- Уверены ли вы в успехе? - крикнул с места голландский делегат. - Можно ли прекратить наращивание плотин?
Трегубое дождался, пока улеглось волнение.
- Господа, я не хочу возбуждать необоснованных надежд. Меры предосторожности не следует отменять. Мы подготовили сложный опыт… Но нет гарантий против неожиданных осложнений… Я уполномочен пригласить делегатов на совещание в Москву, где вопрос об этом опыте будет решен окончательно…
7
Возможность изменить орбиту! Чтобы разъяснить слова Трегубова, нам нужно вернуться назад на полгода.
В декабре, как только появилось сообщение об открытии Немезиды, Трегубова вызвали в Межпланетный комитет.
Расстояния во второй половине двадцатого века уже перестали быть расстояниями. Только что вернулся из Крыма - лети в Москву. Три часа на вертолете до Алма-Аты, три часа в удобном лайнере до столицы. Опираясь затылком на подголовник, Трегубов поглядывал в круглое окошко; любовался пышно взбитыми нарядными облаками - в лиловатых промоинах между ними проглядывала нереальная земля, любовался высотным небом, таким чистым, таким не по-зимнему ярким, и не верил, глядя на вечную синеву…
- Не может быть… не может быть катастрофы. Как это вместо неба над головой нависнут чужие перевернутые горы, пики вонзятся в равнину, сожмутся каменные челюсти, раскаленный воздух огненными языками метнется из стиснутых ущелий, опалит леса, слизнет дома… Не может быть! Больное воображение!
Три часа на вертолете, три часа в лайнере, еще монорельс, еще такси. Но к концу рабочего дня Трегубов уже входил в кабинет Виталия Григорьевича Хоменко.
Описывать Хоменко нет необходимости. Весь мир знает его высокий лоб, мохнатые брови, раздвоенный подбородок. Это тот самый Хоменко, который руководил первым полетом на Луну и сам летал на Луну со второй и третьей экспедициями. "Я был первым стариком на Луне", - говорил он о себе.
Кроме Хоменко, в кабинете был еще один незнакомый Трегубову человек - коренастый, с бритой головой и моржовыми усами. Он сидел в сторонке, не вмешиваясь в разговор, и все поглаживал усы безымянным пальцем.
- Нам хотелось посоветоваться с вами насчет этой самой Немезиды, Анатолий Борисович, - сказал Хоменко, протягивая руку.
- Я изложил свое мнение в докладе, - сказал Трегубов. - Практически бояться нечего, но на всякий случай, для уверенности, надо готовиться к приливам. О столкновении незачем и думать - один шанс против ста тысяч.
- Ну, а если он выпадет все же? - спросил Хоменко. - Что можно предпринять тогда? Не сумеем ли мы отклонить Немезиду? Какими-нибудь взрывами, например?
Трегубое подсел к столу, набросал несколько цифр на бумаге.
- К сожалению, тут обсуждать нечего, - сказал он. - Снежную лавину не остановишь, стреляя в нее из ружья. Какие взрывы сильнее всего? Атомные. Вот расчет: одна атомная бомба может уменьшить или увеличить скорость так называемой Немезиды на одну десятимиллиардную долю миллимикрона в секунду. Ударив заблаговременно, недели за две вы накопите разницу побольше - толщину одного электрона. Сколько вы сделаете бомб? Тысячу, десять, сто тысяч? Ну так вы сдвинете планету на один атом. А нужно маневрировать десятками тысяч километров.
- Какую бомбу вы имеете в виду?
- Урановую. У них определенный размер. Но и водородная вам не поможет. Вам придется забрасывать на Немезиду запасы тяжелого водорода. Вы же сами межпланетчик, Виталий Григорьевич, вы знаете, что каждая ракета строится годами, а поднимает тонны три.
Здесь усатый человек впервые раскрыл рот.
- А есть на этой Немезиде снег? - спросил он.
Трегубов удивился:
- Снег, спрашиваете вы? Вполне возможно. Правда, пока мы не различаем никаких деталей на этом небесном теле, но оно достаточно велико, чтобы удержать воду и атмосферу. И при низких температурах, которые там господствуют - минус 260-270 градусов, - конечно, вся вода должна была замерзнуть, превратиться в снег и лед.
- И сколько там льда?
- На этот вопрос еще труднее ответить. Можно только рассуждать по аналогии с Землей. У Земли размеры примерно такие же, а океаны составляют одну пятитысячную долю по массе.
- Одна пятитысячная - это нечто, - сказал усатый незнакомец с удовлетворением.
Трегубов с недоумением взглянул на Хоменко. Тот улыбнулся.
- Мы не так беспомощны, как вы думаете, Анатолий Борисович. Вот товарищ Лобанов берется, если мы захотим, отшвырнуть Немезиду с нашего пути.
Трегубов с удивлением глядел на грузного волшебника.
- Анатолия Борисовича надо ввести в курс дела, - мягко сказал Хоменко, - он будет у нас главным астрономом.
Лобанов чуть-чуть шевельнул губами. Казалось, тяжеловесные усы мешают ему открывать рот.
