— Замечательная ассоциация. Тогда она, может, художница? И ты видел ее где-нибудь на улице, когда она рисовала чей-то портрет?
— Не знаю, пока что вспомнить не могу.
Денис съел один розовый шарик.
— Это роза на самом деле! Такой необычный вкус… Словно мороженое полили духами…
— Денис! Какие еще духи! Попробуй фиалковое… Ты что, полагаешь, что это мороженое только и ценно тем, что его поливают эссенцией? Нет, это прекрасное мороженое… Хотя не хочешь — не ешь, это дело вкуса.
Денис продолжал время от времени посматривать на девушку за соседним столиком. Джинсы, майка, на загорелых руках массивные золотые браслеты — один простой, широкий и явно тяжелый, ценный именно своим весом, а второй — в виде тигра с разноцветными вкраплениями рубинов, изумрудов, сапфиров и, скорее всего, брильянтов, а в ушах маленькие брильянтовые сережки, которые сверкают на солнце. Молоденькая, избалованная, вероятно, любовница этого зрелого, с красным лицом и прыщавым носом крепыша в клетчатой безвкусной рубашке и белых джинсах. Пытаясь уловить смысл произнесенных Юлей слов, он никак не мог понять, на каком языке говорит девушка, обращаясь к своему спутнику. Пока не догадался, что это испанский.
Память быстро воспроизвела залитую электрическим светом тесную комнату и маленький букетик ландышей в стеклянной банке. Второй эпизод. В банке щи, внутри маленький кипятильник, на столе крошки хлеба; женский смех.
— На каком языке они разговаривают? — спросил он на всякий случай у Юли.
— На испанском, — тихо ответила она ему. — Уверена. Но только они, кажется, поссорились. Видишь, она шипит на него… Вероятно, он был с ней груб или отказался купить ей очередные Жерар Перего…
— Что-что? — не понял Денис.
— Часики такие, видишь, у нее на руке? Рядом с браслетом. Очень дорогие часы, я тебе скажу… Девушка все свое состояние носит на себе. С одной стороны, демонстрирует, насколько у нее крутой бойфренд, а стало быть, и она не такая уж и простая, раз может себе все это позволить, с другой — просто-напросто подстраховывает себя на тот случай, если этот господин в клетчатой рубашке вдруг захочет ее бросить. С такими часиками и брильянтами она не пропадет…
— Да скорее она его бросит, — фыркнул Денис, вдруг ловя себя на том, что они с Юлей самым наипошлейшим образом обсуждают совершенно посторонних людей. — Он же форменный урод, смотри, весь в прыщах…
И они, забыв о приличиях, расхохотались.
* * *— Какие у тебя планы? — понимая, что поступает не совсем прилично, поскольку прогуливается с замужней женщиной, спросил Денис. — Крымов твой где?
— Думаю, что он где-то здесь, поблизости, вот спиной чувствую его присутствие, — серьезным тоном ответила она, — возможно, сидит где-нибудь с биноклем и следит за нами…
И снова они расхохотались.
— Да нет у меня никаких планов. Отдыхаю я.
Они двинулись вдоль набережной, любуясь открывшимся видом: пальмы, нарядно одетые люди, прогуливающиеся вдоль берега, открытые террасы кафе и ресторанов, маленькие магазинчики.
— Неделю тому назад приехала сюда. Женьке помогала в кое-каком деле, надо было одного типа прижать… Знаешь, некоторые люди думают, что если у них есть деньги, то им все позволено… Этот мерзавец, которого мы долго не могли вычислить, изнасиловал и чуть не убил жену одного нашего знакомого, очень хорошего человека. Мы не были подругами, просто я ее хорошо знала, она мне очень нравилась, понимаешь? Представляешь, они часто встречались, этот изверг был вхож в их дом, знал, что для того человека самым ценным в жизни является его жена, и чтобы сделать ему побольнее, очень хитрым образом привез эту женщину к себе на дачу и держал там почти неделю… Унижал, издевался… Крымов после того, как все было кончено, отдал этого гада на растерзание мужу… А что, правильно, я думаю, сделал. Другое дело, что теперь оба — и муж, и жена — почти инвалиды. Крымов нашел им хорошую клинику в Монтре, это в Швейцарии, где они оба и лечатся… Пока что без особого результата. Такая была пара… Не представляю, выкарабкаются они или нет.
— А что этот… преступник? Что с ним стало?
— Его больше нет, — спокойно ответила Земцова, устремив взгляд в пространство, явно вспоминая подробности этого тяжелого дела.
— Послушай, я думал, что Крымов избавил тебя от участия в подобных делах.
