Сразу несколько рук ухватили ее и дернули на себя. Он еле удержал ее, если бы дверь не была бронированной, не удержал бы. Но тут играла свою роль инерция и автодоводчик двери, и ему удавалось ее держать.
– Бей!
– Жги их!
– Колеса, колеса режь!
– Мы граждане США! – заорал Айснер. – Вы не имеете права!
– С…и!
– Колеса, колеса!
Водитель врубил одно из средств нелетальной защиты. Сирена, на громкости более ста десяти децибел, ударила по погромщикам, пытающимся прорваться к машине. Кто-то отшатнулся, схватившись за голову, но кто-то продолжал лезть на машину.
Пистолетный выстрел ударил по лобовому стеклу, прямо напротив водительского места. Не пробил. Прямое нападение на машину.
Водитель нажал на газ, и семилитровый двигатель бросил машину вперед, через вязкую человеческую массу. Кто-то прыгнул на капот, его лицо, искаженное нечеловеческой злобой, на секунду оказалось напротив водителя, и он подумал, что это зомби. Потом оно исчезло, грянули автоматные очереди.
Бутылка с зажигательной смесью хряснулась об крышу, разбилась, ослепительно-яркое пламя потекло по бортам. Раздались выстрелы.
– Нападение!
Все они прекрасно знали предел применения силы – сейчас оппозиционеры, или кто там они были, перешли черту.
Барни нажал на кнопку, верхняя часть люка поползла вниз, кто-то попытался схватиться за край нижней «калитки», и Козак выстрелил в него почти в упор. Мелькнуло почти белое лицо, человек мгновенно упал. Защелкали выстрелы.
– Ястреб-три. Прорываемся!
Словно отвечая, машины тронулись, жидкий огонь тек по крыше. Визгнула пуля – и тут же загрохотал пулемет Барни, посылая в темноту огненные, пронизывающие насквозь пики трассеров. Конвой двигался все быстрее и быстрее, пулемет замолчал, израсходовав ленту. Пахло пороховыми газами.
– Черт… Эти ублюдки!
Козак направил на огонь струю огнетушителя, Барни закашлялся.
– Убери, нахрен.
…
– Что это было?..
– П…ц какое командование, вот что это было. Мы въехали в засаду.
– Черт, они за нас или как?
– Они ни за кого. Сейчас – каждый сам за себя. Понял?
– Вас понял, – покладисто отозвался Барни, заправляя новую ленту в свой пулемет.
Времени совсем не оставалось…
Три машины, каким-то чудом не попав в новую засаду, прошли мост Патона и вырвались на Бориспольское шоссе. Они были потрепаны, но живы…
Козак подключился к сети внешней радиосвязи. Новости не радовали.
– Гражданин, здесь Браво-один, срочное сообщение. Наблюдаю садящиеся борты типа «Кандид», один из них прошел прямо надо мной. В районе международного терминала ожесточенная перестрелка. Наличие русских в аэропорту Борисполя подтверждаю, повторяю – наличие русских подтверждаю, русские уже в Борисполе. Этот путь для эвакуации закрыт, как поняли, подтвердите… черт.
– Гражданин – всем позывным на линии Браво. Подтверждено наличие русского десанта в районе аэропорта Борисполь, там идет бой. Использовать данный путь для эвакуации запрещаю, всем транспортным конвоям – действовать по плану «Омега», повторяю – действовать по плану «Омега».
– Гражданин, здесь Красная лошадь, подтверждаю – посольство холодно как лед, холодно как лед. Наших там уже не осталось.
– Красная лошадь, вас понял, прекращайте наблюдение и сворачивайтесь. Ваш путь эвакуации Лима, повторяю – линия Лима, вертолеты для эвакуации будут ждать вас на точке Лима-четыре через один – восемь – зиро майк, один – восемь – зиро майк. Вы должны добраться туда за это время.
– Фалькон-лидер, здесь Черная собака, по данным гражданских источников – в северных пригородах Киева находится российская бронетехника, но подтвердить это другими источниками невозможно, прием…
– Черная собака, здесь Фалькон-лидер, вопрос – твоим источникам можно доверять, прием?
– Фалькон-лидер, это корреспонденты-стрингеры, англичане. Думаю, что доверять можно, прием.
– Вас понял, Черная собака. Смени частоту и больше не высовывайся. Мы уходим из города. Удачи…
– Фалькон-лидер, вас понял, сэр. Удачи и вам…
– Гражданин, всем позывным на линии Браво.
Общая информация, в случае, если плен неизбежен, вам запрещается сопротивляться русским. Уничтожьте аппаратуру и сдавайтесь. Мы вытащим вас…
– Вот ведь б…ство, а?
– Ты о чем?
– Они уже думают о том, как сдаваться.
