Чтобы встретить черта, нужно в него поверить. Пока люди верили в нечистую силу, той тоже жилось вольготно. Но наступила эпоха научного мышления, и потусторонним силам пришлось вступить в жестокую борьбу за существование. Борьба разворачивается в научном городке, только что выстроенном посреди глухой тайги на том самом месте, где в древние времена стоял другой город - мрачная цитадель с башней пыток и лабиринтом подземелий, населенная демонами. Страшные чудеса ждут новых жителей Академонгородка - научных сотрудников, строителей, студентов, бомжей, преступников: происшествия, которые заставят испуганных людей поверить в могущество дьявольской армии Стылого Морока. Но вместе с этой верой приходит и другая - неистребимая людская надежда на спасение и помощь со стороны сил добра…
Содержание:
Дом на холме (I) 1
1957. Пролог 3
1960. Бригадир 4
1970. Инъекция счастья 10
1976. Накхта 16
1988. Новоселье 21
1990. Впереди - вечность 24
1994. Фотография 30
1995. Неглиневское кладбище 31
2000. Пятно 37
2002. Тележкин и сыновья 44
2002. Альтернативная реальность. Остров 47
2004. Лесопарк 49
Дом на холме (II) 59
Александр Бачило
Академонгородок
Дом на холме (I)
Пока ехали в трамвае, Гошка заснул и просыпаться на нужной остановке категорически отказался. Марина еле протиснулась с ним к выходу под окрики утрамбованного народа. Мне с чемоданами и сумкой тоже пришлось нелегко. На нас косились неприязненно, с подозрением - уж очень мы были похожи на беженцев, а беженцы всегда раздражают. Особенно тех, кому бежать некуда…
Трамвай укатил. Мы остались одни посреди неосвещенной улицы. Никогда раньше я здесь не был и даже не знал, что в городе есть такое место. Позади нас тянулся бесконечный бетонный забор, а впереди темнела громада холма.
- Нам туда, - я показал на смутно прорисованную в небе вершину.
- Ох, - Марина перехватила Гошку поудобнее. - Ты уверен?
Я пожал плечами. Уже и не помню, когда я в последний раз был хоть в чем-то уверен…
- А где дом? - спросила Марина.
- Отсюда не разглядишь. Светомаскировка, наверное…
- Как же мы туда заберемся?
Я взялся за чемоданы.
- Пошли. Там видно будет…
К вершине холма вела растоптанная лестница с гнилыми досками вместо ступеней. Она пологими стежками из стороны в сторону штопала холм, отчего идти было ненамного легче, зато гораздо дальше. Мы совсем выбились из сил. Марина никак не хотела подождать, пока я затащу наверх чемоданы и вернусь за ребенком, ей было страшно оставаться в темноте с Гошкой на руках. В городе много разного рассказывали об этих окраинах. Мне и самому не терпелось добраться до чертова дома поскорее. Если бы оказалось, что я перепутал холмы, и никакого дома здесь нет, мы бы, наверное, оба разревелись.
Но дом был. Серая унылая девятиэтажка в один подъезд, с плохо замаскированными, зато надежно зарешеченными окнами. Когда-то, в хрущебные пятиэтажные времена, такие небоскребы называли "свечками". На стоянке перед подъездом - несколько машин. Черт! Как это я не сообразил, что к дому обязательно должна вести дорога! Карабкались, как дураки, ноги били в темноте. Впрочем, по дороге, наверное, еще дальше, а машину теперь хрен поймаешь…
Металлическая дверь подъезда производила солидное впечатление. Стрелковый глазок, бронированный домофон - все, как положено. Я поставил чемоданы и набрал номер квартиры. Долгое время ничего не происходило. Гошка захныкал во сне, наверное замерз.
- Тихо, тихо маленький, сейчас пойдем баиньки! - шептала Марина.
Вот будет номер, если нас и на порог не пустят. Куда же нам тогда? Хоть в петлю…
Громко щелкнул замок. Я обрадовано ухватился за стылую металлическую ручку. Дверь нехотя подалась. Из подъезда пахнуло теплом и кошками.
- Заползайте! - бодро скомандовал я.
Пока все складывалось благополучно. Замызганные стены подъезда были покрыты незамысловатыми надписями вкривь и вкось. Кто-то плюс кто-то равняется пронзенное сердце, Жирный - лох и, конечно, смерть уродам. Вполне обычные надписи, вполне обычный дом. Вот только ни охранника, ни даже вахтерши здесь не оказалось.
Я снова поставил чемоданы - теперь перед дверью лифта. Ох, и наломался сегодня с ними - спина не разгибается! Кнопка вызова торчала бесформенным почерневшим огарком. Тоже знакомо. Я кое-как вдавил ее в стену. Прислушался. То ли трубы водопроводные гудят, то ли ветер гуляет в шахте. То ли все-таки что-то едет…
- Не работает лифт!
