Что поделать, издержки профессии. Смаглеры – а на языке цивильных рас контрабандисты – перевозили тонны ценного груза без всяких документов и пошлин. Запутать следы в таком бизнесе – первое дело. Осмотреться после выхода в новом месте – второе. Шныряли смаглеры по всем обитаемым закуткам Галактики, даже по самым опасным, поэтому привычка осматриваться на месте была весьма полезной. Такой же полезной, как и приобретенный рефлекс передвигаться короткими прыжками, а весь план маршрута не доверять даже бортовому разуму-синтетику.
«И вот, пожалуйста, наглядное доказательство, – подумалось вдруг Шершню. – Что это за черная клякса портит картину? Не охотники, случаем, нагнали?»
Шершень давно почувствовал неладное. Интуиция обычно подавала такие сигналы, когда на хвост садились полицейские или конкуренты. Но сейчас был, похоже, не тот случай. Полицию Шершень отмел, поскольку находился там, где не встречалась даже сверхдальняя разведка безбашенно отважных мароманнов. Не могло здесь быть и космических патрулей дактианцев или изыскательских экспедиций других цивильных рас вроде нелюдей-фортанов или железноголовых сайтенов. Вариант с конкурентами капитан оставил в списке, но лишь для проформы. Смаглеры классом ниже Шершня редко забирались в такие дебри. Слишком велик был риск. А капитанов классом выше себя, любимого, Шершень не встречал. И это без ложной скромности. Так что оставался какой-то третий вариант. Но какой?
Замеченная Шершнем черная клякса висела себе в пространстве всего-то в десятке километров от его корабля и ничем вроде бы не угрожала. Космический мусор, да и только. Смущало одно. Клякса не двигалась. Вообще. Не летела сквозь пространство и время, – а подавляющая часть материальных объектов во Вселенной перемещалась по ним постоянно, – и даже не дрейфовала. Казалось, что это и не предмет вовсе, а некий дефект пространства. Этакая вычурных очертаний дырка на месте кусочка смальты, выпавшего из мозаики мироздания.
Но что самое странное – Шершень не видел и подсказок от Вики. Обычно корабельный синтетик окружал объемную проекцию любого необычного предмета облаком полезных виртуальных комментариев. Сейчас же бортовой разум игнорировал черную кляксу, словно ее и не было. Может, она мерещилась Шершню?
Он на миг пожалел, что не мароманн, а чистокровный, по предположению самого же Шершня, землянин. У мароманнов интегрированные в тела колонии нанороботов были отличной защитой в бою, но главное – они давали возможность пользоваться дополнительной информацией. Уроженцы Маробода без посторонней помощи видели то, что Шершень мог увидеть лишь на объемных проекциях, созданных кораблем или внешними устройствами. Дополненная множеством подсказок, чуть приукрашенная картинка реальности была для мароманнов такой же естественной опцией, как, например, цветное зрение для нормального человека.
– Вики, ты видишь черный объект справа по борту? – Шершень откашлялся. За время прыжка ему было не с кем говорить, и нужные модуляции с непривычки получились не сразу.
– Идентификация затруднена, – мурлыкнул синтетик приятным женским голосом.
– Милая, это не ответ, – Шершень хмыкнул. – Увеличь картинку.
Изображение приблизилось и стало более четким. Теперь капитан видел «кляксу» почти во всех подробностях. Это, без сомнений, был корабль. Только основательно опаленный звездным пламенем, растерявший большую часть надстроек и сильно покореженный. Тем не менее узнать его было можно. Типичная посудина класса «Тор», дальний разведчик мароманнов. Обычно такие корыта использовались корпорациями Народной Диктатуры Маробода для исследования окраин обитаемых пространств. Как и все мароманнское, эти корабли имели неплохое вооружение и даже комплектовались десантными группами человекоподобных боевых роботов – роботов-кригеров, сокращенное их название – робокриги. Ведь Маробод находился в состоянии постоянной войны с другой цивилизацией. Ему противостояла «зеленая», то есть зацикленная на экологии, генетических модификациях и бионике, Демократическая Империя Аррадакта.
Но у Шершня имелись большие сомнения в том, что этот корабль «попал под раздачу» в космическом бою с дактианцами. Оружие «зеленых» не делало из посудин противника этакие пережаренные котлеты, оно работало по иному принципу: вскрывало корабли, как консервные банки, и взрывало изнутри. Так что, будь этот разведчик жертвой атаки космолетов Аррадакта, он выглядел бы как вывернутая мехом наружу зимняя перчатка из гардероба обитателей холодного Трона-2.
Но вряд ли посудину спалил и кто-то другой. Сайтены числились условными союзниками мароманнов. А фортанам, единственной «топовой» цивилизации, не имеющей земных корней, на разборки соседей было плевать. Они не вмешивались, если дело не касалось их национально-расовых интересов.
