Уверен, бокал глинтвейна доставит вам не меньшее удовольствие. — Взгляд его темных глаз был столь же непреклонно настойчив, как и тон, каким он говорил.
Джудит заметила, что на них уже начали с любопытством посматривать. Какого-то изящного способа выйти из этой неприятной ситуации она гак и не нашла.
— Вы уговорили меня, сэр, — беспечно произнесла она с легкой улыбкой, — но глинтвейну я предпочла бы шампанское.
— О, это легко устроить.
Он заставил ее взять себя под руку, и Джудит почувствовала себя так, словно на нее надели наручники.
Они молча пересекли карточный зал: его молчание было весьма многозначительным.
»Ему удалось что-то разнюхать? Он что-то увидел? Неужели я допустила какую-то ошибку? Или Себастьян что-то сделал или посмотрел не так?..»
Вопросы и предположения роились сейчас в прекрасной головке Джудит. Ведь с Маркусом Девлином она была едва знакома. Ни Себастьян, ни она и не думали его как-то использовать. Слишком уж он был искушенным и практичным. Какое-то шестое чувство подсказывало Джудит, что маркиз может быть опасным противником и лучше от него держаться подальше.
Банкетный зал располагался за танцевальным, но, вместо того чтобы провести свою спутницу мимо вальсирующих пар и чинно сидевших в креслах вдоль стен пожилых дам, что сопровождали молодых девушек на бал, Маркус повел ее к высоким застекленным дверям на террасу. Через открытую дверь в зал ворвался ветер и всколыхнул тяжелые бархатные портьеры.
Джудит резко остановилась.
— Мне показалось, что вы ведете меня в банкетный зал?
— Вам действительно показалось. Потому что мы собирались прогуляться и подышать ночным воздухом, — сообщил ее спутник, вежливо улыбаясь. — Прошу вас, моя дорогая сударыня, ставьте свои ножки одну впереди другой, иначе наше движение окажется весьма затруднительным.
Он резко сделал большой шаг, так что Джудит споткнулась, а затем быстро засеменила, стараясь приспособиться к ленивой вальяжной походке сопровождающего.
— А мне совсем на воздух не хочется, — процедила она сквозь зубы, но продолжая улыбаться. — Можно простудиться, а то и ревматизмом заболеть.
— Ну что вы, дорогая, ревматизм — это ведь удел стариков, — бодро ответил маркиз, приподняв густые черные брови. — А вам, насколько я понимаю, всего лишь двадцать два, и ни днем больше. Угадал? Или вы просто удачно играете молодую… макияж, пудра и прочее?
Возраст ее он оценил очень точно, и это почему-то встревожило Джудит еще больше.
— Я не такая искусная актриса, милорд, — произнесла она холодно.
— В самом деле? — Он раздвинул портьеру и пропустил ее вперед.
От зеленой лужайки террасу отделял низкий парапет, на котором стояли массивные канделябры с горящими свечами.
— Могу поклясться — вы не менее совершенны, чем актрисы, играющие в лучших лондонских театрах.
Свое утверждение он сопроводил проницательным взглядом.
Джудит потребовалось немало выдержки, чтобы ответить па его выпад так, будто это был не более чем шутливый комплимент:
— Вы слишком добры ко мне, сэр. Признаюсь, я втайне давно завидую таланту миссис Сиддонс.
— Вы недооцениваете себя, — мягко произнес Маркус Девлин, остановившись у одного из канделябров. — А я вижу в вас прирожденный театральный талант, мисс Давенпорт. В вас и в вашем брате.
Джудит высоко подняла голову. Конечно, на маркиза это не могло произвести большого впечатления, особенно если учесть его габариты, но все же она почувствовала себя увереннее.
— Я не понимаю, о чем вы ведете речь, милорд. Похоже, вы пригласили меня только для того, чтобы обидеть туманными намеками.
— Ничего туманного в моих словах нет, как нет и самих намеков. Есть обвинение.