Я обернулся. По лестнице лениво спускался плотный мужик в спортивном трико и шлепанцах на босу ногу. Он на ходу откусывал от большого бутерброда с салом и жевал так же лениво, как шел. Всклокоченная шевелюра с проседью, небритая, опухшая рожа. Повязка на глазу. Черт его знает… Неприятный тип.
Я подхватил (в который раз!) чемоданы и направился к лестнице.
- А вы к кому? - он и не собирался уступать мне дорогу.
- К знакомым.
- А в какую квартиру?
От сала губы его лоснились. Толстенный шмат на щедро выломанном из буханки куске хлеба пронзительно шибал чесночком и невольно притягивал взгляд. Свинство какое. При нынешних-то нормах выдачи!
- А вам, собственно, зачем? - спросил я.
- А затем, что я управдом, - веско сказал мужик, показав мне в подтверждение бутерброд. - У нас тут случайные люди не ходят. Время сами знаете, какое. Глаз да глаз… - он поправил повязку. - Так что за знакомые, где живут?
- В семнадцатой квартире, - пробурчал я.
Очень мне не хотелось говорить с ним на эту тему…
Управдом усмехнулся.
- Так бы сразу и говорили! А то - знакомые у них! В эмиграцию собрались?
Я вздрогнул. Его вопрос и напугал меня, и обрадовал. Больше, пожалуй, обрадовал.
- А это, правда, здесь? - осторожно спросил я.
Управдом не ответил. Укусив бутерброд, он разглядывал наши чемоданы.
- Вас кто прислал?
- Извините, - Марина поспешно подошла ближе, - мы обещали, что не скажем. И даже клятву давали. Зачем же подводить человека?
Управдом оглядел ее цепким сизым оком с головы до ног.
- А он, человек ваш, не предупредил, что ли, вас?
- О чем?
- О чем! Что с вещами нельзя!
- Н-нет…
- Ох, люди, люди… только о себе думают! - Он небрежно откинул крышку мусоропровода, швырнул бутерброд в темноту и снова грохнул крышкой. - Корабль ведь не резиновый! - наставительно продолжал он, вытирая руки об себя, - а желающих - ох, как много!.. Пошли!
Из глубины своих трикотанов он вытянул связку ключей на длинном ремешке и отпер низенькую, обитую жестью, дверь под лестницей. За дверью было темно. Ступени круто уходили вниз.
- Чемоданы - в подвал, - заявил управдом. - Там слева на стенке выключатель. Да за собой не забудь вырубить! Как управитесь, заходите во вторую квартиру с документами, встанете на очередь.
- А большая очередь? - спросила Марина.
- Кому как. Некоторые вторую неделю сидят, да без толку!
Мы переглянулись. Час от часу не легче!
- У нас ребенок маленький! - сказала Марина. - Он и так уже плачет…
- Эх, гражданочка! - управдом укоризненно покачал головой. - Тут взрослые мужики плачут, как малые дети! Кому ж охота оставаться на верную смерть? Своя рубашка к телу-то ближе… Чего там, в городе, слышно?
- Да ничего нового, - вздохнул я. - Ждут.
- Дождутся, - покивал управдом. - Барнаул-то, говорят, уже не наш…
- Черепаново ночью сдали, - сказал я.
- Ох, ё-моё! Что ж это будет такое?! - он заторопился. - Да бросай ты пожитки свои скорей! Мне идти надо!
Я торопливо спустился по ступенькам в кромешную тьму и, не выбирая места, сунул чемоданы к стене. Управдом ждал меня наверху, нетерпеливо позвякивая ключами.
- Все! Валите во вторую, там список.
- А нам сказали - в семнадцатую, - робко заметил я.
- Ох, не знаю, не знаю теперь… - пробормотал управдом, - мало местов! Загробите мне корабль…
- А что это за корабль? - спросила Марина. - И где он находится? Как мы, вообще, туда попадем?
Управдом, уже поднимаясь по лестнице, обернулся.
- А вот за такие вопросы, дамочка, очень просто можно за дверью оказаться. И выбирайтесь тогда своим ходом, как пожелаете!
Квартира номер два оказалась жилплощадью в самом изначальном смысле слова "площадь". Она была устроена из двух, а то и трех объединенных квартир со сломанными перегородками, срубленными под корень унитазами и ваннами. В квартире не было ни щепочки мебели, ни одного, даже встроенного, шкафчика, ни стола, ни табуретки, не говоря уже о диванах и кроватях. И все-таки в ней было тесно. Люди сидели и лежали на полу вплотную друг к другу, ходили, перешагивая через тела, пили воду, присосавшись к единственному крану, торчащему из стены бывшей кухни. Кто-то, пристроившись на подоконнике, писал заявления. Галдели и плакали дети. Гошка сразу проснулся и тоже заплакал. Дух стоял нездоровый и застарелый.
- Боже мой… - прошептала Марина.