– Здорово, Игорь, – негромко сказал Краснов. – Давненько не виделись. Слышал, что ты снялся куда-то. Говорили даже, что ты в Москву уехал.
Шулепин, на котором были черные брюки, черная с красными вставками майка и легкая куртка темного окраса, обнажил свои длинные верхние зубы – вроде как он тоже рад повидаться с «другом детства»… А потом вдруг вскинул руку в знакомом по фильмам и кадрам приветствии!
– Зиг хайль!! – произнес он бесцветным голосом. – Слава русским патриотам! Рад тебя видеть, Димон. Здорово!
И тут же протянул ладонь для рукопожатия.
Краснов, несколько удивленный этой его выходкой, все же обменялся с ним вялым рукопожатием. Надо сказать, что он не слишком жаловал этого типа. Не то, чтобы Шульц – эта кличка закрепилась за Шулепиным еще в школьную пору – когда-то перешел ему дорогу. Да и «махаться» с ним не доводилось, или там конкурировать за девчачье внимание. Но что-то в нем было такое, что отбивало желание корешиться с этим парнем, иметь с ним тесные приятельские отношения. Впрочем, то были давние дела: за те несколько лет, что они не виделись, многое могло перемениться, в том числе и характер человека…
Супрун ненадолго вернулся к машине, в которой, кажется, находились еще двое или даже трое парней. Открыв дверцу со стороны кресла пассажира, он бросил какую-то реплику, затем махнул рукой – как бы попрощался. Синий «фольксваген» отъехал от обочины; на развороте водитель посигналил и на этот раз уже Шульц, обернувшись, еще раз выбросил руку в нацистском приветствии – похоже, что он тренировал этот жест не один день.
– Правильные пацаны… наши… Ты, Димка, наверное, их не знаешь, – сказал Супрун. – Ладно, потом как-нибудь познакомим. Кстати… А чё ты на остановке притулился? А не в ДэКа, как договаривались? Хорошо, что Шульц тебя заметил, а то могли бы разминуться!
– Я туда подходил. Но мне показалось, что там одни малолетки тусуются. – Краснов опустился на скамью и жестом пригласил остальных тоже присесть. – Я тут бутылек прихватил. Не в курсе, правда, принято ли сейчас… – Он замялся, подбирая нужные слова. – Маленько отстал от жизни. Теперь, наверное, вот так, на лавочке, уже и не принято выпивать. Можем, кстати, и в бар закатиться, я не против.
– Опрокинуть стопарь не зазорно в любом месте, – Супрун свернул «шляпу» на водочной бутылке и принялся наливать в пластиковый стаканчик, который передал ему Краснов.
– Главное, не где, а с кем, в какой компании…
– У нас, вообще-то, сейчас не принято бухать, – подал реплику Шульц. – Потому что наши враги, разные «зоги» и черные, как раз и рассчитывают на то, чтобы мы все скорей спились и вымерли на куй.
– «Мы» – это кто? – поинтересовался Краснов.
– Русские люди, кто ж еще. Настоящие хозяева этой земли.
Супрун передал наполненный на треть стакан Краснову.
– А мы разве «бухаем»? – судя по тону и не сходящей с лица широкой ухмылке, Леха был в отличном расположении духа. – Если мы реально «русские люди»… а так оно, братишки, и есть на самом деле… то грех нам не выпить за встречу!
Краснов взял стаканчик с водкой. Наверное, надо было сказать какие-то слова, но ничего не шло в голову.
– Давай, Димон – накати! – поторопил его Леший. – Да пошли они все… эти бабы! Короче! За крепкую мужскую дружбу! С возвращеньицем! И не особо заморачивайся тем, что говорит «геноссе» Шульц… Хотя, между нами, он во многом прав. Вернулся вот из столицы. Кое-что повидал, кое-какие мосты навел. Ладно, об этом после. А сейчас – пей!
Выпили в очередь; Шульц тоже не отказался накатить «сотку». Супрун, продолжая прерванный разговор, сказал:
– Пока ты служил, Димон, у нас тут многое поменялось. В самом городе еще ладно… перемены не так заметны, хотя они и есть. Но в пригородах… в селах и на многих хуторах… млин, просто засилье приезжих.
– Кавказцы понаехали? – спросил Краснов. – Кое-что слышал.
– И не только кавказцы. Из Азии до хрена народу… ото всюду! Даже в ментуре и в районных управах у них уже есть свои люди! Ну и плюс наш Универ, ты в курсе, обучает иностранцев… Кого здесь только не увидишь, млин! Рынки, сервис, автозаправки, общепит! До хрена бизнесов они уже под себя подгребли!
– А власть что думает?
– Многие кормятся из их рук, – Супрун скривил губы. – А те, что повыше… ну, у них какие-то свои варки. Я вот пару дней назад вышел из парадного, а во дворе, на стенке трансформаторного узла – надпись! Белым по красному. Хотя и не очень грамотно, но в с т а в л я е т… РУСКИЕ, МЫ ВАС ВЫРИЖИМ!
