– Ты уж тут сам, шеф, – сказал Илья. – Я в другой пристроюсь, там как-то поуютнее…
Андрей равнодушно пожал плечами – ему было все равно, и уселся на стул.
По окнам хлестал дождь, из них был виден отрезок дороги, выстроившиеся вдоль обочины автомобили, а на другой стороне – деревья парка, и торчащая из них вершина большой пирамиды.
Оглядев пейзаж и убедившись, что ничего опасного в окрестностях нет, он вытащил из рюкзака последнюю банку консервов и принялся за еду. На лестнице, за дверью квартиры, послышались шаги, легкие, осторожные, но никто не вошел, и вновь стало тихо.
Андрей успел утолить голод, когда шаги зазвучали вновь.
– Вот ты где? – спросила вошедшая в комнату Лиза, необычайно мрачная, даже сердитая.
– А где мне быть? Что-то случилось?
– Нет, все в порядке, – девушка не стала садиться, остановилась рядом, уперев руки в бока, и тряхнула рыжими волосами. – Там меня вопросами замучили, что и как, да откуда… Но я пока не стала отвечать, Рика устроила, проследила, чтобы место отвели… Почему ты к нему так плохо относишься?
Вопрос застал Андрея врасплох.
– Плохо? – уточнил он. – Да я бы не сказал. Настороженно – да. Уж больно он странный.
– Странный? Еще бы, после того, что этому ребенку довелось пережить! – Лиза говорила запальчиво, голубые глаза сверкали. – У него шок, он даже говорить не может! Ему нужны ласка и забота, а не подозрения и отчуждение!
Андрей понимал, что спорить бесполезно, и вполне вероятно, все так и есть – немудрено от таких испытаний двинуться мозгами и взрослому. Но не мог забыть холодный, заинтересованный взгляд, принадлежавший никак не испуганному мальчишке, а также то, что «секвойи» на Рика не подействовали.
– Нужны, – сказал он как мог мягко. – Но не хватало нам еще поссориться из-за него…
– Все вы, мужики, такие! – Лиза фыркнула. – Лишь бы не поссориться, а до детей дела нет… Там, внизу, одна из девчонок пропала, а сейчас, проходя мимо той квартиры, – она мотнула головой в сторону входной двери, – я услышала, что там сопят, пыхтят и даже игриво постанывают.
– Да, наш бритоголовый друг времени даром не теряет, – Андрей улыбнулся. – Может, и мы терять не будем?
Он потянулся к девушке, но она отстранилась:
– Но-но! Ты на посту! Пойду в подвал, там кое-кому мои лекарства пригодятся, да и интересно посмотреть на… новообразования вроде рогов или шерсти. Таких пациентов у меня до сих пор не было.
Лиза с самого Нижнего волокла с собой небольшую аптечку и пускала ее в ход при каждом удобном случае.
Она чмокнула Андрея в щеку и ушла, а он остался у окна – смотреть на дождь.
Темнело неторопливо, сумрак опускался на город, в поле зрения ничего не двигалось, и жутко хотелось спать. Дневок не устраивали с самого Владимира, а этой ночью он еще вдобавок дежурил, и поэтому выспаться не удалось.
Встрепенулся, когда с лестничной площадки донесся женский смех и тенорок Ильи, потом вновь задремал и очнулся очень вовремя – по шоссе мимо дома на четвереньках шагали две «гориллы», и их глаза горели в полумраке багровым огнем, мокрая шерсть выглядела темнее обычного.
Андрей торопливо стукнул по стояку отопления, давая находившимся в подвале сигнал замереть, и на всякий случай поднял автомат – вдруг твари учуяли людей и сейчас двинутся в их сторону.
Но обошлось – «гориллы» протопали мимо, и он отстучал по трубе сигнал отбоя.
Почти заснул снова, когда шорох долетел из-за квартирной двери и кто-то вошел в прихожую. Андрей улыбнулся, думая, что это Лиза и что сейчас они точно «не потеряют времени», но в комнату проскользнула худенькая черноволосая девушка в джинсах и длинном свитере.
– Привет, – сказала она. – Скучаешь?
– Есть немного, – он насторожился.
Барышня выглядела возбужденной, и это было видно даже в полутьме – руки ее подрагивали, на губах застыла неестественная улыбка, она то и дело облизывала губы, да еще и поеживалась.
– Я могу исправить дело, – сказала она, подходя ближе.
– Не думаю, что это необходимо… – Андрей попытался встать со стула, но девушка опередила его, положила руки на плечи и уселась на колени так, что автомат больно врезался Соловьеву в живот. – Эй, ты что делаешь?
