2
Босх и Райдер на десять минут опоздали на совещание в главном здании уголовного суда – из-за пробки у лифтов. Босх терпеть не мог бывать там именно из-за лифтов. Ожидание и борьба за место ради того, чтобы попасть на нужный этаж, вызывали у него ощущение беспокойства, без которого вполне можно обойтись.
В приемной канцелярии окружного прокурора, на шестнадцатом этаже, детективам велели подождать сопровождающего, который проведет их в кабинет О'Ши. Через пару минут из внутренней двери появился человек и, указывая на кейс в руках у Босха, спросил:
– Принесли?
Раньше Босх не видел этого человека. Смуглый латиноамериканец в сером костюме.
– Оливас?
– Да. Вы принесли досье?
– Принес.
– Тогда пошли, Лихач.
Оливас первым двинулся к двери, из которой только что вышел. Райдер хотела последовать за ним, но Босх удержал ее, коснувшись руки. Оливас оглянулся и, увидев, что они стоят, тоже остановился.
– Вы идете или нет?
Босх шагнул к нему.
– Оливас, прежде чем мы станем делать что-то вместе, давайте проясним кое-что. Если вы еще раз назовете меня Лихачом, я заткну этот файл вам в задницу, причем вместе с кейсом.
Оливас поднял руки, словно в знак капитуляции.
– Как скажете.
Он придержал им дверь, и они последовали за ним во внутренний холл. Затем прошли по длинному коридору, дважды повернули и лишь после этого достигли кабинета О'Ши. Это было просторное помещение, особенно по меркам ведомства окружного прокурора. Большей частью прокуроры делили один кабинет на двоих, а то и на четверых, а встречи и собеседования с гостями проводили в специальной комнате для совещаний в конце каждого коридора, причем строго по графику. Но кабинет О'Ши оказался вдвое шире; здесь было довольно пространства для огромного письменного стола размером с фортепьяно и даже для изолированного уголка отдыха. Статус главы отдела обвинений по особым делам давал несомненные преимущества. Так же, как и статус будущего главы ведомства.
О'Ши приветствовал их, встав из-за стола и пожав всем руки. Сорокалетний красивый мужчина с черными как смоль волосами. Ростом он не отличался, и Босх знал об этом, хотя лично никогда с ним не сталкивался. В мельком виденных телерепортажах о предварительном слушании дела Уэйтса он приметил, что большинство репортеров, обступавших прокурора в коридоре у зала суда, были выше, чем человек, в которого они тыкали микрофонами. Лично Босху нравились невысокие прокуроры. Они всегда старались как-то это компенсировать, и платить обычно приходилось обвиняемому.
Все заняли места: О'Ши – за своим столом, Босх и Райдер – по другую его сторону, Оливас – справа, перед стопкой высившихся у стены плакатов с лозунгом: «Рику О'Ши – зеленую улицу!»
– Спасибо, что пришли, детективы, – произнес прокурор, глядя на Босха. – Давайте начнем с того, что немного разрядим атмосферу. Фредди сообщил мне, что вы начали не слишком удачно.
– Мне с Фредди нечего делить, – ответил Гарри. – Я даже не настолько хорошо его знаю, чтобы называть Фредди.
– Должен сказать, что его нежелание предоставить вам информацию относительно нашей нынешней задачи было продиктовано моей позицией – в связи с деликатным характером дела. Поэтому если вы обижены, то обижайтесь на меня.
– Я не обижен, – сказал Босх. – Я вполне доволен. Спросите мою напарницу: я всегда такой, когда доволен.
– Он доволен, – подтвердила Райдер. – Вполне доволен.
– Что ж, прекрасно. Все довольны и счастливы. Тогда перейдем к делу.
Он вытянул руку и положил ее на толстую папку-гармошку, лежащую на столе справа. Папка была раскрыта, и Босх увидел, что она содержит несколько отдельных файлов с синими ярлычками. Он сидел слишком далеко, чтобы прочесть надписи – особенно без очков, которые с недавних пор начал надевать для чтения.
– Вы знакомы с делом Рейнарда Уэйтса? – спросил О'Ши.
Босх и Райдер утвердительно кивнули.
– Подобное дело было бы трудно пропустить, – добавил Босх.
О'Ши изобразил легкую улыбку.
– Да, мы выставили его перед широкой публикой. Этот тип просто мясник. Человек крайне порочный. Наше ведомство с самого начала заявило, что станет требовать для него смертного приговора.
– Из того, что я видела и слышала, он просто образцовый кандидат в смертники, – заметила Райдер.
– Да, – мрачно подтвердил О'Ши. – И это одна из причин, почему я пригласил вас сюда. Прежде чем объяснить, чем мы сейчас занимаемся, мне хотелось бы услышать о вашем расследовании дела Мари Жесто. Фредди сказал, что вы трижды за последний год забирали досье из архива. Есть что-нибудь новое?
Босх прочистил горло, решив сначала поделиться своей информацией, а потом получить другую, взамен.
– Можно сказать, что дело находится у меня в работе тринадцать лет. Я получил его в 1993 году, когда эта женщина пропала.
– Но так ничего и не всплыло?
Босх покачал головой:
– Мы не нашли тело. Единственное, что обнаружилось, – ее машина, а этого недостаточно. Поэтому никто так и не был арестован.
– Даже по подозрению?
– Мы допрашивали множество людей, одного в особенности. Но не сумели доказать связи, и, таким образом, никто не поднялся до уровня реального подозреваемого. Потом, в 2002 году, я вышел в отставку, и дело убрали в архив. Прошла пара лет, обстоятельства изменились, и я вернулся к работе. Это было в прошлом году.
Босх не счел нужным оповещать О'Ши, что когда в 2002 году он сдал свой полицейский значок и уволился на пенсию, то негласно скопировал материалы дела Жесто и взял их с собой, вместе с еще несколькими незакрытыми делами. Копирование следственных документов противоречило правилам полицейского управления, и чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше.