Виктору Ивановичу тоже было интересно узнать — как о личностях шпионов, так и о тех, кого интересуют тайны Зимнего дворца. Похоже, что отставка Карлуши Нессельроде и новые назначения в правительстве встревожили не только российский высший свет, но и кое — кого из обитателей иностранных посольств. До правительств европейских держав эта информация, правда, еще не дошла — времена были патриархальные, телеграфа, а уж тем более, спутниковой связи не было еще и в помине, а потому известия поступали в столицы государств Старого света через несколько дней после того, как они произошли.
Все было буднично и просто. Бенкендорф провел Сергеева во дворец через один из служебных входов, не привлекая лишнего внимания. Хотя Виктор Иванович неоднократно бывал в Эрмитаже XXI века в качестве экскурсанта, но он даже не подозревал о том, что в Зимнем столько разных потаенных коридоров и залов. Но, похоже, что Бенкендорф не один уже раз подобным способом проводил во дворец людей для приватной встречи с императором. Ориентировался он во дворце превосходно, и вскоре оказался со своим спутником в коридоре, рядом с личными покоями императора.
Николай тепло приветствовал Сергеева в своем рабочем кабинете.
— Виктор Иванович, — сказал он, — я помню, о чем вы предупреждали меня, когда я решился отправить в отставку господина вице — канцлера. И вы оказались правы. А потому я хотел бы навести порядок среди моих слуг, которые, по — видимому, решили, что моя доброта позволяет им делать все что угодно. Это далеко не так. И я хочу попросить вас помочь поймать с поличным таких вот наглецов. Как рассказал мне Александр Христофорович, у вас есть приборы, которые помогут это сделать.
— Ваше величество, — ответил Сергеев, — действительно, у нас есть такие приборы. И я их сейчас установлю в вашем кабинете. Единственное неудобство — это то, что раз в несколько дней кому‑то из моих товарищей нужно будет приходить сюда, и снимать информацию с этого прибора. Но, думаю, что в течение недели можно будет выявить всех не в меру любопытных.
Сергеев достал из своего саквояжа большие часы с кукушкой, в которые Антон вмонтировал видеокамеру. Он прикинул — откуда лучше всего будет виден секретер и письменный стол Николая. С помощью аккумуляторной дрели и шуруповерта он повесил часы на стенку в кабинете императора. Чтобы аккумуляторы, которые питали видеокамеру, работали подольше, в корпус часов был вмонтирован и выключатель, который управлялся брелочком с кнопкой. Виктор научил Николая, как нажимать на кнопку, уходя из кабинета, и тем самым включать видеокамеру. А вернувшись в кабинет, снова ее выключать.
Потом Сергеев достал из своей бездонной сумки несколько шкатулочек и коробочек, упакованных в пластиковые пакеты. Он не спеша надел на руки резиновые перчатки, и стал развязывать шпагат, которым были перевязаны эти шкатулочки. На молчаливый вопрос Николая и Бенкендорфа, Виктор ответил,
— Ваше величество, я оставлю в вашем кабинете несколько шкатулочек и коробочек, к которым вам категорически нельзя притрагиваться. Страшного ничего не случится, но какое‑то время вы будете выглядеть… В общем, не совсем привычно.
Сергеев решил оставить в кабинете царя химловушки, которые презентовал ему один знакомый — криминалист из соседнего УВД. Как пользоваться всем этим Виктор знал. С химловушками он познакомился, когда местные сыщики отслеживали воров, повадившихся совершать кражи в магазине, где он после ухода в отставку около года трудился начальником службы безопасности.
Вся работа заняла не более часа. Николай и Бенкендорф с любопытством смотрели за манипуляциями Сергеева. Когда Виктор в последний раз проверил — все ли он сделал правильно, и, повернувшись к царю и графу, сказал,
— Если кто‑то попытается открыть одну из таких коробочек, ему в лицо будет распылен порошок, абсолютно безвредный для здоровья, но оставляющий на коже малиновые пятна. Краску эту ничем нельзя отмыть. И если вы увидите такого вот «пятнистого» лакея, то знайте — он пытался заглянуть туда, куда ему это не следовало бы.
Бенкендорф, первый сообразив — как полезно для его ведомства будет это изобретение потомков, — радостно заулыбался, и хотел о чем‑то спросить Сергеева. Но тут в дверь кабинета кто‑то осторожно постучал.
— ПапА, — произнес чуть картавый мужской голос, — к тебе можно войти? Виктор вопросительно посмотрел на Николая.
— Это мой сын, Александр, — шепотом сказал император. — Виктор Иванович, как вы считаете — надо ли его знакомить с вами?
— Думаю, что надо, — таким же шепотом ответил Виктор. — Ведь он ваш наследник, и если, не дай Бог, конечно, с вами что‑то случится…
Николай нахмурился, но, видимо, взвесив все за и против, принял решение.
