А потом нас стали учить смерти. Приучать к виду крови, хлещущей из распоротого мечом тела. Нашим мечом.
В «Дубраву» привозили преступников. И мы их убивали. Не ради убийства. Они не были связаны. Им давали оружие. Копья, топоры, иногда – мечи. И обещали свободу и чистый паспорт в случае победы. Тати плохо владели таким оружием. Но разница в возрасте, опыте и привычке убивать уравнивала шансы. Так им казалось. Почти все выходили на бой с довольной улыбкой. Кое-кто с улыбкой и умирал.
Удивительно, но повезло лишь одному. Глупая случайность, блик солнца в глаза, скользкая трава, и плотницкий топор крушит детские ребра. Лишь один из нас погиб в схватке. Гораздо больше потерь было из-за собственной глупости. Отравления, укусы, забывчивость или невнимательность. Наверное, наши воспитатели точно оценивали подготовку подопечных, прежде чем выставлять на бой.
Сначала детей было много. Со временем становилось все меньше. Кого-то, как я понял значительно позже, не выдерживающих темпа, увозили. Кто-то ломался.
Через шестнадцать лет нас осталось пятьдесят человек. Но уже не тех детей, что когда-то привезли на базу. Пятьдесят крепких двадцатилетних парней, блестяще подготовленных, лучших из лучших. И Неждана, сестренка, выдержавшая безумную гонку наравне с нами.
И тогда нас собрали, чтобы объяснить, ради чего все это делалось. И вторично попытались разлучить нашу тройку…»
Сибирь, объект «Дубрава», год 2007 от Рождества Христова, март
Общие собрания в «Дубраве» были редкостью. Даже не редкостью. Вообще их не было никогда. Конференц-зал простаивал большую часть времени, стараниями завхоза постоянно заполняясь непонятными ящиками и коробками. Разве что редкие занятия по риторике здесь проводили, чтобы воспитанники получили практику выступлений в больших помещениях. Да и не каждое занятие. Куда чаще выносили в лес и на поля, невзирая на дождь и снег. Обычно после марш-броска. Совмещали приятное с полезным.
Еще в конференц-зале одно время собирались группы перед зимними выходами. Удобно разложить барахло на большой площади, чтобы аккуратно все пересчитать и ничего не забыть. Но в последние годы перестали. За ненадобностью. Все, кто что-то забывал, уже давно отсеялись.
А вот сегодня созвали всех, даже дежурных из состава «курсантов» поснимали с постов. Из-за такой неожиданности собрались аж за полчаса до назначенного срока. Отроки маленько пошумели, перебрасываясь шуточками да подначивая Неждану. Это как положено. Никому не удалось к девке прислониться, но каждый надеялся пробиться к ее сердцу удачной остротой. Девушка в долгу не оставалась, а язычок у нее был куда острее мужских…
Наконец, появились командиры. Легкий гомон в горнице плавно перешел в шепот и вскоре затих. Начальство явилось все: воевода Серый, профессор Николай Васильевич и генерал Кубенин. Профессора на базе видели редко, он все больше мотался по городам и весям, утрясая внешние проблемы. Генерал и вовсе появлялся раз в три-четыре месяца. Смотрел на тренировки дружинников, улыбался в усы или недовольно качал головой и уезжал, перекинувшись парой слов с воеводой и профессором. А сейчас вот пришел на собрание. Было с чего погомонить, но привычка к дисциплине пересилила: замолчали.
А поднятая рука воеводы заставила закрыть рты даже самых отъявленных болтунов.
– Ну что ж, мои дорогие воспитанники, – начал речь профессор, – обучение ваше подошло к концу. Осталось только назвать причину столь своеобразной подготовки. – Николай Васильевич мелко засмеялся. – Я знаю, что ваши светлые головы выдвинули не один десяток версий. Кое-кто подобрался очень близко!
– А я тебе что говорил? – плохо скрываемым басом прошептал кто-то на задних рядах, склонившись к собеседнику.
– Тихо! – рявкнул Серый.
Зал выжидательно замер, словно перед броском. Никто не думал, конечно, что подобное обучение проводилось исключительно по прихоти заведующего учебным процессом. Уж больно специфические навыки давались в «Дубраве». Естественно, предположения строили все. В основном, во время выматывающих кроссов, когда ноги работают, руки ритм отбивают, а голове заняться нечем. Но ничего путного придумать не смогли. Где в двадцать первом веке могут потребоваться навыки владения, к примеру, мечом и луком? Разве что в черной-черной Африке. Да и то, там сейчас больше на «калашников» полагаются. А из холодного оружия применяют только разделочные ножи…
Профессор тем временем продолжал.