Другие возможные противники мароманнов, например вильдеры, в такие дебри не забирались. Они даже из своих планетных систем выбраться не могли. Их посудинам с допотопными позитронными двигателями для этого просто не хватало технических возможностей. Что уж говорить о дальних фронтирах?
Короче говоря, из всех версий оставалась только одна: разведчики переоценили свои силы и сунулись в какой-то космический гриль естественного происхождения. На том и погорели в самом прямом смысле.
Мароманнам можно было посочувствовать, но Шершень давно забыл слово «сочувствие». У него в голове мгновенно замкнулись нужные контакты, и он взглянул на находку по-новому. Как на неожиданный приз. Ведь найденный в нейтральном пространстве бесхозный корабль по всем законам принадлежал нашедшему! Проку от жженой груды металла будет немного, Шершень это понимал. Но еще он знал, что при желании выгоду извлечь можно из чего угодно, даже из этого металлолома. Распилить и конвертировать – это раз. Продать целиком народным умельцам, которые частично восстановят корабль, заменят силовую установку и продадут его вильдерам – два. И, наконец, его можно продать тем же мароманнам. А вдруг в синтетическом разуме корабля осталась важная для них информация?
В общем, это был именно приз, без дураков. Пройти мимо такой удачи Шершень просто не мог. Тем более что его нынешний рейс не был особо срочным – Шершень мог доставить свой живой груз на Дебору, заштатную планетку в далекой окраинной системе, сутками раньше или позже. Это не имело принципиального значения.
– Вики, идем на сближение с кораблем.
– Это опасно, капитан, чужой корабль не идентифицируется, – напомнил синтетик.
– Не шлифуй мне мозг, – Шершень поморщился. – Даже я вижу, что это мароманнская посудина класса «Тор».
– Корабли класса «Тор» не эксплуатируются уже двадцать циклов.
– Тем более. Значит, это корыто никто давно не ищет. Чистая прибыль. Где у него стыковочный узел?
– Стыковочный узел находится в контрапозиции, начинаю маневр обхода, – сдалась Вики. – Рекомендую активировать дистанционную буксировочную систему.
– Нет, милая. – Шершень потянулся, не вставая с кресла. – Я намерен размяться. Формируй скафандр, загляну внутрь этой котлеты. А вдруг там что-то уцелело? Что-то стоящее. Как бы не продать посудину вместе с ценным грузом! Мало того, что потеряю деньги, так еще и поползет слушок, что Шершень лох. Не годится.
– Рекомендую взять помощников.
– Каких? – удивился Шершень. – Этих, что ли, наших радиоактивных пассажиров? И потом делиться с ними всем найденным на борту? Ты с ума сошла?
– Функция «сойти с ума» мне недоступна. – Эмоции были синтетику также неведомы, но Вики попыталась придать голосу ироничный оттенок. Получилось, как обычно, плохо, но Шершень простил корабельному разуму эту неуклюжесть. Он вообще многое прощал «милой Вики». Почти как настоящей, живой девице. И это была не блажь. Вики не только отлично водила корабль и мурлыкала волнующим женским голосом, но и неплохо соображала в нештатной ситуации. – Вы можете сделать им скидку за перевозку. Программа безопасности настаивает на подстраховке. Это элементарная предосторожность.
– Да? – Шершень на секунду задумался. – Вообще-то мысль хорошая. Ладно, возьму двоих. Зови Маритту.
Командир отряда вильдеров, того самого живого груза, который доставлял с Гамилькара на далекую Дебору смаглер-контрабандист по кличке Шершень, прибыл на мостик через минуту. Вернее – прибыла. Красивая, фактурная, как статуэтка работы талантливого мастера докосмической эры, но чересчур воинственная вильдерша Маритта по прозвищу Секира. Капитан Шершень давно был знаком с этой рыжеволосой фурией, но перейти с ней на дружескую волну никак не получалось. Очень уж эта амазонка была увлечена своей опасной профессией. Командовать боевыми отрядами ей нравилось гораздо больше, чем общаться в приятной обстановке с интересными людьми.
Нет, Шершень не считал себя таким уж выдающимся и особо привлекательным. Но в сравнении с окружавшими Маритту грязными тупыми мужланами-вильдерами он, пожалуй, смотрелся вполне себе выигрышно. Все-таки смаглер, высшая каста, к тому же чистокровный землянин… как бы. Легенда была сомнительная, но обычно срабатывала безотказно. Зачастую Шершню удавалось зацепить своим якобы «аутентичным» происхождением даже изнеженных и брезгливых цыпочек-дактианок. Но на Маритту не действовала ни легенда, ни кошелек смаглера, ни его изящные, если сравнивать с вильдерами, манеры. Она воспринимала Шершня прохладно – как делового партнера, не более.
