Паломник сменил двадцатиместный магазин в винтовке на удлиненный, сорокаместный. Позиция была идеальной – справа вверху. Когда машина поравнялась с небольшим валуном, он открыл автоматический огонь по машине и по людям…
Все решилось в считанные секунды. Десяти патронов хватило на то, чтоб свалить обоих автоматчиков, остальное он выпустил по машине, стремясь попасть по крыше и лобовому стеклу. Боевики, идущие впереди машины, повалились разом, кто-то в машине уцелел, перекинул коробку на задний ход и дал газу. Паломник сменил магазин и выпустил еще несколько очередей по машине. Машина внезапно чуть дернулась в сторону – и застыла над пропастью. Правое заднее колесо свалилось под откос, машина зацепилась брюхом…
Держа мертвых боевиков на прицеле, Паломник спустился на дорогу. В карманах документы, самые обычные, гражданские; Паломник сунул их в карман, потом можно будет переделать. Немного денег, у одного мятная жвачка, у другого – самодельная, из смолы. Две автоматические винтовки – ими он не заинтересовался, у него лучше.
В автомобиле еще двое, оба мертвы. Кровью воняет как на бойне. Он не полез до пассажира, машина могла в любой момент все-таки покатиться и упасть в пропасть, но водителя обыскал. Еще деньги, выданные в Лацио водительские права, паспорт. На заднем сиденье машины – прикрытый заботливо одеялом легкий бельгийский пулемет с лентой на двести патронов в коробке. Короткий десантный вариант, под тысячу выстрелов в минуту, такого нет у самых отмороженных бандитов и грабителей банков. Кто это такие?
Паломник закинул пулемет за спину на ремне и пошел назад…
Мир как будто застыл расплавленным желе. В зарослях кричали какие-то птицы…
В последний момент Паломник понял, что дело дрянь. Шарахнулся в сторону, уходя от выстрела. Выстрел был глухим, гулким – автоматическая пехотная винтовка винтовочного калибра. Паломник прыжком вломился в развалины того, что когда-то было домом горцев – за мгновение до того, как пуля выбила угловатый камень из кладки…
Хорошо садит…
Винтовка. Пулемет. Можно жить.
– Ну, кэп! – заорал изо всех сил Паломник и сам испугался своего голоса, – вот ты и выдал себя! Прекрасно! Белиссимо!
Какое-то время было гробовое молчание. Даже птиц, испугавшихся выстрелов, не было слышно. Потом капитан крикнул откуда-то справа:
– Дурак! Идиот!
– Помнишь, капитан?! При захвате особо опасного противника целесообразно сломать ему руки в запястьях или хотя бы оба больших пальца…
– Дурак!
У них был цугцванг. Капитан с мощной винтовкой знал местность, но не мог ничего сделать, потому что его винтовка не пробила бы каменную кладку развалин. Паломник был куда лучше вооружен, и он был моложе. И оба они знали, что Паломник будет сидеть в укрытии до темноты, которая уравняет шансы.
– Зачем ты продался, капитан?! – заорал Паломник. – Неужели тридцать сребреников стоят того? Что ты на них купил – это?
– Ты напрасно идешь по этой дороге! Уходи и забудь!
– Ага! Щас!
Если только у него гранаты…
Паломник начал прикидывать: кустарник – прекрасная сигнальная система. С тыла никто не подберется, но и ему самому там не выбраться. Ему придется буквально прорубаться через эти заросли, шум предупредит капитана, и он сделает свой ход.
Кто первым пойдет, тот и проиграет…
Внезапно Паломник услышал шум, от которого похолодела кровь. Шум вертолетного винта, вертолетной турбины. Вертолет – самое страшное, что только может быть против легковооруженных инсургентов.
– Вот и все! – вдруг заорал капитан.
Паломник только сильнее вжался в землю. Неподвижность – единственный шанс выжить. Не стать дичью, на которую охотятся с воздуха. Если он побежит, его расстреляют в секунду.
Вертолет прошел совсем низко, почти над самым его укрытием – Паломник не видел, какой он, потому что лежал, не поднимая головы. Он ожидал очереди, от которой полетят во все стороны камни, а потом пули достанут и его. И очередь прозвучала… но ничего такого не было: ни пыли, ни камней. А потом еще одна. И только тогда Паломник рискнул подняться.
Вертолет висел чуть в стороне, расстреливая с пулемета, установленного в бортовом люке, старую церковь. Он висел кабиной в противоположную сторону от того места, где залег Паломник, и хвостовым ротором к нему. Лопасти бешено вращались, поднимая пыль. Гражданский вертолет, одна из моделей «Аугусты», красного цвета.
