Вскоре недавно нанятый швейцар пришел к директору и спросил, нет ли в отеле какого-нибудь помещения, которое он мог бы использовать, пока не найдет нового пристанища. Ему велели как можно быстрее съехать со съемной квартиры, и он вот-вот окажется на улице. Гудлауг выглядел удрученным. Напомнил директору о каморке в конце подвала, где он мог бы перекантоваться, пока не подыщет себе что-нибудь. Они пошли посмотреть помещение. Оно было забито всяким хламом, но Гудлауг сказал, что знает, куда все это пристроить на хранение, и что большую часть можно вообще выбросить.
Так вот и получилось, что Гудлауг — швейцар, а потом еще и Дед Мороз — вселился в кладовое помещение и прожил там до самой смерти. Директор отеля думал, что он проведет там максимум пару недель. Гудлауг и сам так говорил. Комната мало подходила для длительного проживания. Но он все никак не мог найти себе подходящее жилье, и в скором времени постоянное присутствие Гудлауга в отеле стало само собой разумеющимся фактом, тогда как его должность швейцара совместилась с обязанностями охранника. Со временем оказалось, что очень кстати иметь его под рукой и днем и ночью, когда возникают какие-нибудь неисправности, требующие умелых рук.
— Вскоре после того, как Гудлауг вселился в каморку, прежний директор ушел со своего поста, — завершил свой отчет о встрече Сигурд Оли, сидевший в номере у Эрленда. День клонился к вечеру.
— Ты знаешь почему? — спросил Эрленд. Он лежал на кровати и смотрел в потолок. — После ремонта отель расширили, набрали персонал, а он тут же ушел с работы. Тебе это не кажется странным?
— Я не допытывался. Спрошу у него, если ты считаешь, что в этом есть какой-то смысл. Бывший директор не имел представления о том, что Гудлауг разыгрывал роль Деда Мороза. Такая традиция сложилась уже после его ухода. Старик был искренне огорчен известием об убийстве Гудлауга в подвале.
Сигурд Оли обвел взглядом пустую комнату:
— Ты намерен встречать Рождество здесь?
Эрленд не ответил.
— Почему ты не возвращаешься домой?
Молчание.
— Наше приглашение все еще в силе.
— Спасибо тебе еще раз и передай привет Бергторе, — задумчиво проговорил Эрленд.
— Что ты раскапываешь?
— Тебя не касается, если я что-то… раскапываю, — огрызнулся Эрленд. — Мне надоело Рождество.
— Я, во всяком случае, хочу уйти домой, — сказал Сигурд Оли.
— Как продвигается пополнение семьи?
— Так себе.
— Проблема в тебе или в несовместимости?
— Я не знаю. Мы не ходили обследоваться. Но Бергтора постоянно заводит об этом разговор.
— Ты действительно хочешь ребенка?
— Да. Не знаю. Не знаю я, чего хочу.
— Который час?
— Около половины седьмого.
— Иди домой, — сказал Эрленд. — А я пойду посмотрю на нашего второго Генри.
Генри Уопшот вернулся в гостиницу, но в номере его еще не было. Эрленд попросил дежурного администратора позвонить ему в комнату. Потом инспектор поднялся к нему на этаж и постучал в дверь, но ответа не получил. Он подумал было, не заставить ли директора открыть номер, но для этого сначала нужно получить разрешение на обыск у судьи, что может затянуться до ночи. Кроме того, неизвестно, тот ли это Генри, с которым у Гудлауга была назначена встреча на 18:30.
Эрленд стоял в гостиничном коридоре и размышлял об имеющихся у него в запасе вариантах, как вдруг из-за угла вышел мужчина лет пятидесяти-шестидесяти и направился в его сторону. Он был в поношенной коричневой твидовой куртке, брюках цвета хаки и темно-синей рубашке с ярко-красным галстуком. Лысина на полголовы, но прядь поседевших волос старательно зачесана на проплешину.
— Так это вы? — спросил он по-английски, подойдя к Эрленду. — Мне сказали, что меня разыскивал один человек. Исландец. Вы коллекционер? Вы хотели встретиться со мной?
— Вас зовут Уопшот? — спросил Эрленд. — Генри Уопшот?
С английским у Эрленда было не очень. Он более или менее понимал этот язык, но говорил плохо. Вследствие интернационализации преступлений полицейских обязали пройти специальный курс английского языка, который Эрленд посещал и которым остался доволен. Он даже начал читать книги по-английски.
— Меня зовут Генри Уопшот, — ответил мужчина. — Что же вы хотели?
— Может быть, лучше поговорить в другом месте, — сказал Эрленд. — Зайдем в номер? Или?..
Уопшот посмотрел на дверь своего номера, потом на Эрленда.