– Сукины дети…
– Я слышал, что в Борисполе уже русский десант…
– Быстро работают, козлы…
– Постой-ка. А куда мы едем?
– Вот же… мы едем к русским! Сэр, в Борисполе…
Но большего сержант сказать не успел. Потому что справа что-то рвануло с такой силой, что они моментально оглохли. Они почувствовали удар… а потом еще один взрыв, сильнее прежнего.
И темнота…
Штаб-сержант Корпуса морской пехоты США Габриэль Козак, Critical Skill Operator, относящийся к Crisis-Reaction Team, базирующейся на базе в Сигонелле, Италия, позывной «Гота-семь», пришел в себя, не понимая, где он и что с ним.
Он лежал на животе, и во рту было солоно-солоно. Барабанные перепонки безумно болели, глаза ничего не видели.
И судя по тому, что было больно, вряд ли он попал в рай. А для ада было слишком холодно, он дрожал от холода.
Попытавшись перевернуться, он не смог этого сделать. Острая боль резанула по рукам, по горлу, и он понял, что связан.
Плен…
Само осознание этого наполнило душу американского военнослужащего ужасом. Он хорошо представлял, что такое плен в Багдаде, им к посольству подбросили мешок. Когда взрывотехник вскрыл его, его вывернуло наизнанку. Там была кожа двух оперативников Пентагона, которые были направлены в Ирак, с тем чтобы попытаться принять командование над героически бегущими местными военными и попытаться отстоять Багдад. Они даже не знали, что эти ребята пропали – тогда полный бардак творился, никто не знал, где кто находится и что вообще нахрен происходит. Как потом оказалось – часть иракской армии вместо того, чтобы сражаться, сдалась в плен в несколько раз меньшей по численности банде ваххабитов и выдала американских советников, чтобы доказать свою лояльность. Боевики сняли с американцев кожу заживо, сложили ее в мешок и подбросили к посольству…
Нельзя попадать в плен – билось в голове. Нельзя попадать в плен, иначе ты труп. И твоей смерти не позавидуют даже враги.
Особенно если ты снайпер. Снайперов не брал в плен никто.
Он начал думать о том, чтобы покончить с собой. На самом деле это достойно. Путь самурая. Ты сам выбираешь смерть, а твои товарищи за тебя отомстят. Только как это сделать, если у тебя связаны руки.
Мысли в голове были какими-то вялыми, шум в ушах утихал.
Решение пришло неожиданно. Надо откусить язык и захлебнуться кровью. Он вспомнил, что читал книгу про ниндзя и те кончали с собой именно так.
И с этими мыслями штаб-сержант Козак открыл рот, как смог, высунул язык, а потом с решительностью обреченного стиснул зубы.
Боль захлестнула кровавой волной, он не выдержал и секунды – разжал зубы и замычал от боли. Кровь текла по щеке, кровь текла из поврежденных десен. Зубы на месте были не все – спереди от большинства из них остались только осколки. Язык онемел, он больше его не чувствовал. Но боль странным образом способствовала просветлению сознания – голова болела меньше, и он мог хоть что-то слышать помимо биения сердца в ушах…
Потом болеть начал и язык.
Глаза тоже постепенно приходили в норму, и он понял, что светлеет. Кто-то был рядом, но он не мог понять, кто это. Свои или чужие…
– …Ты сколько положил…
– По три…
– О…л совсем? До сих пор салюты в башке бабахают. Сами себя глушанули.
– Зато без стрельбы, считай, упаковали.
– Придурок. Следующий раз я тебе «Зарю» в ж… засуну.
Потом кто-то подошел ближе, он почувствовал присутствие человека рядом. Человек был в ботинках, похожих на его собственные «Даннерсы», а вот нижний край брюк, которые он видел, был другим.
– Сержант, ко мне…
В американской и русской армии слово «сержант» произносится одинаково, и он подумал, что обращаются к нему. Но обращались не к нему.
– Ты его так связал?
– Так точно, тащ подполковник.
– И нахрена ты так связал?
– Как учили, тащ подполковник, козой.
– Мудак. А если бы он задохнулся? Пленные на обмен нужны.
– Прошу простить, тащ подполковник.
Дышать сразу стало легче, ноги тоже перестали болеть.
– Пиндос, что ли?
– Он самый, тащ подполковник. Даже табличка на форме есть.
– Богатый кабанчик?
– Да было немного.
– Немного… Короче, слушай приказ. Что взяли – заныкай и держи при себе. На халяву и г…о – конфета. Этих гавриков… видишь «КамАЗ»?
– Так точно.
– Грузишь и дуешь в аэропорт. Там спросишь комендача, полковника Никольского. Сдашь ему под роспись пленных и обратно… Ништяки не сдавай, заныкай куда-то. Нигде не задерживайся…
