Бронзовые ворота, открывающие дорогу в комплекс палат Большого императорского дворца, которые именовались Халкой, только назывались воротами. На самом деле они представляли собой большую прямоугольную залу с колоннами и аркадами под куполом. Мраморные стены залы были щедро украшены разноцветными мозаиками, изображавшими победы императора Юстиниана 1, а посредине мраморного пола возвышался так называемый порфирный пуп - символ того, что византийская столица находилась в самой середине мира.
Здесь же, вдоль стен, были размещены статуи императоров, царских родственников и полководцев. Впрочем, ряд плит был уже расколот, у одних статуй не хватало ушей, у других - носа, у кого-то был стесан подбородок, а у самой ближней ко входу недоставало половины белоснежных кудрей.
И уж совсем чужеродным элементом среди всей этой былой роскоши красовались грубо воткнутые в стены и ярко полыхающие факелы, щедро покрывающие черной копотью две нарядные цветные фрески, размещенные ближе к потолку.
Возле одного из светильников лениво сидел воин, небрежно прислонивший к стене свою алебарду. Возле него в такой же ленивой позе стоял другой. Увесистая секира служила ему подпоркой. При виде фигуры, выступившей из темноты, оба насторожились, а сидящий резво вскочил на ноги.
- Wer da? - прорычал вскочивший.
- Да заплутал я маленько, - заплетающимся голосом пробормотал человек и пьяно пошатнулся, едва не упав, отчего содержимое фляги, которую он сжимал в руке, едва не выплеснулось.
Караульные принюхались, затем переглянулись.
- Was ist das? - вновь сурово произнес вскочивший, но его товарищ, все время пристально смотревший на фляжку, отстранил приятеля в сторону и поманил случайного гостя к себе:
- Herum, herum.
Язык жестов - самый интернациональный, так что фигура, шатаясь из стороны в сторону, послушно двинулась вперед, пьяно лепеча:
- И чем это вы тут занимаетесь, братцы? А я тут, понимаешь, иду и вижу - вы стоите…
- Ich verstehe nicht, - нахмурился более суровый из стражников и вопросительно повернулся к товарищу.
- Got verdamme mich, - расплылся в улыбке тот, что манил к себе пьяницу. Ноздри его возбужденно раздувались от манящего запаха, сочащегося из фляжки.
- А может, выпьем? - предложил пьяный и, подойдя вплотную к стражникам, протянул им фляжку. Глупая наивная улыбка на совсем юном мальчишечьем лице окончательно успокоила стражников, а аромат, продолжавший щедрыми волнами исходить из посудины, окончательно ввел их в благодушное настроение.
- О-о-о! - оценил первый, приложившись, и с некоторым сожалением протянул фляжку второму.
Пьяный ромей тем временем двинулся дальше, все так же бессмысленно улыбаясь.
- Эй, эй, - ухватил его один из стражников за рукав саккоса.
- А чего? Нельзя, что ли? - шмыгнул носом пьяница, упрямо стремясь вперед.
- Gehe zum teufel! - довольно-таки благодушным тоном произнес стражник, удерживавший его за рукав.
К этому времени они оба были повернуты спиной ко входу и не увидели две черные тени, стремительно приближающиеся к ним.
Второй открыл было рот, чтобы тоже внести свою скромную лепту в благое пожелание своего товарища и пояснить, что полная фляга с вином еще не повод, чтоб среди ночи лезть в Большой императорский дворец, но черные тени за их спинами так и не дали ему договорить.
- Der teufel, - только и успел прохрипеть еле слышно один из них.
- Обоих в уголок, - вытирая со лба пот, указал на пьянчуг протрезвевший Торопыга и благодушно махнул рукой, глядя на Родиона, умоляюще уставившегося на него. - Раз обещал, значит, так тому и быть. Давай, - и он кивнул в сторону перехода, ведущего в палаты нумеров.
Единственная заминка получилась с самими казармами. Ни в Нумерах, ни у Халки дверей практически не имелось, и заблокировать отдыхавшую стражу возможности не было. Забрать у нее оружие тоже не представлялось возможным, так что пришлось оставить здесь на страже по десятку подоспевших спецназовцев, которые зорко караулили, как бы кто из спящих невзначай не проснулся раньше времени и не поднял тревогу.
Остальные же тем временем бодро и сноровисто брали под охрану палату за палатой, выставляя своих караульных чуть ли не на каждом переходе. Блокировав Магнавру, чтобы никто не смог ускользнуть через нее в храм Святой Софии, а также Дафну вместе с Сакеллой и Кентинарием, на всякий случай выставив часовых даже в Хрисотриклине, Трибунале девятнадцати лож, Багряной и прочих палатах, Вячеслав с оставшимися в его распоряжении тремя сотнями воинов и пятью десятками спецназовцев двинулся к Вуколеонту.
- Главное - не расслабляться, - бурчал себе под нос верховный воевода. - Не бывает, чтобы все прошло так гладко и чисто. Где-то обязательно кроется закавыка.
Но этой самой закавыки так и не обнаружилось. Часовых на стенах, примыкавших к дворцу, спецназовцы сняли точно так же аккуратно, как и всю стражу до этого. Небольшая заминка произошла лишь в самом конце, когда в огромном фонаре Фароса не обнаружилось ни капли масла. Но и эту задачку, хоть и не сразу, они разрешили - и масло удалось найти, и фонарь поджечь, и сигналы дать.
Словом, к трем часам ночи первая из ладей уже причаливала к дворцовой пристани, воины легко взбирались по непривычно гладким и ровным мраморным ступенькам наверх и сотня за сотней выстраивались прямо на Циканистрие.
Часть из них была немедленно отправлена на подмену спецназовцев, продолжавших караулить безмятежно спящих крестоносцев, а остальные, ведомые все теми же черными тенями, неслышно скользившими в трех-четырех десятках метрах впереди небольших отрядов, уходили прямиком через Халку в город. Крепостные стены пока еще далеко не целиком принадлежали русичам, и это упущение надлежало срочно исправить.
К сожалению, при утреннем свете осуществлять захват стало намного труднее. Кое-где не обошлось и без крови. Впрочем, общие потери составили все равно совершенно ничтожную цифру - восемь раненых и двое убитых. Сказывалась не только неожиданность, но и индивидуальное мастерство русичей, помноженное на отвагу и уверенность в своей правоте. Они пришли как освободители, а это значило, что бог на их стороне.
К утру власть почти полностью поменялась, хотя и не до конца. Те рыцари, что жили в самом городе, до сих пор ничего не знали, равно как и высшее руководство крестоносцев, продолжающее видеть последние безмятежные и сладкие утренние сны.
"Конечно, до абсолютного результата, как Костя говорил, я немного не дотянул, - вспомнил Вячеслав рассказ друга о том, что рыцари не потеряли при штурме Царьграда ни одного человека. - Но и это тоже недурственно".
Последнее и, пожалуй, самое неприятное Вячеслав оставил напоследок. В казармах по-прежнему находилось несколько сотен рыцарей. Пока они спали, но стоит кому-то проснуться, как… Об этом даже и думать не хотелось. Воевода вытащил из своей дорожной сумки увесистую гранату, задумчиво взвесил ее на руке и вновь заколебался - пускать ее в ход сразу или для начала предложить сдаться.
Его раздумья прервал встревоженный сотник, дежуривший у входа в Нумера. Крестоносцы, спавшие там, уже пробудились.