Люди выходили из себя, и чем больше они сердились, тем больше, кажется, появлялось овупов, дабы еще больше рассердить их.
И вот тогда была образована Комиссия Конгресса — само собой, Комиссия слегка недоумевающая, поскольку никто по-настоящему не знал, с какой стороны подступиться к этим овупам. Социологи утверждали, что те — разумные существа, заслуживающие тщательного социологического исследования. Физики настаивали, что каким бы образом они ни прибыли на Землю — с помощью временного экрана или передатчика материи, но они обладали знаниями, имеющими огромную важность для мировой науки. Медики мирно соглашались, что если овупы происходят из другого мира, а очевидно так оно и должно быть, то они скоро перемрут от местных болезней.
Средний же человек с улицы скрежетал зубами, стряхивал с шеи мохнатый рычащий комок и тревожил глухие небеса горячей молитвой о том, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал, по крайней мере поймал хоть одного овупа или сделал хоть что-то.
И Национальная Комиссия по Контролю над овупами сумела твердо возложить такую любопытную смесь разных точек зрения на Барни Холдера, скромного исследователя и преподавателя социологии, и Хьюго Мартина, темпераментного консультанта ВМС США по истреблению грызунов. И, сведя их вместе, Комиссия с облегчением, откровенно и не слишком вежливо взвалила решение всей проблемы на их плечи.
* * *Овуп скорчился в центре клетки, гневно поблескивая черными бусинками глаз, подняв на круглой мохнатой голове торчком округлые уши и морща свою обезьянью мордочку в омерзительных гримасах. Два выступающих у него изо рта крупных резца окаймлялись двойным рядом острых, как иглы, зубов, и при этом зверек нервно балансировал на трех костлявых ногах. Для всякого человека он походил с виду на сердитого гномика двух футов ростом, сидящего на корточках и испытывающего острую ненависть к людям.
— Выглядит не очень-то довольным, — заметил Барни, разворачивая кресло, чтобы получше разглядеть маленький источник больших неприятностей.
Хьюго Мартин вытер большим платком свое вспотевшее мясистое лицо и злорадно рассмеялся:
— Был бы ты здесь, когда маленький поганец увидел, что не может выбраться из западни. Не знаю, есть ли у них язык или нет, но если есть, то грязный овупишка употребил все известные ему ругательства… Взбешен? Барни, ты никогда не видел ничего более взбесившегося!
Мартин плотоядно облизнул толстые губы:
— Самое время взбеситься одному из них.
Барни усмехнулся и посмотрел на овупа.
— И все-таки я никак не пойму, — сказал он наконец. — Эти маленькие бестии расщелкали все измысленные нами ловушки, а эта ведь была довольно очевидной — раскрытый настежь зеркальный лабиринт с чувствительной к весу диафрагмой.
Он поднял взгляд на сидевшего напротив него массивного босса.
— Как она сработала?
Мартин хмуро поглядел на овупа.
— Я бы сказал, что он пал жертвой собственной злости. Проник в здание утром и провел весь день, мучая лабораторную кошку. Довел ее до того, что та совсем перестала соображать от бешенства и попыталась сбежать от него в лабиринт. Затем она попала в ловушку, что испугало ее еще больше, и не успел я ахнуть, как овуп очутился там рядом с ней, дергая ее за хвост и воя не хуже Неда.
Он, кажется, и не заметил, что попался-таки, пока мы не выпустили Пусси через отверстие для приманки! А потом, — он злобно усмехнулся, — оп! У нас остался лишь один взбешенный зверек!
Барни подошел к клетке, спокойно разглядывая коричневого гномика. Овуп злобно глядел ему в лицо, не отводя взгляда.
— Маленький овупик, — задумчиво пробормотал себе под нос Барни. Овуп сгорбился и сплюнул.
Говоря ласково и успокаивающе, Барни протянул руку:
— Брось, малыш, почему бы нам не подружиться? В конце концов, раз уж ты теперь здесь, мы вполне можем поговорить… У-у-у!
Он резко отдернул руку и увидел маленький полукруг окровавленных ранок, оставленный острыми, как иголки, зубами. Овуп запрыгал на тощей ножке, шипя и визжа в злобном веселье. Барни почувствовал, как его лицо краснеет от гнева.
— Ну, а вот это, — произнес он нетвердым голосом, — было не очень-то любезно с твоей стороны.
Овуп уселся, самодовольно почесывая белое брюхо и пренебрежительно поглядывая на Барни.
