Самусь Юрий
Чертовщина
Юрий Самусь
Чертовщина
Степан возвращался с рыбалки. Под ногами мягко шуршала листва, липла к мокрым кирзухам. Сквозь ветви деревьев пробивались лучи тусклого осеннего солнца, покрасневшего и слегка разбухшего.
Сзади остался омут, в котором иногда можно было зацепить приличную щуку, а то и сома в полпуда. Но сегодня клевала одна мелочь, да и то как-то вяло, с опаской. В тощем рюкзаке, что болтался у Степана за спиной, лежали с десяток уклеек да пара карасей граммов на триста. В надежде поймать хоть что-нибудь достойное его усилий, Степан просидел на берегу весь день, а потому и пошел теперь напрямую через лесок, чтобы срезать пару верст и успеть в деревню засветло...
Выстрел прогремел громко, дробясь многократным эхом, словно цепляясь за стволы и густые ветви терновника. Степан замер. Стреляли совсем рядом, где-то у оврага, и в том, что это были не охотники, он был уверен на все сто живность в лесу перевелась давным-давно, еще во время войны.
Степан быстро зашагал в сторону оврага. Казалось, ноги сами несли его туда. Сердце учащенно билось в груди, предчувствуя беду. Он было попытался успокоить себя мыслью, что, может, это ребятня шалила со взрывпакетами. Но тут же отогнал эту мысль - звук пистолетного выстрела ни с чем не спутаешь.
Так, хоронясь за деревьями, Степан подошел к оврагу. И замер, приникнув к стволу, еще не веря в реальность произошедшего, не осознавая до конца трагедии, свидетелем которой он стал.
На дне оврага лежал человек. Лица Степан не видел, но ему и не нужно было его видеть. Он и без того знал, что это Егор Темяхин - однокашник, собутыльник и друг. Старый, верный, самый близкий друг - тот единственный и настоящий, что бывает на всю жизнь.. И мужик, не познавший такой дружбы, не мужик вовсе, а балалайка однострунная, ни больше, ни меньше. По крайней мере, так искренне считал Степан.
Ослабевшие колени подогнулись под тяжестью тела, и Степан медленно сполз по стволу, ободрав щеку о шершавую кору. Но боли не почувствовал, а только мутными от слез глазами наблюдал, как к Егору не спеша подходит Корней Петренко - участковый, которого недавно направили в их деревню из районного ОВД на смену вышедшему на пенсию Петру Захарычу.
Петренко приблизился к Егору и поднял руку. Степан увидел зажатый в руке пистолет, и в тот же миг раздался выстрел.
"Контрольный, в голову, - сообразил Степан и заскрипел зубами. - Мразь"!
Он готов был вскочить на ноги, броситься вперед, вцепиться мерзавцу в глотку, разорвать его на части, но в последний миг сумел совладать с собой.
"Это ничего не даст, - невесело усмехнулся Степан. - Он в меня тут же разрядит всю обойму. Одним трупом меньше, одним больше... Но что делать? Заявить в РОВД? Хм... Кому скорее поверят: менту или бывшему зеку, отмотавшему три года строгача за пьяную драку с нанесением тяжких телесных? Ясно - кому. И все же надо что-то делать. Обязательно надо.
Корней проснулся до петухов. Нащупал Клавкину ногу, похлопал по голому бедру.
- Ну что, пошел я?
Клавдия вздрогнула, забормотала что-то спросонья.
- Просыпайся, говорю. Пора мне.
- Да куда ж ты? - встрепенулась Клавдия. - Зачем? Егор ведь больше не вернется.
- Молчи, дура! Нам сейчас светиться нельзя. Рано нам еще на люди высовываться. Вот пройдет пару недель, растрезвонишь по деревне, что мужик на заработки подался, тогда и поглядим. В случае чего, скажешь, что бабу он себе на прииске нашел, так и отписал в письме. Смотри только, ладно ври, чтоб поверили. Но не сейчас, конечно, а позже. Уразумела?
- А чего ж тут разуметь? Ясно все.
- Ну и ладно.
Корней соскочил с постели, включил ночник и принялся одеваться. Клавдия, затаив дыхание, любовалась его фигурой.
"Какой ладный, красивый. Уж и не думала, что такого мужика повстречаю в жизни своей. Не то, что Егор - хилый да плешивый, да пьяный вечно".
Но вспомнив Егора, Клавдия почувствовала, как кольнула сердце.
"Да чего ж это я? - тряхнула она головой, словно отгоняя от себя наваждение. - Сам виноват. Попер на Корнея, угрожать надумал. А Корней ведь его предупреждал. Не единожды".
Петренко тем временем оделся, подошел к двери, ведущей в сени, не оборачиваясь, кинул через плечо:
- Пошел я. Как стемнеет, приду.