Хвостовой ротор!
Вертолет – смертельно опасный противник для боевого пловца, действующего что на суше, что в воде, поэтому борьба с вертолетами – первое, чему их учили. Самая уязвимая точка вертолета – не кабина, не турбины, – а хвостовой ротор. К нему ведет длинный, недублированный и находящийся под нагрузкой вал, сам хвостовой ротор приводится этим валом через редуктор, в котором есть смазка. Даже автоматная пуля может повредить этот редуктор, масло вытечет, и тогда до катастрофы останется максимум несколько минут… и то вряд ли. Вертолет начнет беспорядочное вращение вокруг своей оси, и…
Паломник вскинул пулемет и открыл огонь по хвостовому ротору. Он выпустил не меньше сорока пуль, прежде чем в вертолете кто-то что-то начал понимать. Вертолет начал разворачиваться в его сторону, чтобы обдать его градом пуль из бортовой пулеметной установки… Паломник залег за стеной, надеясь, что пули ее не пробьют. Но вертолет так и не открыл огонь. Паломник лежал и слышал, как раздался какой-то треск… а меньше чем через минуту что-то с чудовищным грохотом упало совсем неподалеку…
Капитан Марио Галеано лежал рядом с разгромленной церковью… и он был еще жив. По всему было видно, что это ненадолго. Опытный взгляд Паломника моментально сказал ему, что капитану Галеано, его наставнику и учителю в отрядах, – не поможет уже никто и ничего.
Винтовки у него не было. Невдалеке догорал вертолет…
Увидев Паломника, капитан попытался встать и не смог. Паломник опустился на колени, достал аптечку, начал обрабатывать его раны. В живот попало не меньше двух пуль, плюс возможна травма позвоночника, и еще одно ранение – выше, в мягкие ткани. Возможно, даже двух пакетов, которые были у Паломника, не хватит…
Надо сделать укол – от болевого шока гибнет больше солдат, чем от самих ранений.
Капитан оттолкнул руку со шприц-тюбиком.
– Не надо…
– Молчи…
– Не надо. Я… не смогу говорить.
– И не надо. Надо…
Капитан снова дернул рукой.
– Не трать… Все равно… не поможет.
– Да пошел ты…
– Перетащи меня… в церковь. Я хочу… умереть там…
Паломник понял, что все бесполезно. Начал раскатывать плащ-палатку, чтобы уложить на нее капитана.
В церкви, несмотря на пулеметный обстрел, было удивительно спокойно. Через дыры в стенах, проделанные пулями пулемета, сочился свет. В лучах света плавали пылинки, тянуло дымом с места падения вертолета…
Капитан все еще был в сознании.
– Помолись… за меня… – сказал он.
Паломник отрицательно покачал головой.
– Я теперь другой веры, друг. Не католик.
– Помолись… как сможешь… твоя вера крепче… многих. Ты страдал за нее… и воевал за нее…
– Я страдал из-за предательства.
– Ты страдал… из-за веры… – сказал капитан, – иногда я думаю… неужели Христос хотел того… что мы делаем сейчас.
– Наверное, нет…
– Ты прав… нет. Тех, кто сегодня служит мессы, он выгнал бы… из храмов, как выгнал менял. Помолись… а я тебе все расскажу.
Паломник посмотрел по сторонам – на стене рядом с ним было совсем не поврежденное изображение Святой вечери. Чуть наивное – Христос и его ученики были изображены рыбаками, как и те, кто строил эту церковь. Но это изображение в расстрелянной из пулемета церкви было дороже, чем алтари в храмах Ватикана. Паломник был уверен в этом, потому что это изображение простые люди писали с любовью. Алтари в ватиканских храмах писали за большие деньги… и что угоднее Господу?
Паломник помолился, обращая к Господу простые, но честные слова, прося его о помощи и обещая покарать тех, кто нес на этой земле зло.
– Теперь… слушай.
– Я буду говорить, а ты кивай. Кантарелла-младший – он замешан?
Капитан кивнул головой.
– А его отец? Это их рук дело?
– Не только… их.
– А чьих. При чем тут Ватикан?
– Я… знаю… не все.
– А кто знает?
– Хасим… Хасим Ташид… Албания… он торгует детьми… наркотиками… органами… он знает больше… прости меня Господи… прости за все…
Примерно через полчаса Паломник вышел из церкви. Посмотрел на восток… там горела подожженная разлившимся вертолетным топливом пересохшая трава. Пожар распространялся.
Пулемет за спиной, винтовка в руках – Паломник широким шагом направился на восток, к побережью. В его ушах по-прежнему звучал голос капитана, говорившего то, во что разум отказывался поверить…