— Может быть, лучше спустимся вниз в вестибюль? — предложил англичанин. — Что же вы хотите от меня? Кто вы?
— Давайте спустимся, — согласился Эрленд.
Генри Уопшот в замешательстве последовал за ним к лифту. Когда они спустились в вестибюль, Эрленд прошел к местам для курения около ресторана, и они уселись за столик. Тут же появилась официантка. Народ начинал собираться у буфета, который, на взгляд Эрленда, был не менее аппетитным, чем накануне. Они заказали кофе.
— Как странно, — начал Уопшот. — Я назначил встречу именно на этом месте, но прошло уже полчаса, а человек не пришел. От него никаких известий, и тут вы стоите у меня перед дверью и приводите меня сюда.
— С кем вы собирались встретиться?
— Он исландец. Живет прямо в отеле. Зовут Гудлауг.
— И вы назначили встречу здесь сегодня в половине седьмого?
— Точно, — удивился Уопшот. — Как?.. Кто вы?
Эрленд объяснил, что он из полиции, сообщил о смерти Гудлауга и о том, что у него в комнате была найдена записка, в которой говорилось о встрече с человеком по имени Генри, и что, очевидно, он и есть тот самый Генри. Поэтому полицейский инспектор хотел бы узнать, зачем они собирались встретиться с Гудлаугом. Эрленд не стал распространяться о своем подозрении, что Уопшот вполне мог оказаться в комнате Деда Мороза в момент убийства. Он лишь сказал, что Гудлауг проработал в отеле двадцать лет. Уопшот в упор смотрел на Эрленда, пока тот говорил, и недоверчиво потряхивал головой, будто не понимал до конца то, что слышал.
— Он умер?
— Да.
— Убит?!
— Да.
— Боже мой! — воскликнул Уопшот.
— Как вы познакомились с Гудлаугом?
Казалось, Уопшот погрузился в свои мысли, и Эрленд повторил вопрос.
— Я знаю его уже много лет, — ответил наконец Уопшот и улыбнулся, обнажив мелкие пожелтевшие от табака зубы, местами черные у десен. Эрленд подумал, что он, должно быть, курит трубку.
— Когда вы впервые встретились? — спросил Эрленд.
— Мы никогда не встречались, — возразил Уопшот. — Я никогда не видел его. Надеялся увидеть сегодня, впервые. Поэтому я и приехал в Исландию.
— Вы приехали в Исландию, чтобы встретиться с ним?
— Да, в том числе.
— Но каким образом вы познакомились? Если вы никогда не встречались, что за отношения были между вами?
— Никаких отношений не было, — ответил Уопшот.
— Я не понимаю, — растерялся Эрленд.
— Не было никакой связи, никогда, — повторил Уопшот и сделал кавычки пальцами при слове «связь».
— Как это? — удивился Эрленд.
— Только одностороннее обожание, — сказал Уопшот. — С моей стороны.
Эрленд попросил его повторить последние слова. Он никак не мог взять в толк, почему этот человек, никогда не встречавший Гудлауга и проделавший весь путь из Великобритании в Исландию, поклонялся гостиничному швейцару. Человеку, жившему в подвальном чулане и нашедшему смерть от удара ножом в сердце со спущенными штанами. Неразделенное обожание. К Деду Морозу, выступавшему на детских праздниках в отеле.
— Не понимаю, о чем вы, — произнес Эрленд. И тут он вспомнил, как Уопшот спросил его в коридоре наверху, не коллекционер ли он. — Почему вы поинтересовались, не коллекционер ли я? — спросил он. — Коллекционер чего? Что вы имели в виду?
— Я полагал, что вы коллекционируете пластинки, — ответил Уопшот, — так же, как и я.
— Что значит «коллекционирую пластинки»? Пластинки? То есть?..
— Я собираю старые пластинки, — объяснил Уопшот. — Старые грампластинки. Виниловые пластинки. Таким образом я и узнал о Гудлауге. Я собирался с ним встретиться прямо сейчас и предвкушал значимость этого события, как вы понимаете, и вдруг такой шок — узнать, что он умер. Убит! Кто мог желать его смерти?
Его потрясение было неподдельным.
— Возможно, вы повидались с ним вчера? — спросил Эрленд.
Уопшот сначала не понял, к чему тот клонит, а когда до него дошло, он уставился на полицейского.
— Вы считаете… Вы думаете, я лгу? Я?.. Вы намекаете, что подозреваете меня. Вы полагаете, что я причастен к его смерти?
Эрленд смотрел на него и молчал.
— Но это чушь! — воскликнул Уопшот, повысив голос. — Я так долго мечтал о встрече с этим человеком. Многие годы. Это несерьезно.
— Где вы были вчера в это же время? — спросил Эрленд.