— Пока ничего. Ты порадуйся, что на Уровнях тихо, отдохни.
Стратег, очевидно, отдыхать не хотел; Дрейк смотрел на него с любопытством.
— От кого бежишь‑то?
— Ни от кого, — буркнули в ответ. — Просто поработать хочу.
Человек в серебристом костюме неторопливо прошелся по абсолютно пустому, не считая стола, кабинету, взглянул в окно, затем уставился непроницаемым взглядом на подчиненного. Усмехнулся:
— Я смотрю, с тех пор, как Сиблинг занялся личной жизнью, вы совсем распоясались. Заданий на прошлой неделе тебе не хватило? Я специально для тебя должен создать Уровень: головоломку или второй Уровень "F"?
"F" бы ему сейчас подошел — Канн даже сглотнул с предвкушением.
— Дрейк…
— Аарон, я много лет Дрейк. Столько, сколько другие не живут. Но нянькой для тебя работать не буду, даже когда выйду на пенсию.
"Если выйду", — прохладно посмеивались серо — голубые глаза.
— Понял. Отстал. Пошел "мести парковку".
— Давай. И мусор из урн у входа вынеси.
То, что наемник прозубоскалил, выходя из кабинета, Дрейк Дамиен — Ферно предпочел не услышать.
Из Реактора Канн вышел еще злее, чем вошел в него.
"Сходи к Дрейку, тот найдет тебе задание…" — уверенно звучал в голове голос Баала.
Ага, нашел! Восемь раз нашел, и еще на следующий год осталось — Канн едва не сплюнул на землю. Куда теперь — домой? К Миле? Она вроде бы что‑то говорила про их совместный поход в торговый центр — похоже, это не Дрейк, это он — Аарон — скоро превратится в няньку — прислужницу, верного проводника своей несостоявшейся еще второй половины…
Салон машины неприятно прогрелся под солнцем — в нем стало душно.
Аарон хлопнул дверцей, вставил ключ в замок зажигания и тут же включил кондиционер. Приятно зашумело; из радиаторов потянуло прохладой.
Куда теперь? Съездить в тир? Пригласить Эльконто, если тот не в штабе, на озеро? Но тогда придется звать и Ани — Ра, и остальных — желательно с дамами.
А если так, то придется вести с собой Милу.
Блин.
Мила.
Удивительно, но она так и не влилась в их, казалось бы, более чем разношерстную, компанию, куда влилась и тихая Меган, и задорная Лайза, и иноземная Бернарда, и даже экзотическая Тайра. Не говоря уже о даме снайпера, которая вообще до знакомства с ними никуда "вливаться" не желала.
А вот Мила пока "не прижилась".
На Баала при первой же встрече она взглянула с откровенным ужасом, на косичку Дэйна — с плохо скрытым презрением, на холодный взгляд Декстера отреагировала полнейшим высокомерием. Мда.
При приготовлении ужина попыталась перехватить инициативу, получила мягкий упрек от Шерин, на несколько минут притихла, а после спросила с удивлением:
— А почему вы только сервируете стол, а готовит вам нанятый повар? Разве дамы не должны готовить своим кавалерам самостоятельно? Ведь так будет и правильнее, и вкуснее…
Антонио обиделся.
Следом, видимо, обиделся и Хвостик, и Элли (хоть последняя и попыталась это скрыть), и даже умолкший на остаток вечера Рен.
Аарону показалось, что "приводом" Милы он обязал всю компанию одеться в узкие, тесные и крайне неудобные трусы.
Она еще не привыкла к ним, а они к ней, так?
Канн знал — друзья постараются сделать все от них зависящее, чтобы новой даме стало уютно и тепло в их компании. Вот только постарается ли сделать то же самое пока еще не ставшая "миссис Канн" Милана Кросс?
Смска пришла неожиданно и вывела сидящего человека из транса; включенный на полную мощность кондиционер за несколько минут нагнал в салон столько прохлады, что Канн поежился. Уменьшил напор воздуха, достал из кармана телефон и удивленно крякнул — номер два икса пять. Ба — а–а, да это же самый главный и известный по всем Уровням Осведомитель. Давненько не писал, давнененько — изредка они даже пользовались услугами этого странного типа, способного напрямую, подобно представителям Комиссии, подключаться к информационному полю мира.
Чего он хочет?
После снятия блокировки, на экране развернулось текстовое сообщение:
"Вами интересуется некто Марго Полански. За информацию платит много. Предоставить?"
Аарон некоторое время перебирал в голове своих знакомых и тех, о ком когда‑либо слышал, но имя Марго Полански среди них не значилось. Спустя минуту он решительно набрал — "нет".
Получил ответ: "Принято", вернул телефон в нагрудный карман и вывел машину с парковки Реактора.
На урны у ворот взглянул с раздражением — пусть их по приказу Начальника чистит кто‑то другой.
