Может, тут уже и нет никого? Духи, особенно злые, как никто умеют выскальзывать из человеческих ловушек. Это было бы наилучшим выходом из ситуации.
Факел в руке одного из воинов, что первым медленно спустился в подвал, выхватил из тьмы обширное вытянутое помещение, заставленное кувшинами с кукурузным маслом и пивом, корзины с мукой, вяленой рыбой и мясом.
На одном из кувшинов сидел голый человек. Он крупно дрожал, щурился на яркий свет факела и медленно жевал кусок копченого мяса ламы. Однако при виде солдата с копьем отшвырнул еду, вскочил и схватил стоявший подле него бочонок с мукой. Все против воли отступили на шаг – ростом нечеловек превосходил самого высокого из аймара и буквально упирался макушкой в дощатый потолок. И сложен был как настоящий солдат, а не жрец или крестьянин.
С губ его слетело что-то чудовищное, настолько чуждое языку аймара, что все ахнули от ужаса.
– Ну вот, уже проклял... – обреченно прошептал кто-то позади Аталая.
– Если это посланец богов, ничего осквернить или проклясть он не может, – резко произнес верховный жрец.
– Я убью этого демона! – взревел Кумари и бросился на пришельца с мечом.
Ему на подмогу пришли два солдата, которым не повезло очутиться ближе всех к своему военачальнику. Они одновременно выбросили перед собой копья, чтобы пригвоздить демона к полкам с припасами, но тому чудом удалось увернуться и обрушить на голову одного из воинов мучной бочонок. Тот треснул, и в подвале взметнулся белый туман.
– Стойте! – безуспешно восклицал Аталай. Никто его не слышал.
Те, кто рискнул углубиться в мучную завесу, очень скоро вылетали обратно со сломанными копьями и окровавленными физиономиями. Обратно никто из них отчего-то не стремился. Один из воинов, размазывая кровавые слюни по лицу, задушевно бормотал:
– Демон... Он чуть не пронзил меня когтем, и как я увернулся?
Наконец кто-то догадался зажечь второй факел, и стало видно, как Кумари, по-прежнему с мечом, и пришелец стоят друг напротив друга и тяжело дышат. Голый нечеловек стискивал в могучих руках скамью с отбитой ножкой, носящую глубокие зарубки от оружия сапаны. Было очевидно, что битва может продолжаться еще долго, и неизвестно, кто в конце концов одержит верх. Скорее всего, белый демон, ведь помощи от солдат Кумари ждать уже не приходилось.
Он также понял это и медленно отступил к выходу из подвала.
– Это посланец богов, – счел нужным выступить Аталай.
Он приблизился к воспитаннику и положил тому руку на плечо, принуждая опустить меч.
– Что-то не похож на посланца, – упрямо отозвался Кумари, но отвел оружие в сторону, а затем и вовсе поместил в поясную петлю. Он уже в достаточной степени продемонстрировал храбрость. – Где золотые одеяния, корона? Говори, кто бы ты ни был, – громко приказал он.
Пришелец вдруг широко улыбнулся и бросил скамью на пол.
Кажется, явление перед ним такого количества народа стало его забавлять. Похлопав себя по обнаженным плечам, он что-то сказал на незнакомом языке, похожем на клекот кондора, и показал жестами, что желает одеться. По гостю никак нельзя было сказать, что он смущен или напуган.
Вообще всем стало видно, что у себя на родине этот человек – если его можно так назвать – наверняка был великим и могучим воином. Ведь он не только наделен невероятным ростом, но и способен голыми руками, с помощью бочки и скамьи, отразить натиск нескольких вооруженных воинов Кумари! А ведь это самые лучшие солдаты в государстве аймара.
Никто не решился снять с себя одежду, и тогда гость шагнул к молодому сапане и прикоснулся к золотой пластине на его плаще.
Кумари едва сдержался, чтобы не выхватить меч и не отрубить нахалу руку. Однако напряжение так явственно проступило на его благородном лице, что пришелец его почувствовал. Кулаки обоих воинов напряглись, и только порядочным усилием воли, видимо, они вновь не набросились друг на друга.
– Ило, отдай посланцу богов плащ, – поспешно приказал верховный жрец.
Помощник без восторга расстегнул пару золотых крючков возле горла, скинул одежду и протянул ее гостю. Тот опять что-то сказал с хмурым выражением лица, однако "подношение" принял и тотчас неумело, путаясь в краях, надел его задом наперед. Среди жрецов и солдат возникла нерешительная волна смешков.
– Кажется, он не опасен, – рассмеялся Кумари. – Хоть и велик не в меру. Ты нас понимаешь, лазутчик?
Но тот явно не понимал ни слова из чужой речи, так же как и аймара – из его. Теперь он глядел на прибывших со снисходительной, "понимающей" улыбкой, словно они неразумные дети, а он бог.
Аталай испытал укол тревоги. Слишком уж необычным было внезапное появление этого "безъязыкого" в усыпальнице, да к тому же нагишом. Как ему удалось миновать все посты и очутиться за дверями, с которых только раз в год отодвигается каменный засов? Похоже, с наскока в этом вопросе не разобраться.
