Шарлин захихикала:
– Ему снова нужен ты, дорогой.
– Только не я, – ответствовал Мак. – Джордан настоящий диктатор – либо все делается так, как хочет он, либо не делается вовсе. После того, как мы вместе сделали «Контракт», я решил с ним завязать.
– За «Контракт» ты получил «Оскара», – напомнила Шарлин. – И встретился со мной.
– Кажется, что-то припоминаю… Она вновь хихикнула:
– Какой ты наглец.
– Помнится, ты на меня и не глянула, ты была слишком занята этим мускулистым ублюдком, который таскался за тобой на все съемки.
– Мой тренер, – скромно вставила Шарлин.
– Моя задница, – огрызнулся он.
– А три года спустя, когда мы снова работали вместе, мы полюбили друг друга, – вздохнула она счастливо. – Разве не романтично?
– Да, да, да.
Не успели они отъехать от дома Левиттов, Шарлин придвинулась ближе к мужу и направила его руку себе под юбку. Юбка была от Валентино.
Спускаясь по продуваемой всеми ветрами дороге, «роллс» чуть не столкнулся «в лоб» с белым «порше». За рулем «порше» сидела Джорданна, двадцатичетырехлетняя дочь Джордана Левитта.
– Я опоздала на просмотр? – поинтересовалась она, откидывая назад длинные темные волосы.
– А как ты думаешь? – Мак незаметно убрал руку из-под юбки жены.
Джорданна скорчила мину:
– Моему старику сильно досталось?
– Выживет.
Джорданна улыбнулась Маку. Когда она была подростком, ему было тридцать шесть. Он был ее любовником. Теперь же их связывала только дружба.
– Рада это слышать, – произнесла она и добавила, понизив голос: – впрочем, может, и нет.
Шарлин помахала ей. Было видно, что Джорданну она недолюбливает.
– Привет, лапочка, – холодно поздоровалась она. Неприязнь была обоюдной.
– Приветик, Шар, – ответила Джорданна, недоумевая, что нашел такой классный мужик, как Мак, в этой холеной кинозвезде.
– Твой папаша на тебя зол.
– Я вся дрожу, Шар. Шарлин заглянула в «порше».
– Кто твой друг, милая?
Можно было не сомневаться, что Шарлин заметит этого жеребца. Джорданна понятия не имела, как его зовут – ей было в высшей степени безразлично. В темноте они все одинаковы. Полуночные Ковбои. Ее жизнь.
– До встречи, – она рванула «порше» с места и скрылась.
– Бедовая девица. – Шарлин поджала пухлые губы. – Джордану давно надо было вышвырнуть ее вон.
– Не будь стервой, – мягко возразил Мак. – Она еще повзрослеет.
– Господи, да ей двадцать четыре года. В ее возрасте у меня уже был ребенок. – Шарлин придвинулась ближе и пробежала пальцами по бедру мужа.
Мак приготовился: он знал, чем закончится этот вечер. Шарлин явно настроилась заняться любовью прямо в автомобиле, и что он мог возразить? Все четыре года их брака это поддерживало взаимное влечение.
Едва она дотронулась до него, он уже был готов. С Шарлин всегда бывало так. Уникальная женщина – и ему это нравилось.
Кстати, встретились они на работе. Руководить ею – это было нечто.
Вскоре после того, как он начал спать с ней, они поженились.
Супружеская верность была Маку Бруксу в новинку. До Шарлин он спал со всеми актрисами, исполнявшими в его фильмах главные роли. Теперь же его на редкость сексуальная жена просто не давала ему возможности развлечься на стороне.
– Я вижу, нашим мальчиком пора заняться вплотную, – шепнула Шарлин, быстро расстегивая молнию на его брюках.
Это нравилось Маку больше всего. Едешь по узкой дороге меж темных холмов, когда все в тебе напряжено до предела. Пытаешься сосредоточиться. Надеешься, что тебя не остановят ни полицейские, ни, что еще хуже, грабители в лыжных масках. Возбуждает необыкновенно.
Шарлин опустила голову, касаясь языком его пениса, язык скользил при этом как молния. Когда она сочла, что Мак достаточно возбужден, она выпрямилась и принялась расстегивать шелковую блузку. Под ней показался черный кружевной лифчик.
Одним глазом – на дорогу. Другим – на нее:
– Снимай это, детка, – пробормотал он.
– А может, не надо? – поддразнила она.
– Надо. – Он чувствовал, как растет напряжение.
– Ну…
– Давай же!
Она выскользнула из блузки и расстегнула лифчик. У Шарлин была лучшая грудь в Голливуде – не тронутая хирургом, округлая, налитая. Соски твердые и крепкие.
– О Боже, – простонал Мак, резко сворачивая на обочину.
Шарлин нравилось, когда он превращался в ее раба.
– Бог здесь ни при чем, – заверила она мужа.