Пролетев вперед ещё метров полтораста, броневик притормозил, чуть не уткнувшись носом в колючую проволоку.
Оскалив зубы, водитель дернул за веревку — левая жердь дрогнула и обрушилась на ряды
заграждений. Спохватившись, младший лейтенант проделал ту же операцию.
— Рвём? — повернулся к нему Шадрин.
— На счет три! Раз! Два! Три — давай! — и они вдвоём дернули за удерживаемые в руках куски телефонного кабеля.
— Задний ход!
Блямс!
Выматерился Деревянко.
Заскрежетала включенная задняя передача и бронемашина, неожиданно резво, откатилась назад.
Бух!
Ба-бах!
Бу-бух!
Машину затрясло, по броне забарабанили осколки. Пригнувший голову Шадрин, осторожно выглянул в смотровую щель.
— Ну как там?
— Жить можно! Две нитки в клочья, третья висит… Прорвёмся командир!
— Жми!
С хрустом прорвав уцелевший ряд проволочных заграждений, броневик, как кабан из тростников, вырвался на площадку перед мостом.
Блямс!
И победный рев мотора вдруг сменился пронзительным визгом.
Зашелся длинной очередью крупнокалиберный.
— Командир, движку конец! Попали в нас! — водитель переключил передачу. — Метров с полсотни ещё прокатимся — и всё!
— Мост пройдём?
— Попробую…
Позвякивающая железом бронемашина, постепенно замедляя свой ход, перекатилась через мост и, свернув в сторону, съехала в ложбину. Под капотом что-то заскрежетало и смолкло. Броневик остановился.
— Все! — ударил кулаком по баранке Шадрин. — Приехали! Станция Березай, хошь не хошь — а вылезай!
Прилетевшая откуда-то сзади-сбоку пуля из противотанкового ружья серьезно повредила двигатель. Осмотрев его, водитель только головою покачал — отъездился броневик!
Со стороны окопов громыхнул нестройный залп, и пули залязгали по броне. Откликнулся башенный пулемёт и стрельба резко поутихла.
Зато ожил дот — щедро осыпал свинцом левый борт броневика.
— Не страшно, этим мы не по зубам! — Ракутин ударом ноги распахнул дверь и выскочил наружу. — Шадрин! Курсовой ствол снимай! Гриша — 'Гочкис' выволакивай! Собирай его здесь. Шведов там как — не достанут?
— Нет, — пробасил Деревянко. — Между нами и финнами два метра земли — никаким ружьём не пробить! Вот Игорю в башне поберечься надо бы — его-то видят!
— Пусть ещё на выстрел подойдут! — откликнулся пулемётчик в перерывах между очередями. — Метров на четыреста я их достану из крупнокалиберного, как нечего делать, а вот башню с такой дистанции прострелить — это фигушки! Тут ещё попасть, как следует, надобно!
Минут через пять импровизированную огневую точку подготовили к бою. Трофейный станкач оттащили на фланг. От дота его надежно прикрывал борт бронемашины. А солдаты в окопах его ещё не видели, потому и не стреляли. Водитель вытащил из машины курсовой 'Лахти 33/36'. А младший лейтенант вооружился 'Льюисом'.
— Миша, — повернулся он к водителю. — Тут такое дело… давай-ка дуй к нашим — они где-то там сидеть должны. Мы лахтарей стрельбой отвлечём, ты и проскочишь как надо.
— Товарищ младший лейтенант, а вы как?! Нешто я вас всех тут брошу?
— Это приказ, боец Шадрин! — успокоившись, Алексей продолжил уже мягче. — Мы тут сколько просидим? Час, два? А этих офицеров кто к нашим приволочёт?
— Так может… мы все? Тихонько, под бережком…
— А если дот реку простреливает? Там все и ляжем…
Коротко протрещал пулемет в башне броневика. Обычный, не крупнокалиберный.
— Что там? — повернулся Ракутин к броневику.
— Финны закопошились, вот я их и шуганул. К крупнокалиберному-то патронов немного, а к этому полно!
Вздохнув, Шадрин вскинул на плечо винтовку и, пригнувшись, выскользнул из ложбинки. Его уход остался незамечен противником: выстрелов со стороны окопов не последовало. На всякий случай, башенный 'Лахти 33/36' дал несколько очередей по окопам и доту. Ответные пули взвихрили снег на гребне ложбинки и отзвенели по броне. Выждав пару минут, младший лейтенант приподнялся над гребнем и приложил к глазам бинокль.
Так, первым делом те, что с противотанковыми ружьями — где они?
Ага, вот лежит один стрелок, ружьё рядом валяется — молодец Илья! Второй… нет второго. И это плохо… А это кто?
От леса к окопам продвигались люди — к финнам шло подкрепление.
— Илья! От леса ещё солдаты идут! Врежь-ка им! Нам патроны с собою не тащить!
На этот раз огонь броневика вызвал сильное неудовольствие противника. От башни только искры полетели! Но и финнам на открытом месте было весьма несладко! До окопов они не дошли. Оставив на поле с десяток неподвижных тел, откатились назад. Ну да, днём тут разгуливать — себе дороже. Место открытое, пулемет сверху достаёт далеко. Повернув бинокль в сторону дота, Ракутин аж присвистнул! Пока Илья расправлялся с подкреплением, от дота выдвинулась группа солдат — человек пять. И они уже были совсем близко — метрах в восьмидесяти.
Расстреляв по ним диск из 'Льюиса', младший лейтенант уложил троих, прочие бросились назад. Илья свалил ещё одного.
На какой-то момент стрельба затихла. Свесив наружу ноги, на пороге бронемашины сидел Григорий, переснаряжавший пулемётные диски. Вот он разорвал очередную патронную пачку, ссыпал патроны в шапку и прихватил рукою несколько штук.
— Что у нас с патронами?
— Для крупнокалиберного осталось почти три ленты — около двухсот штук. К прочим, — Деревянко заглянул в кабину бронемашины, — ещё около тысячи. Семь гранат. Ну и так… по мелочи… Воевать, в принципе, можно.
— Долго ли? Сколько там, у лахтарей ещё ружей противотанковых есть? Одно вижу, так не факт, что оно единственное было! Лупили-то по нам из двух стволов! И где сейчас второй?