– Так вот, готовили вас специально под одно-единственное задание. Скоро мы сможем открыть портал в прошлое. Если точнее, в десятый век. Вы пойдете туда. Единой дружиной. С заданием – предотвратить феодальную раздробленность Руси. Историю тех лет каждый из вас знает получше краснодипломников любого истфака. Кучу ситуаций отыгрывали. И не один раз.
Профессор сделал паузу и отхлебнул воды из стакана.
– Нефигово поигрались, – выдохнул Заслав, двухметрового роста парень, входивший в лучшую «рукопашную» тройку.
– Ага, поигрались, – отреагировал профессор улыбкой. И повторил: – Предотвратить феодальную раздробленность. Как – решите на месте. Возможности наши, к сожалению, ограничены, попадете в год девятьсот тридцать девятый от рождества Христова, за шесть лет до смерти князя Игоря. И за два года до его неудачного похода на Византию. Впрочем, историю вы, повторюсь, знаете. Насколько ее вообще можно знать. Дело в другом. Обратной дороги нет. А потому каждый имеет право на отказ. Найдем, куда пристроить.
Николай Васильевич замолчал, обвел взглядом притихший зал. Тишину можно было потрогать рукой.
– Сколько вам времени нужно на размышления? – спросил генерал, кашлянув в кулак.
– Кто идет? – тут же поднялся, проскрипев неаккуратно отодвинутым стулом Мстислав, один из близнецов, вечных заводил, проказников, а заодно и братьев неугомонной Нежданы.
– Я иду, – ответил воевода. – Куда я от вас денусь. Ну и вы, кому не страшно головой вперед в прорубь махануть.
– Я с тобой, – тут же отозвался Вашко, – что ж я отца брошу, что ли?
– И мы, пожалуй, пойдем, раз на нас надеются, – хором высказались близнецы, все трое. Не уловить звонкий голосок Нежданы было невозможно.
Зал взорвался, отозвавшись общим одобрением. Отказников не было…
Серый улыбнулся про себя. Другого результата и не ожидал. Успел изучить воспитанников за шестнадцать лет. Из списков вычеркивали не только не справляющихся с нагрузками. Старались отделить и тех, кто мог испугаться, подвести, а то и предать, польстившись сиюминутной выгодой. Бочкой варенья и ящиком печенья…
– То есть все готовы? – подытожил генерал, в отличие от воеводы не скрывающий довольной улыбки. – Прекрасно! Верил в вас, ребята. Значит, идет воевода Серый и пятьдесят дружинников…
– Пятьдесят один, – поправили Кубенина.
– По списку пятьдесят человек, – удивился генерал, снова опустив глаза в документ, который, впрочем, при желании мог бы воспроизвести по памяти. Но порядок должон быть, – и одна девушка, – уточнил он. – Но посылать девчонку… – Кубенин мотнул головой, всем видом показывая свое, мягко говоря, отрицательное отношение. – Там мясорубка. Хуже любой «горячей точки». Наташа остается.
– Товарищ генерал, – снова встал Мстислав, – отпустите сестру. Ей без нас не жизнь. Да и нам без нее – тоска смертная. Не подведет она. И в подготовке никому не уступает. Вы же знаете.
Дружинники одобрительно зашумели. Неждану любили. Опекали немного, то да. Впрочем, исключительно как знак внимания, не нуждалась девушка в опеке.
– Вам что, совсем не жалко ее? – подключился профессор. – В столкновения латной конницы? Под хазарские сабли? Под греческий огонь? Девчонку?! Наталья, ну сама подумай!
Неждана поднялась со стула и пошла вперед, к президиуму. Упрямо наклонив голову и начиная слегка раскачиваться, словно «заводясь» перед схваткой.
– Во-первых, я давно уже не Наталья, – разнесся по залу язвительный голосок, когда девушка остановилась возле начальства. – Наташка надзирателей в детдоме шваброй охаживала. А я уже шестнадцать лет как Неждана. Сейчас без швабры обойдусь.
– Ножом запорешь? – усмехнулся генерал. – Как свиней?
– Зачем? – совершенно искренне удивилась Неждана. – И так справлюсь. Пальчиками, к примеру, через глазки мозги тупые достану. И пальцы оближу, – и скорчила свою самую, как ей казалось, страшную физиономию.
Зал хохотнул.
– А облизывать зачем? – поинтересовался Кубенин.
– Чтобы остальные боялись, – разъяснила девушка. – Психологическое воздействие на противника. Но дело не в этом. Вот вы за меня беспокоитесь, Николай Васильевич? А скажите, что будет со мной в большом мире? «Дубраву» ведь прикроют. Вот, например, хулиганы в подворотне нападут?
– И что, не отобьешься? – усмехнулся Кубенин. – Или побрезгуешь пальцы облизывать?
