Далее о вооружении. У обеих сторон оно оказалось сходным. Скорострельные пушки малого калибра и самонаводящиеся ракеты. В начале конфликта применяли и лучевое оружие, попросту говоря - лазеры. Но, поскольку обе стороны стали покрывать свои корабли отражателем, оно оказалось неэффективным.
И улеяне и таюты использовали для атаки и обороны малые корабли, обычно одноместные. К месту боевых действий их доставляли крупные суда, несущие до нескольких сотен истребителей и штурмовиков. Для защиты от нападения на кораблях-носителях устанавливались те же пушки и ракеты. Крупные корабли были приспособлены к полетам быстрее скорости света, а малые - нет. На этом сходства заканчивались и начинались различия.
Во-первых, на кораблях таютов стояли ионные двигатели, имеющие, хотя и солидный, но ограниченный запас хода. И тяговые возможности этих двигателей тоже имели предел. Улеяне использовали более совершенные гравитационные. Правда, это не давало преимуществ в маневре. Возможность достигать больших ускорений ограничивалась выносливостью пилота к перегрузкам, что вынуждало улеян ограничиться теми же пятью "g", как и у таютов.
С точки зрения защиты пилота от перегрузки, казалось бы достаточно создать в кабине постоянную искусственную гравитацию, как это применялось на летающей тарелке, служившей им базой. И тогда ускоряйся, хоть на тысячу "g". Но не тут-то было. Это срабатывало только в случае прямолинейного равноускоренного движения. При изменении ускорения или смене его направления необходимо переносить виртуальную массу, а на это требуются десятки секунд равномерного движения. На это время корабль превращается в мишень.
Так что умение управлять силой тяготения, неизвестное таютам, не давало улеянам преимуществ в маневренности малых кораблей. Правда их рейдеры передвигались значительно быстрее.
Во-вторых, обе стороны не применяют устройств, делающих корабль невидимым. Таюты просто не владеют этой технологией. Но зато они умеют такие "невидимые" корабли обнаруживать. Причем, со значительно большего расстояния, чем видимые. По возмущению пространства, которое при этом происходит
В-третьих, система безопасности кораблей таютов, если она вообще есть, не слишком совершенна. Во всяком случае, неоднократно отмечались случаи столкновения их кораблей друг с другом или с обломками.
Как бы там ни было, но, несмотря на существенно более высокий технический уровень улеян, летные качества боевых машин и характеристики вооружения обеих сторон практически равны. Успех решает мастерство пилотов и еще что-то, чему трудно дать точное определение. Можно сказать - боевой дух, а можно - драчливость. Можно сказать - отвага, а можно - наглость. Или, скажем, азарт и злобность. Не в слове дело, а в том, что у гуманных и мягких улеян именно этого катастрофически не хватает. И терпят они одно поражение за другим, хотя и не трусы.
Суворовскую "Науку побеждать" Воха отложил в сторону с явным неудовольствием. Слишком хрестоматийно. Мемуары Покрышкина, Кожедуба и Ворожейкина оказались интересней. Хотя единственная формула: "высота, скорость, маневр, огонь" - была подвергнута им заметному сокращению. Первые два ее компонента очевидно служили третьему. Итак, маневр и огонь. Именно в этих двух направлениях и сосредоточил он свои мысли.
Глава 7
С Дыуем, руководителем летной подготовки, у Вохи сложились дружеские отношения. Впрочем, если бы он чаще общался с кем-нибудь другим из улеян, то результат наверняка оказался бы такой же. Очень славные ребята. С ними всегда все просто. Каждый будто излучает атмосферу умиротворенной доброжелательности. И очень ненавязчиво.
В конце февраля группа пилотов закончила подготовку, и на их место прислали новичков. Тридцать землян и тридцать улеян из потомков землян. Поэтому Воха теперь чаще выполнял работу инструктора, чем ученика. И новая роль вскоре натолкнула его на новые мысли.
В общем, в конце концов, у него в голове образовалась целая программа, выполнение которой ему одному было явно не под силу. И он выложил все Дыую. У него сложилось впечатление, что по ряду вопросов, тот с ним не то, чтобы не согласен, а глубоко внутренне возмущен, буквально шокирован. Но возражений не последовало. Более того, все предложения были приняты без малейших поправок, и Воха получил обещание, что к началу весенних каникул все будет готово.
Весенняя распутица сильно осложнила дорогу от города до места посадки корабля. Если по шоссе они добрались на попутке, то по проселку и через лес пришлось идти пешком. Уляпались по уши. Но зато дальше до Плутона - без проблем.
Воха начал с облета корабля, программу управления которым переделали по его указаниям. Получилось - что надо. Уникальные свойства гравитационных двигателей теперь использовались на все сто. Прежде всего была исключена плавность поворотов, оберегающая пилотов от поперечных перегрузок. Вместо этого работу двигателей организовали так, чтобы пилотское кресло оказалось в центре вращения. То есть заставили корабль огибать кабину.
