообщать не о чем.
– Джонс! – почти взвизгнул голос из портфеля. – Немедленно вернитесь в свою форму!
– Жарко, шеф. И мы здесь одни сидим, как тут говорят, за запертой дверью. Помните, какое суеверие выработалось на Земле в отношении запертых дверей? Нам совершенно не о чем беспокоиться.
– Сейчас забеспокоитесь! Вам, вероятно, в тягость роль агента по особым поручениям? Хочется вновь обрести статус обычного агента?
Паук вытянул ноги и совершил телодвижение, эквивалентом которого могло быть только пожимание плечами. Затем он осторожно попятился к отверстию в груди. Как только оно закрылось, тело Джонса ожило и застегнуло рубашку и пиджак.
– Вот так-то лучше, – наставительно произнес голос. – Больше никогда так не поступайте.
– Ну, будет, шеф, будет. Вот только нельзя ли нам немного остудить эту планету? Вызвать зиму или начать новый ледниковый период? Работать станет куда легче.
– И намного легче влипнуть, глупец. Вы там занимаетесь большими делами, вроде съездов или конкурсов красоты. А мы в Центре – такими мелочами, как произвольные изменения климата и установление новых ледниковых периодов! – Голос на минуту замолчал, потом продолжил: – А как ваши дела, Смит? О чем вы можете сообщить? Альфред тряхнул шевелюрой и нерешительно обвел взглядом номер.
– Со… сообщить? – нерешительно протянул он, но тут же собрался с духом. – Ничего. Сообщать нечего.
– Мне не нравится ваш тон. Вы там ничего не утаиваете, а? Не забывайте, оценка информации – наше дело, а не ваше!
– Н… нет, – выдавил из себя Смит. – Я абсолютно ничего не утаиваю.
– И не советую. Попробуйте только забыть сообщить нам хоть об одном конкурсе красоты – и вам крышка. Мы все еще не забыли о том промахе, который вы допустили в Загребе.
– О, шеф! – вмешалась Джейн Доу. – Нужно непременно быть местным жителем, чтобы определить, кто является самой главной коммунисткой с партбилетом в Хорватии. Нельзя упрекать Смита за это.
– А я убежден, что можно! Этот, как вы считаете, съезд активисток подпадал под определение конкурса красоты, которое было вам дано. Если бы Коун не наткнулся на упоминание о нем в "Киевской правде", на нас бы обрушились все силы ада. Не забывайте об этом, Смит. И перестаньте называть меня шефом! Моя фамилия Робинсон. Запомните это! Ясно?
Все кивнули. Альфред бросил в сторону Джейн Доу взгляд, в котором были и сомнение, и благодарность.
– Ладно, – продолжал голос из портфеля, несколько умиротворившись. – Чтобы доказать вам, что я столь же щедр на похвалу, как и на упреки, хвалю Смита за его маскировку. Она несколько необычна, но выглядит подлинной, а это – самое главное. Если бы все остальные не пожалели времени на то, чтобы привести в такой же порядок свою форму, вы бы, в конце концов, – тут голос сделал паузу и стал вкрадчивым и весьма игривым, – могли даже назвать меня Джеком Робинсоном.