— Он здесь ни при чем, да и вообще, Денис, я всегда сама принимаю решения, чем мне заниматься или не заниматься. В этом же случае я просто не могла оставаться в стороне, хотя и понимала, что дело очень опасное… Ладно, проехали. Просто я желала тебе сказать, что я так устала, хочется поскорее отойти от всего этого кошмара…
Она вздохнула.
— Вот и все мои планы!
Тогда Денис, немного успокоенный тем, что Крымова здесь поблизости все-таки нет, расслабился. Краснея от собственной смелости, он произнес:
Не кудахчет петух,
на луну больше волки не воют.
Все залито водой.
Не осталось живого нигде.
И один лишь кораблик —
ковчег седовласого Ноя,
как кленовый листок
по теченью скользит по воде…
Юля просияла, догадываясь, куда он клонит.
Только нет ей конца.
И ковчег, будто в море скорлупка.
Ветер солью пропах,
он разносит зверей голоса.
В небо выпустил Ной
снова в поисках суши…
— … голубку! — засмеялась Земцова.
…И вослед ей глядит,
прикрывая от солнца глаза.
— Ты приглашаешь меня в музей Марка Шагала! Денис, ты — замечательный! Да-да, конечно, я уже была там и видела его работу «Ной выпускает голубку из ковчега»… Но с удовольствием побываю там еще раз!
2
— Ты проходи, его нет дома… Я звонила ему на мобильный, он не отвечает. Значит, мой братец все-таки улетел в Ниццу…
Катя Сырова, двадцати двух лет, маленькая круглая шатенка в цветастом сарафане, включив свет в передней, пропустила вперед себя своего парня, Анатолия, в квартиру брата и заперла за собой дверь.
— Ну, вот мы и дома… — она сбросила с себя тесные, на зеркальных каблучках туфли. — Уфф… Ноги — гудят! Знаешь, Толик, хоть это и не моя квартира, все равно здесь я чувствую себя куда спокойнее, чем с предками, как ты понимаешь.
— А его точно нет дома?
Анатолий, худой высокий блондин во всем белом, переступая с ноги на ногу, нервно осматривал тесную прихожую.
— Говоришь, что мобильный его не отвечает. Ну и что? Он мог бы подключиться к роумингу… Это не показатель… Ты бы позвала его, а, Кать? А вдруг он дома?
— Ну, хорошо… — Она миролюбиво улыбнулась, показывая миленькие ямочки на румяных щеках. — Са-а-аша!
Потом, вдохнув побольше воздуха, снова позвала брата:
— Са-а-а-ша-а! Ау! Ты дома? Ну вот, — обращаясь к Анатолию, — говорю же — его нет. Мой братец домосед, большую часть времени проводит за компьютером. Но уж если его нет дома, значит, его нет и в Москве, я-то знаю… Ну, пошли…
Она схватила его за руку и потянула за собой, как теленка. Анатолий прижал девушку к стене и принялся целовать.
Час тому назад они еще зажигали в клубе, двигаясь в такт оглушительной музыке и заливая жажду ледяными коктейлями, и вот теперь, языками, пропитанными запахами виски с колой и лесным ароматом Jack Daniels, пытались усилить удовольствие, проникая в рот друг друга. Понятное дело, что, если бы не алкоголь и желание близости, Катя не посмела бы заявиться вот так в дом своего брата, не будучи уверенной в том, что его действительно нет в городе.
Она оторвалась от парня и с радостным воплем непонятного счастья бросилась осматривать квартиру — единственная комната, кухня, ванная комната…
— Все — мы одни, это точно!!! Давай раздевайся и бегом в ванную! Господи, когда же у меня будет своя квартира?!
Анатолий, наконец успокоившийся, что брата девушки нет, принялся расстегивать пуговицы белой шелковой рубашки…
3
Вечером, утомленные музеями и прогулкой по городу, Денис с Юлей заглянули поужинать в небольшой домашний ресторан, где сама хозяйка, приветливая женщина со смуглой кожей и красиво уложенными седыми волосами, поставила перед ними корзинку со свежим хлебом и плошки с оливковым маслом.
— Ты ешь, ешь, это не простое оливковое масло, — улыбалась какой-то счастливой улыбкой Земцова, отламывая ломтик хлеба и макая в масло. — Это масло выжато на старинном прессе… Словом, ручная работа, понимаешь? Это тебе не промышленный отжим… И масло смотри какого прекрасного цвета…
Юля сидела спиной к двери, ресторан был небольшой, и каждый посетитель просматривался отлично. Вошедшая парочка заставила Дениса вздрогнуть. Дежавю? Или это действительно те испанцы, наслаждавшиеся за соседним столиком цветочным мороженым?