– Не догадываешься? – она попыталась его поцеловать, но он увернулся, и влажные губы скользнули по уху. – Сопротивляешься? Ничего, так даже интереснее! Ты же понимаешь, ты все понимаешь…
Бормоча ерунду и вроде бы не размыкая рук, черноволосая ухитрилась стащить с себя свитер, и под ним не оказалось ничего. Крепко прижалась всем телом, шершавый сосок скользнул по предплечью, и Андрей почувствовал, что кровь быстрее побежала по жилам.
От барышни пахло потом, сырым подземельем, но это не казалось неприятным.
– Погоди! Стой! – воскликнул он. – Я не…
Лиза вошла бесшумно, словно кошка, и глаза у нее оказались сердитые.
– Так… – сказала она дрожащим от ярости голосом. – Что я вижу?
Черноволосая испуганно вздрогнула, соскочила с коленей Андрея, и он с облегченным вздохом отодвинул «калаш» от живота. Гостья подхватила свитер и рванула к двери, ну а Лиза, похоже, с трудом удержалась, чтобы не ударить ее.
– И стоило тебя оставить одного! – сказала она.
– Да эта девица сама приперлась. Едва меня не изнасиловала! И что я должен был делать?
Лиза хмыкнула, глаза ее сузились.
– Ты что, мне не веришь? – Андрей понимал, что вряд ли сейчас чего добьется, но смолчать не мог: вины за собой не чувствовал. – Думаешь, я незаметно спустился и приволок ее сюда, чтобы потешиться? Ты…
– А я тебе верила! – перебила Лиза и развернулась, собираясь уходить.
– Стой! – Он вскочил, потянулся к ней.
– Не трогай меня, – проговорила она четко и очень холодно и добавила совсем уж безразличным и даже презрительным тоном: – Посреди ночи я тебя сменю, надеюсь, что ты не заснешь на посту.
Оставшись в квартире один, Андрей облегчил душу, выругавшись как следует – вот дуры бабы, и себе, и другим создают проблемы на ровном месте, и уничтожить эту привычку не может даже катастрофа.
Стемнело окончательно, к окну прихлынул похожий на густую черную жидкость мрак. Бледным огнем засияла верхушка пирамиды в парке, но странным образом не осветила ничего, кроме себя самой.
Тучи разошлись, и на западе проглянул серп молодой луны.
Тихое днем, ночью шоссе Энтузиастов ожило – среди машин задвигались сгорбленные фигуры, раздался скрип, шорох и скрежет, будто чудовищные механики пытались чинить автомобили. Стрекочущие, мелодичные трели донеслись со стороны завода, их сменили тяжелые гулкие удары.
Бесшумно пролетело существо, похожее на огромную летучую мышь, пробежали несколько «четвероруких». Последний замедлил ход прямо напротив окна, за которым укрывался Андрей, повернул голову, глаза его засветились злым сиреневым огнем, а из глотки вырвался рык.
Но через мгновение тварь неслась прочь на всех четырех руках.
Спать хотелось уже не так сильно, как вечером, и он спокойно сидел, пережидая свое дежурство. О размолвке с Лизой старался не думать, так как от этого возникало желание ругаться, надеялся, что к утру ревнивая барышня остынет – ну, если придушит ту черненькую, точно остынет…
Девушка явилась вовремя, и на этот раз вошла нарочито шумно, чуть ли не хлопнула дверью.
– Не спишь? – спросила она.
– Нет.
– Тогда ложись, я тебя сменю, – сказала Лиза, глядя мимо Андрея.
Он поднялся и зашагал в соседнюю комнату, где видел приставленную к стене раскладушку. Быстро разложил ее и улегся, думая, что барышня наверняка удивлена отсутствием новых оправданий с его стороны, и испытывая по этому поводу сердитое удовлетворение.
Провалился в сон…
Круглое озеро с серебристой водой, сосновый бор вокруг, усеянная иголками земля под ногами – все было четким и реальным, лицо ощущало касание ветра, ноздри щекотал запах хвои, слух улавливал далекое кукование кукушки, вот только Андрей четко знал, что спит.
В спину потянуло холодком, озеро потемнело, будто солнце закрыли тучи.
Для того чтобы развернуться, пришлось задействовать чуть ли не все мышцы, от напряжения захрустел позвоночник. Покачнулся, едва не потерял равновесие, и увидел, что рядом, на расстоянии вытянутой руки, клубится облако черного тумана, увенчанное золотой короной.
Оно не было особенно большим, метра три в высоту, но от него веяло злой мощью. Чувствовалось, что мрак этот готов пролиться раскаленным дождем, сжечь и уничтожить все вокруг.
И еще ощущался взгляд – заинтересованный и презрительный.
Андрей попытался отступить на шаг, но не смог, будто силы без остатка ушли на разворот. Тело сковала немощь, руки и ноги застыли, а сердце охватило свирепым антарктическим морозом.
Страха не было, только оцепенение и чувство собственной беспомощности.
