Ну, скажем, почти как есть. Выглядеть старой мне не хочется.
Я, понятное дело, и не выгляжу. Вымывшись, уложив волосы и надев простое платье, открывающее мои вполне приличные ножки, я смотрелась совсем как в лучшие годы.
- Почти на месте! - предупредила меня Ипатия. - Лучше ухватись за что-нибудь. Мне придется уравнивать скорости, а это ювелирная работа.- Она говорила обиженным тоном, как всегда, когда я задаю ей сложное задание. Она, конечно, справляется, но без жалоб не обходится. - Со сверхсветовой у меня получается, с досветовой тоже, но когда ты требуешь уравнять скорости с кем-то, кто движется точно со скоростью света, результат каждый раз оставляет желать лучшего… Ох, прошу прощения!
- И есть за что, - отозвалась я, потому что от последнего толчка едва не расплескала третью чашку кофе. - Как ты считаешь, Ипатия, жемчуг или камею?
Она выдержала двух- или трехсекундную паузу, словно ей в самом деле требовалось время на обдумывание, и вынесла вердикт:
- Я бы надела камею. Только шлюхи ходят в жемчугах днем.
Так что я, разумеется, надела жемчужное ожерелье. Она вздохнула, но промолчала.
- Ну ладно, - сказала она, открывая люк. - Мы в доке. Не забудь про порог. Я буду на связи.
Я кивнула и вышла через шлюз в корабль-матку корпорации «Феникс».
Настоящего порога, конечно, не было. Имелся в виду резкий переход от уютного одного «g» на моей яхте к невесомости в «Фениксе». Мой живот устроил короткую демонстрацию протеста, но я уцепилась за поручень и осмотрелась.
Не знаю, что я ожидала увидеть, может быть старый астероид-переходник. «Феникс Корп» устроилась с комфортом, и я даже задумалась, не слишком ли щедра с финансированием. Пахло здесь точно не как в шлюзах. Вместо застойной кислой духоты шлюзов в воздухе стоял влажный запах оранжереи. Исходил он от вьющихся растений, папоротников и цветов, растущих в горшках у стен и протянувшихся во все стороны, поскольку в невесомости можно расти куда угодно. Между прочим, подумай я об этом заранее, не стала бы надевать юбку. Единственным живым существом оказался почти голый чернокожий мужчина, зацепившийся большим пальцем ноги за скобу на стене и упражняющийся с каким-то пружинным эспандером. «Хэмфри Мэйсон-Мэнли, - шепнула мне в ухо Ипатия. - Археоантрополог из Британского музея». Хэмфри, не нарушая ритма упражнений, недовольно покосился на меня.
- Что вы здесь делаете, мисс? Посетители сюда не допускаются. Это частная собственность и…
Тут он присмотрелся, и лицо его стало не то чтобы приветливым, но, скажем, выразило невольное почтение.
- Ох, надо же! - произнес он. - Вы ведь Джелли-Кла-ра Мойнлин, да? Это несколько меняет дело. Тогда, наверно, добро пожаловать!
Глава 2
Мне случалось встречать и более любезный прием. Впрочем, когда Хэмфри Мэйсон-Мэнли разбудил главного инженера, она отнеслась ко мне куда внимательнее. А между прочим, не обязана была. Правда, проект запустили на мои деньги, но «Феникс Корп» была основана как бесприбыльное предприятие и принадлежала исключительно самой себе. Я даже не входила в правление.
Ипатия шепнула мне имя высшего начальства: доктор Терпл. Вообще-то, я обошлась бы без напоминания. Мы с Терпл уже встречались, правда только на видео, когда она искала, из кого бы вытянуть деньги на свою затею, и кто-то подсказал ей мое имя. В действительности она оказалась выше, чем я думала. И выглядела на те же годы, на какие выглядела я: из вежливости скажем, за тридцать. На ней были костюмчик бикини из тонких ленточек и рабочий пояс с кармашками для разных мелочей. Она проводила меня в свой кабинет: узкое клинообразное помещение, лишенное всякой обстановки, кроме скоб-поручней на стенах и множества тех же зеленых растений.
- Простите, что не встретила вас, доктор Мойнлин, - извинилась она.
- Я никакой не доктор, если не считать почетных званий, так что Клара вполне сойдет.
Она кивнула.
- Словом, мы, разумеется, рады видеть вас в любое время. Похоже, вы решили сами взглянуть, как у нас дела?
- Ну да, и это тоже. И еще хотела кое-что устроить, если вы не станете возражать.
Я просто отвечала любезностью на любезность, хотя необходимости в них не было ни с той, ни с другой стороны.
- Вы знаете, кто такой Вильгельм Тарч? Она на минуту задумалась.
- Нет.
Вот вам и вселенская слава! Я пояснила:
- Билл - что-то вроде странствующего репортера. Он ведет программу, которая транслируется повсеместно, даже в Ядре у хичи. Своего рода путевые заметки. Он посещает интересные и живописные места и рассказывает о них домоседам.
