Варакин Александр
Качели
ВАРАКИН Александр
Качели
Рассказ
Ваня Чумякин ежегодно ездил в один и тот же пионерский лагерь. И в одну и ту же смену. И в одно и то же место - в Сабаево. Это был пионерский лагерь почтовиков и межрайонной автобазы - вероятно, чтобы почтовики бесплатно вывозили и привозили детей.
Время было суровое, советское, и Ване Чумякину нравилось в пионерском лагере: куда денешься, если в городской речке Вонючке купаться строго воспрещалось не только родителями, - а здесь Сура, в которой аж по пять минут в день в строго отведенном загоне даже положено. Плавать научиться, конечно, дохлый номер, но изобразить плавание - всегда пожалуйста.
Уже третий сезон Ваня Чумякин совпадал с другим мальчиком - Витей Зюзюбровым, сыном начальника районной (в отличие от межрайонной) автобазы. Так, сдружились. И в одном отряде были, и песни про "бескозырку белую" пели, и вообще. Друг наипервейший стал Витя Ване. Они вдвоем под сетку заплывали - сегодня Витя, завтра Ваня, и наоборот. Один подымает сетку, а другой подныривает. Вдвоем - ну, никак: воздуху не хватает. Когда обман удавался, вынырнет Ваня или Витя на середине Суры, а воспитательница или пионервожатая объявит детям:
- Фу, это нехороший местный мальчик дразнится. Ну-ка, детки, грянем нашу, пионерскую!
И над пляжем лесного пионерского урочища грянет:
- "Взвейтесь кострами!.."
В смысле, "...синие ночи. Мы - пионеры, дети рабочих". Эти-то, местные, всего-навсего колхозные крестьяне - песня не про них. А городским дух страшно поднимает.
Ни разу не узнали в заплывщике ни Ваню, ни тем более блондинисто-кучерявого Витю. Так и принимали за местную мордву.
Ваня в Вите души не чаял. Но однажды вздумал жестоко подшутить. Как? А очень просто. Были в лагере качели "тяги-перетяги" - доска на шарнирах. С оленьими головами, чтоб держаться, с тяжелой станиной: а вдруг приедут посреди ночи да увезут? Станина весила, может, пятнадцать пудов.
Вот и придумал Ваня Чумякин соскочить с этой крашеной доски, когда Витя как раз наверху будет. Это ведь очень смешно, когда один убежал, а другой - кэ-эк... Ну, понятно.
Оттолкнулся Витя ножками своими четвероклассными от земли, а Ваня, уже сгруппированный, - шнырь в сторону! Витя так и бухнулся об утоптанный земной пласт. Смешно было Ване...
Правда, когда Витя заплакал, Ваня извинился. И потом, при свете и нестерпимом жаре Прощального Костра, бушевавшего на громадной сурской поляне, Ваня за "тяги-перетяги" очень извинился, а Витя очень его простил.
Витя не появился в пионерском лагере ни в следующий сезон, ни в последующий. Ване было грустно.
А под Новый шестьдесят какой-то год пришел домой папа и говорит:
- Опять у Зюзюбровых был, потому и задержался. Прости, мать. А ты держи, сын, подарок.
Протянул ежика, сделанного из сосновой шишки.
- Это Витька, сын его, перед смертью спроворил. Очень болел.
- Отчего же умер сын его? - спросила мама, хлопоча у плиты. Ей было все равно.
- Да вот вторая годовщина, как покинул Витенька этот мир от заворота кишок. И с позвоночником у него было что-то... Ваньк, а ты ведь его знал, наверное? Вы ж в одном пионерском лагере были.
- Спасибо, - сказал Ваня, рассматривая соснового ежика. - С Новым годом. Нет, папочка, не знал. Мы ведь больше с почтовиками дружили, а с автобазовскими даже дрались. Но помню, был такой. Чернявый.
- Дурак! Он светлый был. Значит, не знаешь, - сокрушился отец. Налей-ка, мать, водочки, мальчика помянем. Вторая годовщина...
А Ваня пошел в свою комнату и устроил ежика на самом почетном месте. И чего это Витя взял да умер? Вот ведь как бывает-то.
До сей поры не может Ваня Чумякин понять этой странной детской смерти. Все посматривает на ежика и ежится.
Уже третьей жене наказывает Ваня не трогать реликвию. И детям запрещает. Своим и приемным.
Внукам тоже...