— Скажи, ну зачем… — он едва не сказал "на кой ляд?", — …нам новый чайный сервиз? Мы у себя в гостях собираемся принимать высокопоставленных лиц?
— А что, чай пьют только высокопоставленные лица?
Мила выглядела искренне удивленной. Одетая в красный брючный костюм, с аккуратной прической и макияжем, она напоминала ему куколку — фарфоровую игрушку, какие обычно выставляли для туристов в сувенирных магазинах. В чепчиках.
— К нам ведь изредка будут заходить твои друзья?
"Твои друзья" прозвучало так, будто его друзья пожизненно собирались остаться его и ни в коем случае ее.
И еще неприятно резануло слух намеренно безударное "изредка" — Аарон вдруг почувствовал себя так, будто попал в ловушку.
— А твои не будут? — неожиданно зло спросил в ответ.
Мила не обиделась — кивнула с готовностью:
— Будут.
Ему почему‑то не полегчало. А что, если ее подруги такие же, как и она сама? Спросил сам себя: "Какие?" — и сумел подыскать лишь одно подходящее определение — правильные. Слишком.
— А те чашки, что уже есть в доме? Их куда — на помойку?
— Зачем на помойку? Ты же любишь пить из них чай?
— То есть я буду из своих, а "друзья" из сервизных? Для чего вся эта показуха?
— Зачем ты так говоришь?
На этот раз Мила обиделась. Взгляд остыл — будто на пруд в солнечный день опустился туман, — накрашенные губы поджались, между тонкими бровями пролегла едва заметная морщинка. Эту морщинку за последние два дня, с тех пор как рассказал ей о своей работе, он видел слишком часто.
"Аарон, это же так опасно! А как же я? Ты обо мне подумал? Как я буду себя чувствовать, зная, что ты уходишь выполнять опасные задания? Ведь у тебя прекрасные физические данные — ты легко мог бы подыскать другую работу. Я буду волноваться, понимаешь? Все время волноваться, каждую минуту…"
Лайза волновалась? Да. Но не ныла. А Меган? Наверное, сколько‑то. Но тоже не ныла. Терпела "опасную" работу Халка Шерин, каким‑то непостижимым образом сносили ее же у Декстера и Лагерфельда Элли и Тайра. Не волновалась, наверное, только Ани — Ра — сама могла кому хочешь башку гранатометом снести…
"Подыщи другую работу".
Он не хотел.
"Подумай обо мне…"
А почему никто не подумает о нем? Лучше бы погладила по голове и сказала: "Я буду очень тебя ждать".
"Почему ты не хочешь подумать обо мне?"
Раньше хотел. Но со временем хотел все меньше.
"А что, если с тобой что‑то случится?"
Ну, случится и случится. В рот те ногу — как говорил Эльконто.
Он бесился от того, что они спорили так, будто прожили вместе не месяц, а, по крайней мере, лет десять. И всего за месяц успел невзлюбить изредка мелькающую во взгляде прохладцу и эту недовольную морщинку между бровями.
— Давай поймем домой.
— Но мы же еще не купили тебе новую рубашку?
— Обойдусь без новой. У меня в шкафу достаточно одежды.
— Но ведь это совместный поход по магазинам… Это радость общения. Это ведь наше с тобой время!
"Это твое время", — думал Канн зло, пока тащил Милу к выходу. Это и есть семейная жизнь? Это и есть "оно самое"? Тогда он, вероятно, пас. Секс, когда хочется, это, конечно, круто, но стоит ли оно всего остального? Наверное, он пока не просек чего‑то важного.
Уже дома, запершись наверху и просматривая список объявлений по работе от гражданских лиц, он старался не слышать того, как Мила грохочет в раковине посудой, а после с усиленным рвением шоркает за дверью его кабинета и без того чистый пол в коридоре.
Экономку, которая в последние два года приходила к нему два раза в неделю и делала все то же самое, она попросила рассчитать.
*****
Ланвиль. Уровень четырнадцать.
Старый приземистый одноэтажный дом, вокруг сиреневато — розовые от закатного света подтаявшие сугробы, свисающие с крыши остроконечные сосульки, а позади багряное в предсумеречный час небо…
Тесная кухня, кусок стола, заляпанная заваркой клеенка, позади выложенная кафелем стена. Две поварешки, нож с коричневой ручкой, видавшая виды чашка с проходящей по цветочному рисунку трещиной — прорисовка на холстах поражала воображение; Райна помнила все детали.
Откуда ей в голову явилась эта чудесная идея — попробовать нарисовать не Канна, а все, что косвенно относилось к нему и той поздней зиме (самой чудесной зиме в ее жизни), — она не знала, но депрессия вдруг отступила, а краски и кисти ожили в ее руках. И за двое суток, прерываясь лишь на короткие перекусы, Райна нарисовала четыре картины: дом в Девенпорте, кухню — их кухню, — дверной проем в хозяйский кабинет, где напротив окна виднелось скрипучее кожаное кресло, и… тапки.