— Заходи, Сашка, — сказал он. — Только я тут не один, а с моими гостями.
Дверь открылась, в кабинет императора вошел высокий и стройный молодой человек лет двадцати. У него были синие глаза и небольшие светлые усики. Александр с любопытством смотрел на незнакомого ему человека.
— ПапА, — сказал цесаревич, — мне сообщили, что из твоего кабинета слышны какие‑то странные звуки. И меня попросили узнать — что здесь происходит, и не нужна ли помощь…
— Нет, спасибо, Сашка, помощь мне не нужна, — ответил с улыбкой Николай. — А происходит здесь, действительно, нечто для всех странное. Только, перед тем, как я тебе все расскажу, я попрошу тебя дать мне честное слово в том, что без моего позволения ты не расскажешь больше никому на свете о том, что я тебе сейчас поведаю. Так вот, слушай… Как‑то во время прогулки моей по набережной Невы мне повстречались два странных господина…
Ах, этот вечер…
Адини проснулась, услышав на улице веселые голоса мужчин, и почувствовав щекочущий обоняние запах жареного мяса. Она встала с качалки, и посмотрела с балкона вниз. Перед домом стоял большой железный ящик с тлеющими углями. А на этих углях жарились кусочки мяса, нанизанные на блестящие стержни. Вокруг этого ящика не спеша прохаживался Александр Павлович, который помахивал над мясом — Адини даже стало смешно — веером, и время от времени подкручивал стержни с мясом, чтобы оно равномерно зажарилось. Рядом сидел Сникерс, и заворожено поглядывал на мясо.
А остальные мужчины и Ольга сидели на скамейке, и о чем‑то оживленно беседовали. Увидев Адини на балконе, Шумилин приветственно помахал ей веером, и пригласил присоединиться к компании.
Девушка спустилась вниз. Она заметила, что среди сидевших не было Вадима. Ольга шепнула ей, что сын Шумилина срочно уехал в город по делам.
В летней кухне уже был накрыт стол, разложены большие глиняные тарелки, вилки и ножи. Там же стоял графин с вином и стаканы.
— Как вздремнулось, Александра, — спросил с улыбкой Антон, — воздух здесь у нас просто божественный. За день отдыхаешь на целую неделю вперед.
— Ну, Шурик, как шашлыки? — спросил он у Шумилина, — мы проголодались.
— Сейчас будут готовы, — ответил Александр, — друзья мои, прошу за стол. А ты Ольга, и ты Николай — помогите мне подать на стол…
— А мне можно, — вдруг спросила Адини. — Ей вдруг захотелось побыть рядом с Николаем, чем‑то помочь ему. — Я помогу вам.
Антон и Александр переглянулись. Им вдруг представилось, что Адини, вернувшись в Зимний дворец, возьмет, да и расскажет императору о том, что она подавала на стол людям без чинов и титулов, словно какая‑то служанка. Но, останавливать Адини не стали, решив, что пусть девочка привыкает к жизни в XXI веке.
Шумилин на небольшом столике скидывал поджаристые куски мяса на тарелки, укладывал на них зелень и порезанные кружочками огурцы и помидоры. Николай помогал ему, выхватывая из ящика, который, как оказалось, назывался мангалом, стержни с мясом. А Адини подхватывала тарелки и подносила их к столу.
Когда все шашлыки были выложены на тарелки, Шумилин вытер пот со лба, улыбнулся Адини, подмигнул Николаю, и пригласил их в дом помыть руки. Потом, они с Николаем схватили полотенце, Их руки встретились, и Адини словно ударило током. Похоже, что и Николай ощутил нечто подобное. А Шумилин, улыбнувшись, выхватил у них полотенце.
— Вы что, ребята, приметы не знаете? — спросил он. — Ведь нельзя вдвоем вытираться одним полотенцем — это к ссоре. Ведь вы не хотите поругаться?
Николай и Адини, словно по команде, закрутили головами, показывая, что им совсем не хочется поссориться друг с другом.
А потом началось застолье. Всем было весело. Мужчины говорили красивые тосты, поднимали стаканы за прекрасных дам — Ольга кокетливо улыбалась, а Адини краснела от смущения и удовольствия — за всех присутствующих и отсутствующих.
Когда мясо было съедено, а вино выпито, началось то, что называлось у людей XXI века «застольем». Мужчины рассказывали разные смешные истории, которые произошли с ними или их знакомыми. Алини не понимала и половины того, что они рассказывали, но тоже смеялась, поддавшись общему веселью. Николай сидел напротив нее, они иногда встречались взглядами, и Адини чувствовала, что она краснеет, но ничего с собой поделать не могла.
