Шекли Роберт
Зирн пал, незащищённый
РОБЕРТ ШЕКЛИ
ЗИРН ПАЛ, НЕЗАЩИЩЕННЫЙ. ДВОРЕЦ ЙЕНГИК В ОГНЕ. ДЖОН УЭСТЕРЛИ МЕРТВ.
Поступила сводка. Невнятная, нагоняющая страх. -- Кто-то хочет сплясать на наших могилах, -- заметил Шарлерой. Его взгляд скользнул, охватывая всю Землю в целом. -- Прекрасный выйдет мавзолей.
Я отступил, выхватывая меч из ножен. Услышал сбоку металлический лязг: Окпетис Марн извлек свой клинок. Теперь мы стояли, спина к спине, готовые встретить накатывающуюся орду мегентов. -- Недешево им обойдутся наши жизни, Джон Уэстерли, -- произнес Окпетис Марн с гортанным присвистом, свойственным мнерианской расе. -- Пусть будет так, -- согласился я. -- Немало появится вдов, к исходу этого дня им придется танцевать Плач По Уходящим. -- И многим безутешным папашам придется в одиночестве приносить жертву Богу Пакостности, -- кивнул Марн. Мы улыбнулись собственным, леденящим кровь, словам. Но было вовсе не до смеха. Мегентские воины медленно, но неумолимо надвигались на нас по зеленовато-пурпурному мшистому дерну. Они уже обнажили свои рафтии -- длинные, кривые, обоюдоострые ножи, наводящие своим видом ужас даже в самых отдаленных уголках цивилизованной галактики. Мы ждали. Первый клинок скрестился с моим. Я парировал выпад и ударил, протыкая верзиле глотку. Тот свалился, и я нацелился на следующего противника. На этот раз их оказалось двое. Рядом, прерывисто дыша, действовал мечом Окпетис. Положение казалось совершенно безнадежным. Я подумал о беспрецедентном стечении обстоятельств, поставившем меня в подобное положение. Подумал о Городах Земного Содружества, все существование которых зависело от предрешенного исхода нынешней тупиковой ситуации. Подумал об осени в Каркассоне, туманных рассветах в Саскатуне, стального цвета дождях в Черных Холмах. Неужели все это только в прошлом? Конечно же нет. Хотя -почему нет?
Мы сказали компьютеру: -- Таковы факты и таковы наши затруднения. Будь добр, реши эту проблему и спаси жизнь, как нам, так и всей Земле. Компьютер помудрил. Потом ответил: -- Проблема не имеет решения. -- Тогда каким образом мы можем спасти Землю от разрушения? -- Этого вы не сможете, -- заявил компьютер. Мы ушли в печали. Но тут Дженкинс сказал: -- Какого черта?! Это же мнение одного-единственного компьютера. Нас это приободрило. Мы выше подняли головы. И решили обратиться за следующими консультациями. Цыганка раскинула карты. Они предвещали Окончательный Страшный Суд. Мы ушли в печали. Но тут Майерс сказал: -- Какого дьявола -- это же мнение одной-единственной цыганки. Нас эхто приободрило. Мы выше подняли головы. И решили обратиться за следующими консультациями.
Все началось столь внезапно. Мегентские воины-рептилии, долгое время никого не тревожившие, неожиданно активизировались благодаря сыворотке, полученной ими от Чарльза Энгстрома, телепата, свихнувшегося от жажды власти. Джона Уэстерли спешно отозвали с Ангоса II, где он находился с секретной миссией. Уэстерли крайне не повезло -- он материализовался прямо внутри круга Темных Сил, благодаря невольному вероломству Окпетиса Марна, своего верного напарника-мнерианца, которого -- о чем Уэстерли не знал -- пленили в Зале Текучих Зеркал, и его разум был перестроен изменником Сантисом, вождем Энтропийной Гильдии. И это означало конец для Уэстерли, и начало конца для всех нас.
Старик впал в ступор. Я отстегнул его от начавшего тлеть кресла и почувствовал характерный кисло-сладкий запашок мангини -- того жуткого наркотика, что растет только в пещерах Ингидора, -- коварное воздействие которого сокрушило наши сторожевые посты вдоль Стены Звездного Пояса. Я грубо потряс его: -- Престон! -- кричал я. -- Ради Земли, ради Магды, ради всего, что тебе дорого, скажи -- что случилось? Глаза старика закатились. Рот судорожно подергивался. Он с трудом выговорил: -- Зирн! Зирн потерян, потерян, потерян! Его голова упала на грудь. Смерть разгладила лицо. Зирн потерян! Мой мозг лихорадочно работал. Это означает, что Великий Звездный Проход теперь открыт, негативные аккумуляторы не работают, радиоуправляемые солдаты выведены из строя. Зирн -- та рана, через которую могли утечь наши жизненные силы. Но, несомненно, должен же быть выход?