Истребителю с такой разворотливостью становилось невозможно зайти в хвост. Он мгновенно менял ориентацию, и преследователь оказывался под прицелом.
Далее. Ограничение на ускорение в пять "g" было оставлено только для случаев длительного разгона. На две минуты позволялось до восьми, а на десять секунд - до двенадцати. Но все это, естественно, только вдоль оси корабля, когда пилота вдавливает в кресло. Для поперечных ускорений ограничение пришлось сохранить.
Довольный облетом машины, Воха направился в спортзал, где осуществлялась следующая его затея. Там была установлена пушка, стреляющая мячами, какие применялись на Земле для тренировки теннисистов. Один из курсантов становился к стенке, а второй направлял на него пушку, с равными промежутками выплевывающую мячи. Один стреляет, другой уворачивается. Но каждое попадание очень болезненно, а расстояние невелико. Поэтому без синяков от стенки никто не уходит. А поскольку свежепобитый занимает место за пушкой, понятно, что он в свою очередь, старается не промахиваться. Эффект озверения. Эта тренировка придумана для того. чтобы разбудить низменные инстинкты улеян. Слишком уж безмятежны их души. Тысячелетия и десятки поколений предков, воспитанных на принципах гуманизма, это огромная гиря на душе того, чья работа - уничтожение.
Кроме того, увертливость, как и умение попадать в подвижную цель - важнейшие качества истребителя. Поэтому от этого упражнения не освобожден никто.
Только что на глазах у Вохи нещадно отлупили здоровенного парня. Крупный и малоподвижный, он получил почти половину из выпущенной в него сотни мячей. Пока их собирали и засыпали в бункер пушки, Воха занял место у стенки и уловил хищный блеск в глазах стрелка.
"Кажется, действует. Этот слишком молод для землянина", - только и успел он подумать. И тут началось. От первых трех выстрелов он увернулся, четвертый отбил предплечьем левой руки. Подхватил с пола откатившийся мяч и запулил его в торчащую из-за пушки голову. Попал. Передышка на пять выстрелов, пока тот держится за ушибленное место. И есть время подобрать с пола еще пару мячиков. Только стрелок вернулся к своему занятию, бросок - мимо, еще - снова мимо, еще - попал!
В общем, когда пушка выплюнула последний мяч, синяков прибавилось не у Вохи, а у его "истязателя". Тот буквально трясся от ярости, возмущаясь, что это не по правилам. Но правила запрещали лишь отходить от стенки. А если раньше никто не додумался запустить мячом в пушкаря, то не виноват же в этом Воха.
Все, кто был свидетелем происшествия, согласились, и это сильно добавило Вохе авторитета. Поскольку в зале присутствовали практически все курсанты и инструкторы, он решил, что пора на деле проверить боевые качества своей машины и спросил, кто бы хотел схлестнуться с ним в учебном бою. Вызвалось с десяток желающих. Сильное недоумение отразилось на их лицах, когда выяснилось, что нападать на Воху они должны одновременно. Один против двух - куда ни шло. Но против целого звена! Да не такой уж этот Воха ас, чтобы так выпендриваться.
Результат учебной схватки оказался ошарашивающий. Маневренность истребителя с новой программой превратила его в сокола среди журавлей. Это был не бой, а расправа. Стало очевидно, какие преимущества сулит эта затея, и ее немедленно распространили на все истребители, несомые кораблем.
Следующая придумка касалась вооружения, и для ее проверки провели учебные стрельбы.
Во-первых, часть пушек зарядили не снарядами, а мелкой алюминиевой дробью. Она была не в состоянии пробить не только сантиметровый титановый корпус улеянских боевых машин, но даже легкие дюралевые обшивки истребителей таютов. Но от нее этого и не требовалось. Расширяющийся пучок дробинок с высокой степенью вероятности попадал в цель даже при не очень верном прицеле и повреждал слой отражателя. Дальше работали лазеры. Установленные на турелях и снабженные автоматической системой наведения, они независимо от воли пилота, барабанили тысячами лучевых уколов в поверхность любого чужого объекта в радиусе их действия. И достаточно было, чтобы хоть один такой импульс угодил в то место, куда раньше попала дробинка.
Во-вторых, часть пушек зарядили картечью. Конечно ее разрушительное действие значительно слабее, чем у снаряда. Зато вероятность попадания существенно выше. Безобидная для прочных корпусов кораблей улеян, она легко пробивала легкие машины таютов. А много ли надо, чтобы вывести из строя крошечный истребитель?
Опробование нового оружия дало ожидаемый результат. Вохе стоило немалых трудов остановить Дыуя, который порывался сообщить на Улею об этих новшествах. Поразительно все-таки безмятежный народ эти улеяне. Ни малейшего представления о военной тайне и эффекте внезапности.