Надсаживаемый двигатель, наконец, отрывает меня от земли. Добираю скорость, одновременно уходя в левый вираж.
На земле творится нечто ужасное всюду огонь и дым. Взлетают к небу столбы разрывов, вражеские пикировщики по очереди устремляются вниз, освобождаясь от своего смертоносного груза. Воздушные стрелки с бомбардировщиков ведут непрерывную стрельбу по мечущимся в панике людям, а чуть в стороне уже полыхают строгие линейки наших самолётов, так и не сделавших ни одного боевого вылета, не сбросивших ни одной бомбы…
— Гады… — яростно шепчу я, даже не уточняя, кто именно. Торопливо выискиваю взглядом лобастый истребитель Забивалова, и в этот момент слышу далёкое татаканье «ШКАСов». Он! Перекладываю рули, уходя вверх, сейчас главное высота.
Немцы пока не обращают на меня ни малейшего внимания, зато в сторону «ишака» уже тянутся первые дымчатые трассы фашистских пулемётов. Но юркая машина уворачивается от них, ведя огонь по ведущему. Есть, попал — взбрызгивают искрами стёкла разбитого фонаря, вражеский самолёт клюёт носом и, кувыркаясь, валится вниз. Вываливается из кабины летчик, спустя несколько секунд скрываясь под куполом раскрывшегося парашюта.
Что ж, теперь моя очередь…
«Юнкерс» идёт мне прямо в лоб, изрыгая смерть из всех стволов. Подныриваю по него, ухожу в «иммельман». Пулемётная спарка на капоте трясётся от ярости выпускаемых очередей, легонько подрагивают ящики гильзоулавливателей. От стабилизатора врага летят обломки, но и моя машина тоже вздрагивает от ответных попаданий. Правая плоскость вспухает клочьями рвущегося перкаля, «Чайка» мгновенно тяжелеет, но руля пока слушается, и я судорожно рву ручку в сторону. Самолёт разворачивается чуть ли не на месте, и я вижу своего противника — «Мессер»!
Ныряю вниз, однако противник не отстаёт, прочно повисая у меня на хвосте. Кручу истребитель так, что у самого темнеет в глазах от перегрузки, но враг не отваливает, считая «Чайку» лёгкой добычей. Это его и губит — увлёкшись погоней, он не замечает появившегося откуда-то Забивалова, очередью из скорострельных изделий Шпитального вспарывающего ему весь центроплан. Пробитый пулями двигатель «Bf-109» выплёскивает пламя и хищная остроносая машина, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, входит в свой последний штопор…
Немцы напуганы, начинают сбиваться в оборонительный круг, когда каждая машина прикрывает хвост другой. Прекрасно, это мне тоже подходит! Доворачиваю свою «чайку» и, поймав в прицел желтоносый силуэт вражеского пикировщика, даю залп реактивными снарядами. Огненные струи «РСов» устремляются в сторону врага, но тот уворачивается… и в этот миг срабатывают снарядные самоликвидаторы. Взрыв! Летят в разные стороны обломки, пылающий авиационный бензин прорисовывает в воздухе огненную струю, тут же превращающуюся в чёрную полосу дыма.
Немцы, распуская чадные хвосты форсажа, уносятся на запад. Преследовать Бросаю взгляд на бензомер. Ого, почти ноль! Только-только сесть… повезло фрицам.
Закладываю вираж прямо над полем, выискивая место для приземления. Вся полоса изрыта воронками, чёрный дым от горящих самолётов и пылающего склада ГСМ вздымается в небо. Уцелевшие люди беспорядочно суетятся, пытаются тушить машины, кто-то оказывает помощь раненым.
Прикидываю траекторию и веду «чайку» к земле. Подпрыгивая на выброшенных взрывами кусках дёрна, машина катится по земле и, наконец, останавливается. Осматриваюсь, пока не вылезая из кабины… что делается вокруг! Повсюду обломки, вывороченная взрывами земля, лужи крови, мёртвые тела, окровавленные бинты… И это всего один налёт…
К самолету подбегает бледный оружейник, помогает мне выбраться из кабины. Неподалеку замирает на месте «И-16» Забивалова. Особист тоже измучен, но из кабины выбирается сам. Спрыгивает на землю, осматривается, зло сплёвывает на закопченную траву:
— Домолчали, сволочи, досекретничали!
Я его понимаю. И понимаю, кто «сволочи» на этот раз. У нас на двоих — три сбитых, а на земле сгорело сорок четыре «И-153». Скольких врагов они могли ссадить на землю Скольких навсегда уложить в могилу И что Вместо этого мы будем драться вдвоём против целой армады… надолго ли нас хватит двоих ? И кто вообще остался из полка Что с остальными дежурными штурмовиками..
* * *
…На месте «чайки» Сидоровича едким тротиловым дымом исходит огромная воронка. Прямое попадание… Ветрова находим за границей взлётной полосы. Его тело превратилось в сморщенную коричневую куклу с непропорционально большой головой, застывшую среди оплавленных труб набора фюзеляжа. Сожгли на взлёте…
Замполита Розенбаума вместе с командиром полка разорвало на куски прямым попаданием, видел собственными глазами, о чём и докладываю Забивалову. В этот момент земля под ногами вздрагивает, нас бросает на землю, над головами проносится шквал обломков дерева, кирпича, металлических листов. Склад боезапаса взорвался!
Со всех сторон слышатся крики о помощи, стоны, вопли. Народ деморализован, и даже наш воздушный бой их не воодушевил… Отослав бойцов из БАО найти выпрыгнувшего с парашютом немца, которого отнесло немного в сторону, собираем уцелевших пилотов. Очень много людей убито, уцелело всего двенадцать лётчиков — и, естественно, все молодые, из последнего пополнения.
Кроме командира полка и замполита погиб начштаба, его заместитель, зампотыл, короче говоря, практически всё командование. Все они, вместо того, чтобы готовить согласно полученному приказу полк к вылету, стояли возле Розенбаума. Холодок пробегает по спине при мысли, что и на других аэродромах тоже самое…