– Но… ваши дела? Не вы ли мне сказали, что едете в Париж, где у вас торговый дом?
– Дела подождут. Я предпринял поездку только потому, что не хотел оставаться на Рождество во Флоренции. Именно в это время умер мой отец, и воспоминания еще слишком мучительны. Я дам письмо одному из служащих, и он доставит ткани в наш торговый дом на улице Ломбарди. Со мной останется только Марино. Его одного вполне достаточно, чтобы добраться до Марселя. Там нас дожидается мой корабль «Санта-Мария дель Фьоре», который доставит нас в Ливорно.
– Корабль? Вы еще и судовладелец? – удивился священник. – Я считал, что вы только торгуете тканями.
– В самом деле, именно этим мы и занимаемся. Мы доставляем из-за границы, главным образом из Фландрии и Англии, грубое сукно и перерабатываем его в тончайшие ткани, которые пользуются большим спросом во всей Европе. Но мой отец еще и страстно любил море. У нас два корабля: «Санта-Мария» и «Санта-Маддалена». Один мы используем для коммерции, а другой плавает в страны Ближнего Востока и доставляет оттуда редкие и ценные товары. Но куда вы собираетесь, отец мой? – спросил он священника, увидев, что тот встал.
– Если я еще немного задержусь, то ворота монастыря Пти-Клерво, где мне оказывают гостеприимство, закроются, и я…
Франческо встал на его пути и, взяв руки священника, стиснул их в сильном рукопожатии.
– Очень прошу вас, не уходите, отец мой. Мы проведем вместе ночь за беседой…
– Но…
– Пожалуйста, соглашайтесь! Я не хотел бы с вами так скоро расстаться. Завтра я покину этот город, может быть, никогда сюда больше не вернусь. Возможно, мы больше не встретимся в этом мире… я хотел бы, чтобы вы мне еще рассказали о ней!
– О… Мари?
– Я едва смею произнести ее имя, но в одно мгновение она завладела моим сердцем, моей жизнью… Останьтесь! Нам сейчас подадут ужин.
В дверь постучали, и в комнату вошла высокая сухопарая женщина в очках, с длинным носом и очень похожая на аиста. Через стекла очков смотрели живые голубые глаза. Поверх строгого черного платья был надет испачканный передник, ее лицо, изборожденное глубокими морщинами, не имело возраста, так же как и худое бесформенное тело. Это была Леонарда, которой Бертиль доверила ребенка. Войдя в комнату, она сделала реверанс и изобразила гримасу, которая вполне могла сойти за улыбку.
– Я пришла сказать, мессир, что девочка заснула. Кажется, она в добром здравии, несмотря на плачевное состояние, в котором оказалась.
– Благодарю за то, что вы позаботились о ней, – сказал Франческо и поднес руку к кошельку, полагая, что женщина пришла за вознаграждением.
Она жестом остановила его.
– Спасибо, речь идет не об этом.
– О чем же тогда?
– О том, что произойдет завтра. Мадам Бертиль сказала, что вы собираетесь вернуться в свою страну и увезти малышку. Как ее зовут?
Франческо и отец Шаруэ растерянно переглянулись. Ни один, ни другой не подумали об этом… Слезы показались на глазах старика.
– Мы не знаем. Мы даже не знаем, крещена ли она. Это… найденыш…
Леонарда насмешливо улыбнулась ему, и на этот раз это была настоящая улыбка, полная лукавства.
– Святой человек, как вы, отец мой, не должен лгать. Что-то подсказывает мне, что вы нашли этого ангела в приюте Шаритэ… и по справедливости ее имя должно быть Мари… или Жанна! Что с вами? Не делайте такое лицо! Я любопытна, но умею держать язык за зубами. А то, что сегодня утром произошло в Моримоне, это самое печальное, что могло произойти. Эти несчастные дети…
– Как вы догадались? – спросил Франческо.
– Я следила за процессом. О! Совсем не из любопытства, нет. Я желала, чтобы им, по крайней мере, сохранили жизнь. И часто видела мессира Шаруэ, хлопотавшего за них…
Неожиданно голос Леонарды сорвался, она вытащила большой носовой платок и громко высморкалась.
– Оставим их с миром и вернемся к тому, с чем пришла. Вам нужна кормилица, не так ли, мессир?
– Да, это так.
– Я думаю, смогу найти вам то, что вы ищете. Недалеко отсюда живет бедная девушка из моих родных мест. Ее изнасиловал один солдафон. Она пришла в город, чтобы скрыть свой позор, и я забочусь о ней. Позавчера она родила ребенка, который умер, едва появившись на свет.
– Она согласится кормить малышку? Да еще уехать так далеко?
– Уверена, что согласится. Но при одном условии: я поеду с ней.
Мужчины удивленно переглянулись.
– Вы хотите покинуть этот дом, где вас так ценят, не зная даже, куда вы направляетесь, ни кто я? Но… почему?