Толкнул дверь и замер. В слабом свете ночника, пробивавшемся сквозь дверной проем, Корней различил знакомую фигуру. Сердце ухнула вниз, опережая разум, который, спохватившись, осадил: Чего ты? Егор мертв и уже никогда не воскреснет".
Корней поднял руку, щелкнул выключателем и отшатнувшись, громко вскрикнул. Облокотившись о входную дверь, перед ним стоял Егор, остекленевшими глазами взирая на своего убийцу.
В сени вылетела испуганная Клавдия, увидела мужа и громко завизжала. Этот визг привел Корнея в чувство. Он схватил любовницу за руку, привлек к себе, ладонью зажал ей рот.
- Тише ты, - срывающимся голосом пробормотал он. - Соседи услышат.
Но Клавдия уже билась в истерике. Вероятно, от страха, сил у нее прибавилось. Она оттолкнула от себя Корнея и, бухнувшись на колени перед мужем, стала громко рыдать, прося прощения.
- - Да заткнись ты! - заорал Корней. - Мертвый он, иль не видишь?
Он подскочил к Клавдии и, молча, с остервенением принялся хлестать ее по лицу, покуда из носа не брызнула кровь...
Уже начало светать, а ни все еще сидели на кровати, так и не придя в себя окончательно.
- Может, кто видел, как ты его в лесу закапывал? - спросила Клавдия.
- Да нет, - задумчиво ответил корней. - Я все время по сторонам смотрел никого не было. Это точно. Да и лес - не город, в нем каждый шорох за версту слышно.
- Но тогда как? - испуганно прошептала Клавдия. - Как он сам смог?..
- Не знаю, - не дослушав ее, пожал плечами Петренко, - сам ничего не понимаю. Мистика какая-то.
Клавдию снова начала бить нервная дрожь. Увидев это, Корней махнул рукой:
- Чепуха все это. В чертовщину я не верю. Найдем объяснение, дай только время.
- Правда? - Клавдия доверчиво прижалась к нему. - Только ты не тяни. Ведь я так долго не выдержу.
- Ладно, - кивнул Петренко. - А пока надо бы труп снести в подпол. До ночи ничего с ним не случиться. Как стемнеет - захороню где-нибудь.
* * *
Степан оторвался от печной трубы, осторожно дополз до лестницы и быстро спустился на землю. Через минуту он уже сидел в облюбованных заранее зарослях калины, откуда было хорошо видать и дверь Егорова дома и калитку. Теперь оставалось только ждать.
* * *
Едва стемнело, Петренко пробрался огородами к Клавкиному дому, тихонько стукнул в окно.
"Странно, - подумал он, - света нет, где ее черти носят? Давно уже должна вернуться с фермы".
Он снова постучал. Никакого ответа. Тогда Корней подошел к двери, поднял на крыльце третью доску от края, куда обычно Клавдия прятала ключ. Но сейчас его на месте не было. Корней толкнул дверь, она оказалась запертой изнутри. Он почувствовал, как на лбу выступает холодный пот.
Он стал стучать в дверь, вначале тихонько, потом все громче и громче. Ответом была тишина.
Тогда Корней сделал несколько шагов назад и с разбегу навалился на дверь. Крепежные шурупы замка, не выдержав натиска, вырвались из дерева, и дверь отлетела в сторону.
Корней проскочил через сени, вбежал в комнату, щелкнул выключателем. Почему-то света не было. Он принялся лихорадочно отыскивать в карманах куртки крошечный фонарик, наконец, нашел. Круглое желтое пятно уперлось в пол, потом перебежало к кровати и замерло, мелко подрагивая. На кровати, раздетый до трусов, лежал Егор, обнимая полуобнаженную Клавдию.
Корней запрокинул голову и громко, по-волчьи, завыл.
Чадя выхлопами, медицинский грузовичок тронулся с места. Провожала его вся деревня. Еще бы, такое нечасто случается: два трупа, увозимые в районный морг на вскрытие, и свихнувшийся участковый, которого собирались определить в психушку.
К Степану сквозь толпу протиснулся председатель.
- Выяснил, - запыхавшись, сказал он. - Привезут завтра, успеешь сколотить?
- А чего не успеть? - хмуро ответил Степан. - Мерки я снял, доска есть. Успею.
- Ну и хорошо, - кивнул председатель, наблюдая, как машина, тяжело гудя, взбирается на холм.
- Вот и все, подумал Степан, - дело сделано. Расквитался я за тебя, Егор. А за Клавдию не гневись, не хотел я. Сердце у нее слабым оказалось - кто ж тут виноват? Видимо, судьбой ей так определено, за грехи ее..."
Заглушая шум мотора, над селом разнесся дикий хохот Корнея. Заполошливо залаяли собаки...