Глаза его расширились, в них появился вдохновенный блеск:
- Я бы использовал гильотину так: сперва отсекал конечности, затем, чтобы вселить ужас в приговоренного…
- Замолкните! - не выдержал Сторн. - Глаух был прав: вы настоящий садист.
Розоватые, с поволокой глаза потускнели.
- Беседовали с другом, - констатировал альбинос.
- Почему вы скрыли, что пытаете его людей? - крикнул Сторн.
Блондин равнодушно сплел длинные пальцы:
- Значит, так нужно. Не суйте нос в дела выше своего разумения. Петер - это мое дело, ясно? И не надо скрежетать зубами так, будто воплощаете правосудие на этой части Территории. Для подобной роли у Макса Сторна довольно-таки неподходящее прошлое. Не лишенное некоторых специфических заблуждений, - заключил он с затаенной угрозой.
- Главное мое заблуждение - то, что связался с вами, - резко бросил Сторн. - Из-за вас я потерял Глауха.
- Подумаешь, Глаух, - процедил альбинос. - Взамен эфемерной дружбы вы приобрели нечто более материальное. Однако не воображайте, что мое терпение беспредельно. Рано или поздно надоест укрощать вас, как строптивого коня, рвущегося из упряжки. Смею напомнить: солидные гонорары вы получаете не за истерики, которые устраиваете с завидным постоянством.
- Подите к черту с вашими гонорарами! - выдохнул Сторн.
Альбинос обиженно вскинул острый подбородок, рука его дернулась к бедру.
Это движение не ускользнуло от собеседника, губы Сторна переломились в презрительной гримасе.
- Можешь стрелять, - с ненавистью прошептал он. - Давай, пали, если хочешь, чтобы кто-то поупражнялся с тобой, как с этой игрушкой, - кивнул он на все еще дергавшегося человечка. - Садистов в мегалополисе хватает. А Макс Сторн с его супермозгом - один. И он очень нужен, потому вы и возитесь с ним, и платите бешеные деньги, и закрываете глаза на скверный характер… Да только в отличие от тех, кого конструирует, он не робот. Я желаю, имею право знать: во имя чего все это? Ради какой конечной цели? Ты сведешь меня с шефом. Главным шефом, - уточнил Сторн. - И я задам ему эти вопросы. А там посмотрим…
Сторн выдержал горящий злобой взгляд.
- Таково мое условие, я и пальцем не пошевелю, пока его не выполнят. Можешь переломать мне кости, как Петеру, но от своего я не отступлюсь.
Он круто повернулся и вышел из комнаты.
Сузившиеся розоватые глаза с бессильной яростью глядели конструктору вслед.
Утром над виллой Сторна появился гравилет. Выскочившие оттуда дюжие парни обменялись на ходу короткими репликами с почтительно расступившейся охраной, ворвались внутрь, без лишних слов подхватили конструктора под руки и втолкнули в просторное чрево машины. Возмущенная реплика была готова сорваться с губ разгневанного столь бесцеремонным обращением Сторна, но тут один из безмолвных стражей вскинул руку, струя бесцветного газа ударила в лицо пленника. На мгновение Сторну показалось, что воздух стал невыносимо густым и терпким, а потом перед глазами рассыпались ослепительные брызги, и он погрузился во тьму.
…Очнувшись, Сторн с изумлением огляделся. Казалось, гравилет перенес его на несколько столетий назад. Мрачноватые просторные покои древнего замка окружали конструктора, съежившегося в углу огромного деревянного кресла с высокой резной спинкой. Темные панели мореного дуба доходили почти до самых сводов, выше бугрились неотшлифованные глыбы гранита. В узких нишах пылали факелы, распространяя резкий смолистый запах. Переменчивые блики плясали на тусклом металле старинного оружия, украшавшего стены.
Едва слышный шорох заставил Сторна повернуть голову. Из-за раздвинувшихся створок тяжелых дверей показался край сплюснутого металлического шара. Шар неторопливо выплыл в зал, описал широкую дугу, словно присматриваясь к гостю, поднялся и, слегка покачиваясь, повис в темном углу под сводами.
Сторн узнал аппарат. Это была одна из последних, наиболее совершенных его конструкций, почти идеальный, надежный истребитель всего живого. Среди мрачных, казавшихся древними стен он выглядел чужеродно и нелепо, как панель компьютера, случайно затесавшаяся среди музейных экспонатов средневековья.
- Любуетесь своим творением?
Низкий слегка насмешливый голос, прозвучавший неестественно гулко в каменных стенах, заставил Сторна вздрогнуть. Он увидел высокого седовласого человека. Характерный изгиб тонких, плотно сжатых губ и круто очерченный выдающийся вперед подбородок придавали его лицу выражение упрямой, ни с чем не считающейся силы. Это лицо могло показаться привлекательным, если бы не светлая странная искра, остро вспыхивающая время от времени в стеклянной глубине упрятанных под тяжело нависавшими надбровными дугами глаз.
Седовласый смотрел на Сторна с тем сдержанным отстраненным любопытством, с каким опытный коллекционер разглядывает занимательный, но не слишком ценный экземпляр очередной бабочки, пришпиленной ко дну коробки. Под тяжелой, давящей беспощадностью этого взгляда Сторн почувствовал желание сжаться в комок.
- Мне сообщили, что вы настаивали на встрече, - небрежно проронил седовласый, опускаясь в кресло напротив. - Что ж, у меня есть несколько минут. Старайтесь не повышать голос и не делать слишком резких движений, - предупредил он. - Эта модель, - бросил короткий взгляд вверх, - сориентирована на мою защиту.
- Я хочу знать, во имя чего работаю, - сказал Сторн, заставляя себя смотреть в колючие зрачки собеседника.
- Запоздалое любопытство, - заметил с иронией седовласый. - Когда мои люди предложили Максу Сторну внушительный гонорар за создание некой конструкции с вполне отчетливыми параметрами, он воздержался от уточняющих вопросов.
- В контракте речь шла всего лишь о системах охраны объектов особой важности, - возразил конструктор.
- Бросьте, Сторн! - отозвался седовласый. - Ребенку ясно, что под этим подразумевалось. Охранные системы не принято оснащать запрещенными видами оружия. А оружие во все времена служило лишь одной цели. Вот вам и ответ. - Он бросил испытывающий взгляд на собеседника, прежде чем произнести: - Мы накануне войны, Сторн. Большой войны.
- Значит, это правда, - прошептал едва слышно Сторн. - Я один буду расплачиваться за всех…
Человек в кресле напротив глядел на него все с тем же выражением отстраненного любопытства в глубоко посаженных, по-змеиному немигающих глазах.
- Господи, но ведь не только я, - бормотал лихорадочно Сторн, - сотни, тысячи великолепных умов веками, сознательно или непроизвольно, творили самые невероятные орудия истребления. Творили, зная, что страшного джинна никогда не выпустят из сосуда, ибо в слепой своей ярости он уничтожит и врагов, и хозяев. Незримые армии специалистов высочайшего класса лелеяли смерть в своих засекреченных лабораториях и на полигонах, но совесть их оставалась незапятнанной: не было жертв, не было крови. Таким специалистам платили щедро, немыслимо щедро, потому-то я и сделал из себя безукоризненную машину для изобретений, - взгляд его затравленно метнулся по сжатому каменными стенами пространству. - Я творил свои жестокие чудеса, зная, какой на них спрос, утешая себя тем, что и на добрые времена хватит. Оказалось, не хватит. Мои оловянные солдатики будут убивать, с каждым новым кровавым шагом превращая меня, своего создателя, в чудовище, которого еще не видел свет.
- Похоже, вы оправдываетесь, - отозвался седовласый. - Перед кем? Если перед собой - дело ваше. Если же этот покаянный монолог рассчитан на тех, кто может обвинить вас во всех смертных грехах, - право, не стоит. Завтра их уже просто не будет в живых. Не мучаться бесплодными сомнениями, а торжествовать должны вы, Сторн. Каждый час приближает нас к рождению нового мира, и вы причастны к этому рождению.
- Нового мира? - переспросил Сторн.
Седовласый поднялся с кресла, шагнул к отдаленной стене. Внезапно она стала прозрачной. Яркий полуденный свет хлынул в зал. Сторну показалось, будто он выплывает в необъятный бирюзовый простор моря. Легкий бриз срывал невесомую пену с волн, бегущих за горизонт. Чайки плавными взмахами крыльев вспарывали наполненный соленой влагой, искрящийся под солнцем воздух.
Фигура седовласого - черный маленький силуэт на фоне огромного излучающего синеву прямоугольника, шевельнулась.
- Через несколько дней море все так же будет катить волны в бесконечность, - услыхал Сторн глухой, дрогнувший в затаенном волнении голос, - и так же будут кричать над ним чайки, а солнце медленно садиться за горизонт. Все будет так же, как миллионы лет тому. И не так, потому что мир обретет новое дыхание, а время - иное измерение. Голова идет кругом, когда я думаю, как немного осталось ждать…
Да, это будет новый, невиданный мир, - качнулся черный силуэт. - Я представлял его до мельчайших подробностей там, на далеком спутнике. Я жил в этом мире, молился на него, утолял жажду в его родниках. Для меня он давно стал реальностью, может, только поэтому я и выдержал бесконечную пытку бездействием в красных, сжигаемых солнцами песках. Он, этот мир, давал мне силы, и, к счастью, меня не покинули ни рассудок, ни ненависть. Это будет мир сильных людей. Людей, которым никто не помешает наслаждаться жизнью. Потому что все, способное помешать, мы просто сметем с лица земли.
Седовласый обернулся, шагнул к креслу, сияющий прямоугольник за его спиной померк, вновь обретая непроницаемую плотность каменной стены.
- Понимаю, - тихо сказал Сторн. - Стать счастливым за счет других. Когда-то и я думал, что подобное возможно…