- Лед, - вымолвил он, - соединение кислорода с водородом. Водород - горючее. Всякое вещество - горючее, по Эйнштейну. Важен запал, зажигание. Уран взрывается сам собой, тяжелый водород зажигают ураном. Мы нашли запал для льда - антилед. Реакция сложная. Там и мезоны, и мезонные атомы, и тяжелый водород, и опять мезоны - сами еще не разобрались. В общем, цепная реакция от полюса до экватора. Ваша Немезида отлетит, как футбольный мяч.
- А управлять реакцией сможете?
- Могли до сих пор.
- Надо посчитать.
- Считайте. Для того вас пригласили…
8
Почти полгода - с декабря до мая - исподволь готовился удар по Немезиде.
Ракету строить не понадобилось. Можно было использовать любой из межпланетных кораблей, летавших на Луну. И в распоряжение Лобанова был предоставлен последний, самый грузоподъемный - "Луна-14".
Межпланетный вокзал - стартовая установка для отправки лунных ракет - находился, как известно, на Кавказе. В любой момент оттуда могла вылететь ракета и на Немезиду.
Следовало накопить заряд антильда. Антилед - вещество навыворот, с отрицательными ядрами и положительной оболочкой - по виду ничем не отличается от обычного льда, но взрывается при малейшем соприкосновении со льдом, с водой, с воздухом, с любым веществом. Изготовлять его трудно и опасно, еще труднее сохранить. Лобанов держал антилед в специальных пустотных сосудах, где могучие электростатические силы удерживали его на весу, на расстоянии от стенок.
Потребовалось также подготовить обычные межпланетные расчеты: уточнить трассу ракеты, подсчитать влияние Земли, Луны, Солнца, планет, Немезиды, выбрать сроки и систему управления на все варианты прохождения. Работа эта была проделана заблаговременно, и, когда выяснилось, что Немезида пройдет на расстоянии девятисот тысяч километров, Лобанову нужно было только открыть шкаф и вынуть папку с готовым вариантом № 93-А.
Папка эта и была представлена на историческое совещание 23 мая, где обсуждалась судьба двух планет.
Корреспонденты сохранили для нас все подробности этого совещания. Оно состоялось в кабинете Хоменко Вечер был душный (иностранцы удивлялись, что в России так жарко), пришлось открывать окна. На одном из подоконников сидел Лобанов, поглаживая усы. Хоменко с указкой расхаживал возле схемы, где черной линией была изображена орбита Земли, красной - орбита Немезиды, пунктиром - новая орбита после взрыва. В креслах сидели гости: голландец Ван-Бартельс, нигериец Нкрумба, Мухаммед Али из Восточного Пакистана и Росарес - чилиец. Анатолий Борисович скромно стоял сзади.
Начал Хоменко.
- Согласно уточненным данным, - сказал он, - вечером 3 июня Немезида пройдет на расстоянии девятисот тысяч километров от Земли и вызовет опустошительные приливы, раз в десять больше нормальных. Я могу зачитать подробный список городов, которые будут затоплены и частично разрушены, когда волны невиданной высоты обрушатся на берега. Наша страна находится в сравнительно благоприятных условиях. У нас пострадает Архангельск, порты Дальнего Востока. Но Ленинград, побережье Черного и Каспийского морей в полной безопасности. Иное дело на берегах океана. В Ла-Манше пройдет волна высотой с двадцатиэтажный дом. В Лондоне, Ливерпуле, Гамбурге будет чудовищное наводнение. Под водой окажется Голландия, половина Ирландии, Северная Франция… Список этот можно продолжать до бесконечности. И, хотя волна вскоре схлынет, разрушения будут неимоверны. Миллионы людей останутся без крова, тысячи погибнут от голода, холода, болезней… Поэтому я считаю необходимым использовать все возможности, чтобы отогнать Немезиду хотя бы на полтора миллиона километров.
- Это в наших руках, - отозвался Лобанов.
- По расчетам товарища Лобанова, - продолжал Хоменко, обращаясь к гостям, - атомный пожар во льдах Немезиды, который мы можем зажечь, толкнет ее на север со скоростью около двадцати километров в секунду. Значит, чтобы отвести Немезиду на безопасное расстояние, нам надо ударить заблаговременно - часов за восемь.
- И это в наших силах, - вставил Лобанов.
- Но скорость Немезиды велика. За восемь часов до прохождения она будет на расстоянии девяти миллионов километров от нас. Наша межпланетная ракета не так быстроходна, как Немезида. Чтобы поспеть к месту встречи, она должна вылететь завтра же. Старт подготовлен. Мы хотели бы слышать ваше мнение: надо ли ударить?
- Безусловно! - сказал голландец.
- Мы надеемся только на вас, - добавил пакистанец. - Мы не успеем построить дамбы в дельте Инда.
Чили и Нигерия тоже проголосовали за огонь.
И тогда Хоменко спросил неожиданно:
- А вы уверены, что мы имеем право?
Остальные глядели на него с недоумением.
- Вы уверены, что там нет жизни?
- Минус двести градусов - и жизнь! Вы всерьез спрашиваете? - воскликнул негр.
- Какая же? В лучшем случае бактерии в подтаявшем льде, - отозвался голландец.
Хоменко раза два прошелся по кабинету.