— Ладно, — сказала Пибоди, проходя через рамку металлодетектора, — вернемся к нашей теме. Я хочу сказать: если бы вы могли что-нибудь изменить в своем лице, что бы вы выбрали?
— С какой стати мне что-то менять? Я на свое лицо вообще по большей части не смотрю.
— А мне хотелось бы больше губ.
— Двух тебе мало?
— Да нет! О господи, Даллас, ну вы что, не понимаете? Я хочу сказать, более полные, сексуальные губы. — Пибоди вытянула их трубочкой, пока они входили в лифт. — Ну и, может быть, нос потоньше. — Она провела по носу большим и указательным пальцем, словно измеряя толщину. — Как вы думаете, у меня большой нос?
— Да, особенно когда ты суешь его в мои дела.
— А вы на ее нос посмотрите. — Пибоди постучала пальцем по одному из развешанных на стенках лифта плакатов с изображением смоделированных для пассажиров безупречных лиц и тел. — Вот такой нос мне бы не помешал. Он точеный. У вас, кстати, тоже точеный.
— Это всего лишь нос. Он просто торчит у тебя на лице и позволяет тебе забирать воздух через пару удобных отверстий.
— Да, вам легко рассуждать, мисс Точеный Нос.
— Верно, мне легко рассуждать. И вообще, я начинаю думать, что ты права. Тебе нужны губы попышнее. — Ева сжала руку в кулак. — Сейчас я тебе это устрою.
Пибоди лишь усмехнулась и вновь принялась разглядывать плакаты.
— Это место кажется дворцом физического совершенства. Пожалуй, я сюда еще вернусь в свободное время: они устраивают бесплатные сеансы с компьютерным моделированием. Можно увидеть, как изменится, например, мое лицо, если у меня будут полные губы и тонкий нос. И еще я посоветуюсь с Триной, не нарастить ли мне волосы.
— Ну почему, почему, почему все хотят что-то сделать со своими волосами? Волосы покрывают твою черепушку, чтоб тебе не было холодно и дождем не заливало.
— Да вы просто боитесь, что Трина вас отловит и устроит вам процедуру, когда я с ней поговорю.
— И ничего я не боюсь.
Она не просто боялась, она была в ужасе. Странно было слышать собственное имя, вызываемое по громкой связи в этом заведении. Ева нахмурилась и подошла к переговорному устройству лифта.
— Я Даллас.
— Лейтенант, доктор Айкон просит вас немедленно подняться на сорок пятый этаж. Это срочно.
— Конечно. — Ева взглянула на Пибоди, пожала плечами. — Возвращаемся на сорок пятый, — бросила она в устройство. Лифт замедлил ход, переменил направление и начал подниматься. — Что-то произошло. Может, одна из жаждущих красоты любой ценой отдала концы прямо на столе?
— Люди редко умирают на столе у пластических хирургов. — Пибоди вновь задумчиво провела пальцем по носу. — Почти никогда.
— Ну почему же? Все мы могли бы восхищаться твоим тонким носом, пока тебя отпевают. «Чертовски жаль бедную Пибоди, — говорили бы мы, смахивая слезы, — но зато она получила первоклассный нос, и он волшебно смотрится на ее мертвом лице».
— Прекратите! — Пибоди ссутулила плечи и обхватила себя руками. — И потом, вы бы не смахивали слезы. Вы бы плакали в три ручья. Вы ослепли бы от слез и даже не смогли бы разглядеть мой нос.
— Значит, тем более глупо было бы ради него умирать. — Довольная тем, что она выиграла этот раунд, Ева вышла из лифта.
— Лейтенант Даллас! Детектив Пибоди! — Женщина с… гм… точеным носом и кожей аппетитного цвета карамели бросилась к ним навстречу. У нее были черные, как оникс, глаза, и в этот момент из них потоком текли слезы. — Доктор Айкон! Доктор Айкон! Это ужасно!
— Что с ним?
— Он мертв. Мертв! Идемте скорее, прошу вас!
— Господи, да мы же с ним расстались пять минут назад! — Пибоди догнала Еву и пошла с ней в ногу.
Им пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за женщиной, мчавшейся, как спринтер, по роскошному и безмолвному офисному помещению. Сквозь стеклянные внешние стены было видно, что на улице все еще свирепствует непогода, но здесь было тепло. Приятный приглушенный свет заливал островки пышной тропической зелени, изящные статуи и картины с изображением обнаженных женских тел.
— Может, притормозите немного? — предложила Ева. — Расскажите нам, что случилось.
— Не могу. Я не знаю.
Как этой женщине удавалось балансировать — не говоря уж о том, чтобы бежать, — на таких здоровенных каблучищах, у Евы в голове не укладывалось, но она с разбегу промчалась через двойные двери зеленого стекла в другую приемную.
Айкон, бледный, как смерть, но вполне живой, вышел из открытой двери им навстречу.