Он не стал разрывать рубашку, а начал медленно расстегивать пуговицы.
Когда Тэмсин увидела, что в другой руке полковника нож, она вся заледенела. Во рту появилась горечь. Больше всего на свете она боялась ножа. Мог ли Корнише знать об этом? Знать о том ужасе, который она испытывала при виде любой царапины на собственном теле, при виде даже самой маленькой капли собственной крови… Перед глазами заплясали черные точки. Каких усилий стоило ей не потерять сознания!
Улыбаясь, подошел один из офицеров. Став у нее за спиной, он потянул за рубашку. Как только последняя пуговица оказалась расстегнутой, он схватил ее за руки и завернул их назад, за спину. Грубая веревка врезалась в запястья. Грудь дрожала в такт биению ее сердца.
— Такая жалость, — бормотал Корнише, водя ножом вокруг маленького холмика правой груди. — Такая нежная кожа. Кто бы мог подумать, что такая кожа может быть у разбойницы и воровки?
Кончик ножа очертил окружность вокруг соска.
— Не вынуждай меня это сделать, — сказал он медовым голосом. — Скажи мне, где Лонга.
Она молчала, стараясь забыть об этой хижине, где трепетал свет свечи и по крыше которой бесконечно барабанил дождь, она пыталась отрешиться от холодного лезвия, острие которого теперь плотно прижалось к ее груди. Но оно еще не впилось в ее тело…
— Ты скажешь мне, где Лонга, — продолжал француз тем же задумчивым тоном. — А потом опишешь перевалы через горы Гвадеррамы, те самые, которыми пользуетесь ты и твои друзья.
Она молчала. Мужчина, стоявший за спиной, резко развернул ее лицом к стене. Веревка снова туго натянулась, и ей опять пришлось встать на цыпочки: теперь они прицепили веревку к крюку на стене много выше прежнего. Она почувствовала прикосновение ножа к спине, и это было хуже, много хуже, потому что она не могла его видеть. Острие ножа прошлось вдоль ее хребта, царапая кожу, она застыла в ожидании первого пореза. Конечно же, с нее будут медленно сдирать кожу; из бесчисленных маленьких ран кровь будет сочиться по капле, пока наконец не потечет рекой.
Она ощутила странный запах. С секунду Тэмсин не могла понять, что это: слишком много усилий требовалось, чтобы побороть ужас ожидания следующего прикосновения ножа. Позади кто-то кашлянул. Она перестала дышать. Туго стягивающий горло ошейник и страх мешали свободному доступу воздуха… Но нет, причиной был дым. Густой черный дым вполз в щель под дверью. Маслянистый зловонный дым клубился в хижине, бросая вызов дождю. Дым был едким и удушливым.
Чертыхнувшись, Корнише рванулся к двери. Один из офицеров успел опередить его и распахнуть ее настежь, но отступил перед новыми клубами черного дыма.
Послышался звук рожка. Дерзкий звонкий зов. И тут началась паника. В удушливом дыму мужчинам пришлось сражаться с одетыми во все черное призраками, которые появлялись, казалось, неизвестно откуда с саблями наголо. Резкий сухой треск ружейных выстрелов смешивался с криками и проклятиями. Послышался вопль боли.
Стоя на цыпочках, Тэмсин попыталась повернуться спиной к стене, но руки у нее были связаны, и приходилось только представлять, что происходит в едкой черноте за ее спиной.
Мысли метались, она пыталась сосредоточиться и понять, как использовать эту удивительную удачу. Но что можно сделать, будучи привязанной? А может быть, это Габриэль?
Затем как по волшебству удерживавшая ее у стены натянутая веревка ослабла, и Тэмсин упала на колени.
— Встань! — К ней обращались по-английски. Легкое движение за спиной, и она почувствовала, что ее запястья тоже свободны.
Тэмсин не стала попусту тратить время на выяснения и испытывать свою удачу. Она медленно поднялась, задыхаясь в густом черном дыму, клубившемся вокруг.
— Быстро! — скомандовал тот же голос.