– О как?!
– Ага. Ниже, в скобках, приписано – МАЛЫЙ НАРОД… Вот так, понял?! Когда возвращался обратно, то наш дворник… кстати – таджик… замазывал эту надпись. Вот так вот, Димон. Мы тут типа уже и не хозяева, в собственном-то доме.
– «Малым народом» обычно ж и д о в называют, – встрял в их разговор Шульц. – А тут явно без вайнахов не обошлось. Хотя могли и азеры вот так выступить, они нынче тоже борзо себя ведут. Раньше сидели тихо, торговали себе на рынке! А сейчас чуть что, вмиг толпа собирается и понеслось – «Аллах акбар!» А менты, суки продажные, не вмешиваются…
– … либо прямо действуют на их стороне. – Супрун взял стаканчик и стал разливать остатки водки. – Сейчас, Димон, расклад такой, что в одиночку – не выжить. Нужно к какому-нибудь коллективу пристать, войти в чью-то команду. Иначе сожрут.
– Они-то, бля, стаями обитают! – зло сказал Шульц. – И если что, то всей сворой набрасываются! И тогда рвут на части, по-звериному, без всякого снисхождения.
– Так а нам-то что делать? – спросил Краснов. – Я вот себе работу подыскиваю… но не идти же под азеров?! – он посмотрел на Супруна. – Леший, я вот с тобой как раз и хотел поговорить на эту тему. Ты же в ЧОПе работаешь, так? У вас там найдется местечко для такого, как я? И сколько, кстати, у вас там платят? А то за гроши, знаешь ли, тоже не хочется вкалывать…
– Слова не мальчика, но мужа, – Супрун усмехнулся. – Ну а мы тебе о чем толкуем?! Есть тут одна к о м а н д а… Почти все, как и я, работают в охранных бизнесах. Шульц, вот, правду сказать, чуть наособицу… но тому есть причины.
Супрун передал Краснову стаканчик с остатками водки.
– Ладно, Димон, не заморачивайся! О делах потом поговорим. Есть время делу, и есть время отдыху! Давай по последней и пойдем на «дискач»! А то другие парни там всех девчонок разберут.
Краснов хотел заплатить на входе за всех троих, но Супрун его опередил, протянув кассирше несколько мятых бумажек. Затем он остановился в фойе – один их охранников оказался его знакомым. Леший жестом показал, чтобы друзья его не ждали, что он подойдет позже. Краснов и Шульц прошли в зал, где народу было битком. Ди-джей врубил «техно» на всю катушку; музыка была заводная, только чересчур громкая. Краснов ощутил, как в такт акустическим волнам, которые извергали из себя мощные динамики, в такт рваному ритму, у него у самого принялись вибрировать сначала барабанные перепонки, а затем, кажется, и вся грудная клетка… В ультрафиолетовой полутьме, разбавленной всполохами света, колыхалась, перемешиваясь, людская масса. В сознании Краснова, чуть взбудораженном, потревоженном выпитой дозой и разговором с приятелями, они, эти существа, походили на сбившихся в кучу овечек. А невидимый отсюда диджей, подстегивающий эту массу ударами электрохлыста, задающий ей темп, соответственно, выступал в роли пастуха…
Электрические овечки… ха-ха-ха.
Но ничего, ничего… Постепенно, пока пробирались к бару, – он потащил за собой и Шульца – Краснов освоился… А может, чуток потише стало. Во всяком случае, бармен расслышал, что ему было сказано и выставил на стойку бутылки с «будвайзером»…
Дмитрий расплатился; они отошли чуть в сторону. Он отпил несколько глотков из своей бутылки, как его вдруг окликнули.
– Дима?!
Краснов обернулся. От группки молодежи, тусовавшейся в нескольких шагах от барной стойки, отделилась рослая, фигуристая девушка лет девятнадцати. Мелированные волосы свободно распущены по плечам; короткий топик оставляет открытым плоский загорелый животик, брючки в обтяжку… Белозубая улыбка… Хороша, ничего не скажешь. Да ведь это… Аня, дочь их соседки тетки Вари! Ну и ну… Когда он видел ее в последний раз, она была худенькой, нескладной девчонкой… А теперь вон какая деваха!
– Аня? Ты? Вот так встреча… да тебя не узнать!
Он протянул руку, но девушка, засмеявшись, обняла его и поцеловала в щеку. Удивительно, но раньше он ее воспринимал, как младшую сестренку. В одно время она даже написала ему несколько писем в армию, но то было давно, года три или четыре назад. Надо же… взрослая девушка… невеста!
– Глазам своим не верю! – Краснову было приятно ощущать ее руку на своем плече, но и не привычно в то же время. – Ну ты даешь, Аня… Если бы сама не окликнула, ни за что бы не признал!
– Что, так сильно изменилась? – девушка кокетливо улыбнулась, затем небрежным жестом поправила волосы. – Мне мама говорила, что ты из армии недавно вернулся. И вроде бы – насовсем. Так я изменилась, говоришь?