Хьюго Мартин нехорошо засмеялся:
— С таким подходом ты ничего не добьешься, — сказал он. — Меня он уже трижды укусил. По-моему, с ним надо обращаться покруче. Это злобная маленькая бестия.
— Нет, нет, — Барни покачал головой и провел рукой по своим темным волосам. — Ни в коем случае. Эти малыши разумны. Они не глупы — да ведь вплоть до сегодняшнего дня им удавалось перехитрить всех, кто пытался их изловить. Они должны мыслить. И к тому же на высоком уровне. А раз они разумны, то мы сможем каким-нибудь образом достучаться до них.
Барни вытащил из жилетного кармана трубку и принялся набивать ее.
— Если это действительно внеземные существа, то они должны обладать замечательными научными знаниями, чтобы вообще попасть сюда. Может, если мы предложим ему немножко еды…
Мартин в очередной раз промокнул лоб и фыркнул.
— Можешь попробовать, если хочешь, — проворчал он. — А я не желаю к нему даже приближаться.
Барни взял со стола кусочек хлеба и подошел с ним к клетке, внимательно следя за реакцией мохнатого пленника. Овуп скептически поглядел на хлеб и напряг мускулы ноги. Затем он неуловимым движением выхватил хлеб из пальцев Барни, оставив при этом на тыльной стороне его ладони еще один рубец.
— Ах ты дрянь… — с внезапной яростью Барни ударил овупа сквозь прутья клетки. Тот, прижавшись к прутьям, словно маленький злобный гиббон, злорадно поблескивал черными глазенками, шипел и издавал глухие мерзкие звуки. Барни почувствовал лютую ненависть, когда создание, подпрыгивая на одной ноге, пожирало хлеб и злобно верещало от восторга.
Руки Барни дрожали, и, усевшись, он крепко стиснул подлокотники кресла.
— Еще немножко, — пробормотал он, облизывая укушенную руку, — и я выйду из себя.
Он бессильно посмотрел на Мартина.
— Как может живое существо быть таким неестественно злобным? Что надо сделать, чтобы добиться от него хотя бы нейтральной реакции?
— Признаков расположения от него ничем не добиться, — сердито отозвался Мартин. — В этих тварях нет ничего симпатичного.
— Но должен же существовать какой-то способ наладить с ними контакт.
Барни задумчиво потер подбородок.
— Слушай, — сказал вдруг он. — Мы получаем от людей всевозможные письма. Овупы досаждают мне, досаждают тебе, но некоторых людей они просто-напросто не беспокоят.
Хьюго Мартин недоверчиво моргнул.
— Я думал, они беспокоят всех.
Барни с миг в задумчивости смотрел на овупа, а затем порылся в столе.
— Не всех, — ответил он. — Вот послание, доставленное вчера из Бюро Переводов.
Ои извлек из ящика стола большой свиток пергамента с прикрепленным к нему листом писчей бумаги.
— Бюро Переводов?
— Да. Оно пришло из какого-то местечка в Индии. Давай-ка теперь посмотрим, что в нем сказано:
«Нашим братьям на Западе. Мы хотим напомнить вам, что вся материя — ничто, существует только дух.
Все тела материальны, тела из этого и всех других миров, сущих перед Богом. Научившийся пренебрегать материальным делает первый шаг на пути к Просветлению. Те, кого вы называете овупами, тоже всего лишь материя и как таковая могут быть со временем отринуты и, таким образом, низведены до безвредности».
Барни прекратил чтение.
— Да, да! — воскликнул раскрасневшийся от волнения Хьюго Мартин. — И как же они советуют избавиться от них?
Барни выронил свиток на пол.
— Никак, — мрачно сказал он. — Это все, что там написано. Но погоди, вот еще письма! Например, от францисканского монаха, советующего отгонять их молитвой и постом. Или от молодоженов. Они пишут, что овупы не приближались к церкви, когда они венчались, но вторглись к ним в коттедж целой дюжиной на четвертый день медового месяца.
Барни задумчиво почесал в затылке.
— Религия! — закричал, вскакивая с кресла Мартин, взволнованно раздувая щеки. — Все эти письма связаны с ней! Может быть, они боятся ее, а может, просто не выносят молитвы. А вдруг для их изгнания нам всего лишь нужно обратиться к религии?!
Мартин в волнении зашагал по лаборатории.
— Может быть, от этих скверных тварей удастся отгородиться крестным знамением.
— Может быть, есть-таки религиозный путь, — моргнул внезапно загоревшийся Барни. Он пристально поглядел на овупа, сердито надувшегося в углу клетки.
— Давай-ка выйдем попить кофе и хорошенько это обдумаем.