Президент Эдгарс покосился на небесного цвета телефон. Его предупреждали, что пользоваться им не стоит, за исключением разве что самых непридвиденных случаев, а, возможно, лучше и тогда обойтись без него. Уверен он, что теперешняя ситуация это оправдывает?... Он снял трубку. -- Приемная Рая. Мисс Офеклия слушает. -- Это президент Эдгарс с Земли. Мне необходимо срочно поговорить с Господом. -- Бога нет на месте, и он нескоро будет. Могу я вам чем-нибудь помочь? -- Видите ли, -- начал Эдвардс, -- у меня тут, похоже, дела в самом деле обстоят крайне скверно. Полагаю, приходит конец всему. -- Всему? -- переспросила мисс Офелия. -- Ну, не в буквальном смысле всему. Но это означает гибель всех нас. И Земли, и всего прочего. Если бы вы смогли обратить на это внимание Господа... -- Поскольку Господь всеведущ, я уверена, он об этом знает. -- Я тоже уверен, что знает. Но я подумал, что если бы мне удалось переговорить с ним лично... -- Боюсь, в данный момент это невозможно. Но вы можете передать записку. Господь так добр и справедлив, что я уверена, он обдумает вашу проблему и сделает то, что сочтет верным и благочестивым. Он великолепен, смею вам сказать. Ах, как я люблю Господа! -- Мы все его любим, -- безрадостно согласился президент Эдгарс. -- Могу еще чем-то служить? -- Нет. Да! Нельзя ли мне переговорить с мистером Джозефом Дж. Эдгарсом, с вашего разрешения? -- Кто он такой? -- Мой отец. Он умер десять лет назад. -- Прошу прощения, сэр. Это не допускается. -- Тогда скажите, по крайней мере, он там, у вас? -- Простите, но нам запрещено разглашать такие сведения. -- Ладно, тогда скажите хотя бы -- есть там у вас хоть кто-нибудь? Ну, я подразумеваю, существует ли загробная жизнь? Или, может, там только вы с Господом? Или вообще вы одна? -- Для получения информации, касающейся загробной жизни, -- ответила мисс Офелия, -- вам следует обратиться к ближайшему пастору, попу, рабби, мулле или к кому-либо еще из аккредитованного списка Господних представителей. Благодарю за звонок. Послышался мелодичный колокольный перезвон. И связь оборвалась. -- Ну, что сказал Большой Парень? -- поинтересовался генерал Мюллер. -- Все, чего я добился, так это поболтал с его секретаршей. -- Лично я не верю во всякие суеверия, вроде Бога, -- заявил генерал Мюллер. -- Даже если они порой и встречаются на самом деле, я полагаю, что полезнее в них не верить. Сможем мы сами справиться?
СВИДЕТЕЛЬСТВО РОБОТА, КОТОРЫЙ МОГ БЫ БЫТЬ ДОКТОРОМ ЗАХОМ: Моя подлинная личность мне неведома, и, полагаю, в данных обстоятельствах мне этого никогда не выяснить. Но я был во дворце Йенгик. Я видел, как мегентские воины роились на кроваво-красных баллюстрадах, переворачивая канделябры, круша, убивая, уничтожая. Губернатор погиб с мечом в руке. Земная Гвардия нашла последнее прибежище в Башне Грусти и пала до последнего человека в долгой и кровопролитной схватке. Придворные дамы защищали свою честь кинжалами такими крохотными, что казались скорее декоративными. Я видел гигантский пожар, поглотивший бронзовых орлов Земли. Я глядел на дворец Йенгик -- и это величественное здание, знаменующее высший расцвет земного господства, беззвучно обратилось в пыль, ту пыль, из которой возникло. И я знал, что теперь все потеряно, и что участь Земли -- планеты, лояльным сыном которой я считал себя, вопреки тому факту, что был (предположительно), скорее собран, а не создан; изготовлен, а не рожден, -- участь священной Земли, скажу даже так, предрешена: полное уничтожение, после которого не останется даже тени воспоминания.
Настал последний день, когда я могу любить тебя. Слухи ночные недобры, небо наливается красным. Люблю, когда вот так ты поворачиваешь голову. Возможно, истинно, что мы -- лишь жвачка в стальных челюстях жизни и смерти. Но все же предпочитаю тратить время и быть на страже. Чтоб встретить очевидное лицом к лицу. С тобою вместе. Это конец, любимый мой, конец.