– Ну как, препроводить его в тюрьму, наставник? – спросил Кумари.
– Нет. – Голос верховного жреца был тверд, поскольку он уже принял решение. – Это не лазутчик, я убежден. А значит, пока останется в моем доме.
– Кто знает доподлинно, Аталай? – вкрадчиво заметил Уакаран. Верховный жрец удивленно посмотрел на него, словно не веря ушам. Ему еще не доводилось слышать от Уакарана публичных возражений. – Там, где дело касается богов, может найтись место всякому... Если боги шлют нам предупреждение, мы обязаны предпринять любые меры для защиты народа, в том числе военные. Может быть, отвлекать армию от города сейчас неразумно?
– От гнева богов защиты нет, – резко ответил верховный жрец. – Ни праща, ни копье, ни меч не удержат их, если мы совершим непростительную ошибку и станем пытать их посланца. Я не вижу связи между походом и явлением этого голого здоровяка в усыпальнице.
– Тебе виднее, наставник, – разочарованно протянул молодой сапана. – Но охрану твоего дома я распоряжусь усилить, не спорь.
– Главное сейчас – показать посланцу его комнату и обеспечить самым лучшим уходом, как посла другого государства.
Возражать верховному жрецу никто не осмелился.
Несмотря на озноб от собственной наготы и первые признаки голода, Алекс даже не думал, что действительно оказался не в уютном подвальчике носатой ведьмы, а где-то совсем в другом месте. Мысль об этом просто не возникала в его голове! Он же своими глазами видел, как очухался и был выставлен вон американец. И вообще, о путешествиях духа под влиянием психоделиков знают все, а вот чтобы в них участвовало еще и тело... Увольте, это уже сказки бабушки-колдуньи.
А потому суматошное "сражение" с ряженым коротышкой, ледяной камень подземелий и прочие "радости" реальных ощущений Алекс воспринял поначалу с улыбкой. Его даже радовало правдоподобие всех этих персонажей его наркотического бреда. То, что они не самодостаточны, было очевидно – вон как возбудились и затараторили на своем тарабарском наречии, стоило им увидеть новенького в их иллюзорном мирке.
"Всё это мне мерещится", – твердо заявил себе самому Алекс и решил плыть по течению, получая максимум удовольствия. Не может же дурман сидеть в мозгах вечно! Так что надо пользоваться моментом и улететь по-настоящему, забыв о носатой ведьме и ее девчонке.
Эх, жалко, что Лельки тут нет, она бы сразу забыла о бестолковых фигурах в пустыне наска и простила Алексу вспышку раздражения... Ладно, всё равно одно и то же видение не может посетить две разные головы.
Тут, судя по всему, местные жители приняли какое-то решение, поскольку расступились и жестами показали Алексу, что он может подниматься. Тот, что лишился плаща, дрожал и глядел исподлобья. Он явно не прочь был пустить в ход копье – хорошо еще, что у него такового не оказалось.
Алекса провели в первую же комнату, сплошь застеленную колючими шерстяными одеялами, и оставили в одиночестве. Окон здесь не было, зато к стене у входа был приторочен горящий факел. От него неприятно воняло.
Гость сел на подушку и задумался. Пока его удручало только одно: обитатели этой средневековой фэнтези разговаривают вполне связно и понимают друг друга, а он их – нет. Речь в устах индейских рыцарей и воинов звучит как настоящая. Вот это уже не укладывалось в теорию. Получалось, что Алекс на подсознательном уровне выдумал новый язык.
Тут ему вспомнились многочисленные истории о людях, внезапно заговоривших на чужеземных языках после черепных травм. Кому-то горшки на головы падали, кто-то об камни ударялся... Что-то вроде этого. И Алекс решил, что эти ребята болтают на обычном кечуа, но заговорить на нем ему самому без крепкого удара по черепу не получится. Зато случайно подслушанные за время пребывания в Перу индейские слова и фразы отложились в памяти и теперь оказались "в устах" этих иллюзорных граждан.
"Да черт с ними, – запутался он. – Не хватало еще в реале мозги засорять. Кечуа какой-то! Если бы английский в памяти возник или на худой конец испанский..." И Алекс бросил ломать голову над этой лингвистической загадкой.
Он подождал еще пару минут и уже начал нервничать, как вдруг послышались легкие шаги, и тростниковый полог на входе распахнулся. Алекс сразу почувствовал себя намного лучше. Наконец-то перед ним была не толпа озлобленных воинов с оружием наперевес, а нормальная девушка. Правда, очень маленького роста.
Следом за ней, впрочем, тут же проскользнули солдаты, и они явно были готовы к мгновенной атаке пришельца.
Девица, как сообразил "андский пленник", являлась в этой троице главной. И одета она была весьма богато, в расшитую цветными нитями шерстяную одежду до пяток, целиком скрывавшую все особенности ее девичьей фигуры.