Кроме того, я в настоящее время считала его своим основным любовником, но сообщать об этом Терпл было пока ни к чему, скоро сама разберется.
- И он хочет видеть проект «Феникс»?
- Если вы не возражаете, - повторила я. - С правлением я уже все согласовала.
Она усмехнулась:
- Верно, просто я запамятовала. Мы возились с установкой автоматов и совсем закрутились. - Она встряхнулась. - Между прочим, Ганс мне сказал, что ваш корабельный мозг по пути уже показал вам настоящий взрыв сверхновой.
- Верно, - подтвердила я. Ипатия шепнула мне в ухо, что Гансом зовут их корабельный мозг, как будто я сама бы не догадалась.
- И вы, вероятно, знаете, как она сейчас выглядит с Земли?
- Ну, более или менее.
Я заметила, что она, прикинув, насколько «менее», чем «более», решила, что мешок с деньгами заслуживает вежливого обращения.
- Лишний раз взглянуть не повредит. Ганс! Телескопическое изображение с Земли, пожалуйста.
Она уставилась в дальний конец кабинета. Стена там исчезла, и на ее месте возникло расплывчатое световое пятнышко.
- Вот она. Называется Крабовидная туманность. Конечно, название возникло раньше, чем разобрались, что это такое, но почему ее так назвали, вы видите сами. - Я согласилась, что клякса немного напоминает уродливого краба, и Терпл продолжила урок: - Сама туманность представляет собой облако газов и материи, сброшенной звездой примерно тысячу лет спустя. Может быть, вы сумеете различить в середине маленькую точку, пульсар Краба. Это все, что осталось от звезды. Теперь давайте посмотрим, как это выглядело до взрыва.
Ганс стер изображение туманности, и теперь мы смотрели в то же глубокое темное пространство, что уже показывала мне Ипатия. Звезд опять же было полным-полно, но когда мозг приблизил картину, среди них стала заметна одна особенно яркая. «Яркая» - это слабо сказано. Она сверкала золотым пламенем и казалась удивительно лохматой. На самом деле исключительно оптическая модель не могла быть горячей, но все равно я почти ощущала на лице ее жар.
- Планет не видно, - заметила я.
- О, вы увидите их чуть позже, когда мы установим следующие зеркальные сегменты… - Она перебила себя: - Забыла спросить: не хотите ли чаю?
- Спасибо, нет. Пока ничего не хочется. - Я прищурилась на звезду. - Думала, она окажется ярче. - Я чувствовала себя слегка разочарованной.
- О, еще будет, Клара. Для того мы и сооружаем здесь пятисоткилометровое зеркало. Пока что мы для увеличения используем гравитационную линзу соседней черной дыры - в зеркало вставлена маленькая камера. Не знаю, много ли вам известно о черных дырах, но… О, черт! - Она осеклась, видимо устыдившись собственной забывчивости. - Конечно, вам ли не знать! То есть раз вы провели в одной из них лет тридцать или сорок…
Она смотрела на меня как на человека, которому по неловкости причинила сильную боль. Обычно люди избегают при мне упоминать о черных дырах, следуя тому правилу, согласно которому в доме повешенного не говорят о веревке. Но для меня период заключения в дыре остался далеко позади. К тому же по времяисчислению черной дыры мое приключение длилось одно мгновение, сколь бы долгим ни казалось оно снаружи, так что мне эта тема не причиняет неудобств.
С другой стороны, я вовсе не собиралась обсуждать ее бог знает в который раз, так что просто сказала:
- Моя черная дыра отличалась от этой. Та светилась таким жутковатым голубым светом.
Терпл быстро оправилась и понимающе кивнула мне.
- Разумеется, излучение Черенкова. Вы, должно быть, наткнулись на так называемую сингулярность, ядро черной дыры без оболочки. Наша относится к другому типу. Вам мешает видеть ее оболочка эргосферы. Большинство черных дыр испускают сильное излучение, не собственное, а от поглощаемых ими материи и газа, но эта уже поглотила все, до чего могла дотянуться. Так или иначе… - Она помолчала, собираясь с мыслями, и снова кивнула: - Я собиралась рассказать вам о гравитационном увеличении. Ганс!
Она не сказала, чего хочет от Ганса, но он, как видно, вычислил сам. Звезда исчезла, и перед нами появилась молочно-белая стена. Терпл потыкала в нее пальцем, рисуя для меня схему.
- Вот эта точка слева - планета Краба, которую мы намерены изучить. Кружок изображает черную дыру. Дуга справа - наше зеркало, расположенное точно в точке конвергенции, в фокусе гравитационной линзы черной дыры. А маленькая точка рядом - это мы в Кассегреновом фокусе зеркала. Само солнце Краба я не рисую. Вообще-то мы стараемся не направлять на него камеры, чтобы не выжечь оптику. Пока все понятно?