Он оглянулся на дом, спрятавшийся в деревьях и сливавшийся с ними, словно был частью ландшафта. Странно, но ему не хотелось возвращаться и разговаривать с мисс Джонс. Произошло что-то непонятное, и он уже не контролировал ситуацию. Ему не хотелось узнать о ней больше, чем он знал. Сесть бы сейчас в лодку Джерри Уоткинса и уехать обратно, на безопасное расстояние от этой странной женщины и ее колдовских чар. Но работа требовала, чтобы он поговорил с ней, а Джексон был хорошим шерифом. Именно поэтому он должен вернуться.
Беспокойство не оставило Броуди, когда он направился к дому.
Глава 3
Подойдя к двери, он с удивлением заметил, что стиральная машина, за которой она пряталась, была старомодной моделью с ручной выжималкой. Он не видел, что происходило в доме: свет не горел, а от деревьев внутри было темно и прохладно.
Он занес руку, чтобы постучать, помедлил и затем два раза стукнул по стене.
— Мисс Джонс?
— Я здесь.
В голосе чувствовалось напряжение, которого раньше не было. Не дождавшись приглашения, он открыл дверь и вошел.
Она неподвижно стояла в темной комнате и смотрела прямо на него. Может, его обманывали глаза, но ему показалось, что она его боится. Она даже сделала шаг назад.
Джексон не мог объяснить почему, но адреналин вновь забурлил у него в крови, мускулы напряглись и приготовились к действиям. К каким? Ему лишь нужно взять у нее заявление, зачитать закон о стрельбе по людям и убраться отсюда. Все. Так почему он чувствует себя не в своей тарелке?
В комнате повисло молчание. Они как будто оценивали друг друга. Джексон не представлял, что она думает о его внешности, он же привык замечать мельчайшие детали и быстро делать выводы. Он должен был уметь это и не ошибаться в своих оценках, ведь от того, как он умел разбираться в людях, часто зависела его собственная жизнь и жизни других.
Перед ним стояла стройная молодая женщина в легкой светло-желтой блузке без рукавов и шортах цвета хаки, туго стянутых на тонкой талии ремнем. Ее голые руки покрывал ровный загар. Она была крепче, чем казалась, и явно привыкла к физической работе.
Ее вьющиеся каштановые волосы немного выгорели на солнце. Она не бросалась в глаза и не была писаной красавицей. Симпатичная, со здоровым румянцем, приятный овал лица. Ее глаза… Да, ее глаза были какими-то колдовскими. Ему не хотелось снова встретиться с ней взглядом, но и избежать этого он не мог. Глаза были лучшим на ее лице — большие, ясные, с густыми темными ресницами. И она смотрела на него как-то… отстраненно?
Господи! Почему она так его боится?
Он не знал, сколько простоял, не отрывая от нее глаз. То же самое случилось на крыльце, только сейчас голова у него не кружилась. Нужно выполнить некоторые формальности и сразу уехать. Летом темнеет поздно, но ему не терпелось оказаться на реке до захода солнца.
— Тэниел ускользнул, — сказал он неожиданно севшим
Голосом.
Она настороженно кивнула.
Вы всегда стреляете в гостей?
Ее глаза сузились.
— Если они останавливаются на реке вдалеке от моего дома и крадутся к нему через лес, я становлюсь очень подозрительной.
— Откуда вы знаете, где он оставил лодку?
— Над водой звуки разносятся далеко. А я не часто слышу шум лодки. Харлей Уайзинант привозит почту, а он уже был здесь утром. Я знала, что это не он.
— Вы стреляли первой?
— Он вторгся на мою землю. Сначала я выстрелила в воздух и крикнула ему, чтобы убирался отсюда. Он стал стрелять в меня. В стиральной машине дырка, если не верите. Второй выстрел я сделала, чтобы себя защитить.
— Может, он тоже думал, что защищается после вашего первого выстрела?
Она с недоумением взглянула на него.
— Он прокрался на мою землю, в мой дом, с охотничьим ружьем и, когда я крикнула, чтобы он уходил, выстрелил в меня из укрытия. Вы это называете защитой?
Он сам не понимал, почему старается досадить ей, кроме того, что чувствовал себя как на иголках.
Ну что ж, спасибо вам большое.
Он не обратил внимания на ее сарказм.
— Мне надо взять у вас заявление.
— Я не выдвигаю никаких обвинений.
Это была последняя капля. По его мнению, когда люди отказывались выдвигать обвинения против преступников, они тем самым наносили обществу дополнительный вред. Чем бы они ни руководствовались — желанием «не поднимать лишнего шума» или дать ему «еще один шанс». По опыту он знал, что это лишь позволяет преступнику совершить новое преступление. Тэниел Варгас не подросток, которого поймали на баловстве. Он хулиган, намеревавшийся причинить серьезный вред другому человеку.