Аскольд Шейкин
Зеленый остров
Научно-фантастический рассказ
1. Тихий океан. Экспедиционное судно «Василий Петров». Пост управления
— Алло! Федор Трофимович?
— Капитан Зиганшин слушает.
— Доброй ночи, Федор Трофимович. Сейчас четырнадцать ноль пять. Проходим экватор. Грозовой фронт слева по курсу сместился. Окончательно установлено: в квадрате И-восемь — судно. Примерно в тринадцать пятьдесят оно легло в дрейф.
— Запросы?
— Ответа по-прежнему нет.
— Благодарю вас, Николай Матвеевич. Вас понял. Хода не убавляйте. Продолжайте запрашивать. В четырнадцать сорок приду на пост.
Второй помощник капитана Николай Матвеевич Поликарпов мужчина грузный, неторопливый и даже несколько неповоротливый, одетый с наибольшим для такого человека и такой обстановки щегольством: белоснежная рубашка, галстук, китель с золотыми шевронами, отутюженные брюки, ботинки с зеркальным глянцем, — не отрывая взора от экрана судового радиолокатора, привычным жестом вложил в гнездо телефонную трубку прямой связи с капитанской каютой. На экране мерцали зеленоватые тени грозовых туч, и среди них, как звездочка сквозь туман, совершенно отчетливо светился импульс, отраженный от какого-то судна. Сколько же часов его трепал шторм?
Поликарпов едва заметно усмехнулся: шторм так шторм. В океане от этого не уйдешь. Он-то знает! Когда плаваешь уже двадцать пять лет, в море ничто не удивляет. Пусть хоть камни валятся с неба!
И такое видали…
— В пятнадцать ноль-ноль, думаю, нас тоже накроет, — сказал вахтенный штурман Алексей Александрович Розоцвет; он стоял за спиной Поликарпова и всматривался в экран.
За широкими окнами просторной рубки поста управления разлилась густая темень тропической ночи. Временами по стеклам хлестал дождь. Но все это было там, за стенами поста управления, здесь же, у пультов, светящихся шкалами приборов и россыпью сигнальных огней, в очень прочном и устойчивом мире, работало еще полдюжины человек. Коллективная воля уверенно вела по океану громаду «Василия Петрова» с его гигантскими чашами параболических антенн, вычислительными центрами, установками для запуска исследовательских ракет, автономной базой для подводных работ и многими десятками совершеннейших лабораторий.
— Накроет… Накроет, — нараспев и совсем уже весело повторил Розоцвет, уходя в штурманскую рубку, к своим планшетам и картам.
Поликарпов вместо ответа снова едва заметно двинул губами. Теперь это значило: «Работа! Идет она при солнечном свете. Идет темной ночью. Идет она и в плохую погоду…»
* * *В это же самое время директор института Проблем Околосолнечного Космоса и начальник океанической экспедиции академик Асовский — высокий худощавый старик, седой, в сером просторном костюме — стоял у иллюминатора своей рабочей каюты и смотрел в темноту.
Случаен ли был этот гость в квадрате И — восемь? Едва ли. Ведь невзирая на шторм, он находился в самом центре района, заранее, и всего на трое суток, объявленного в сообщении Правительства СССР опасным для судов и самолетов по случаю испытания новых типов транспортных ракетных устройств. Сюда вот-вот обрушится с неба двадцатитонная капсула, предварительно выведенная на околоземную орбиту и окруженная лавиной воды. В будущем именно так, через космос, будут перебрасывать огромные массы воды. Озера тундры, ледники Гренландии и Антарктиды своею избыточной влагой напоят жаркие пустыни Земли. Сейчас пока первая ласточка. Знали об этом на иностранном судне?
Видимо, да, и, видимо, были уверены, что в необходимый момент сумеют отойти в сторону, и это, со всей неумолимостью логики, означало еще и другое. Непрошеные исследователи собирались наблюдать за всеми действиями советских ученых, а значит, и посылать сигналы радиолокаторов, эхолотов, ракетные зонды и шары-пилоты. Затем они сюда и пришли.
Эксперимент неизбежно не окажется «чист». И, главное, нельзя будет знать, почему именно этот эксперимент получился (или не получился): может, именно из-за этих сигналов и зондов?
Спокойные будни исследовательской работы превращались в гонку с препятствиями.
* * *Асовский вернулся от иллюминатора к письменному столу, привычно нажал одну из кнопок на вмонтированном в стол пульте связи.
— Дежурный вас слушает, — вырвалось из репродуктора на пульте.
Не повышая голоса и нисколько не торопясь (подчиненные знали: это и есть тот тон, которым отдаются наиболее категорические приказы), Асовский проговорил:
— Первое. В течение ближайшего времени, то есть так скоро, как только возможно, в квадрате И-восемь, и не далее чем в трех — пяти милях от находящегося там иностранного судна, имитируйте приводнение макета капсулы. Задача: заранее выявить все вероятные системы постороннего вмешательства в нашу работу. Если уложитесь до семнадцати ноль-ноль московского времени, значит, не сорвется запуск. Это важно.
— Понятно.
— Второе. Мы не можем успеть переместить в эту же зону глубоководную базу. Чтобы непременно привлечь внимание и к ней несколько ранее момента приводнения макета, база должна будет всплыть. Пусть хотя бы не полностью, в как позволит волнение. Задача все та же… Третье. Будем исходить из того, что незваные гости определенно обладают большими техническими возможностями. Предупредите всех и особенно товарищей, которым придется вести наблюдение с воздуха: пусть не относятся к этому просто как еще к одной тренировке. Это уже работа. То, ради чего мы сюда шли.
— Понятно.
— Четвертое. Если не будете укладываться в уже осуществляемый график, в стадии пятиминутной готовности объявите паузу. Но это, конечно, в том случае, если все же будет надежда благополучно довести эксперимент до конца. Если надежда исчерпается раньше, доложите. Будем давать отмену. У меня все.
— Понятно. Разрешите приступить?
— Да.
2. Два с половиной часа спустя там же, на «Василии Петрове». Разговор по телефону: радиорубка — каюта Асовского
— Сергей Сергеевич! Докладывает дежурный.
— Да-да.
— Разрешите поставить в известность: имитировано приводнение макета с немедленным захватом его в аварийную сеть; подъем; доставка на палубу судна. Все это в условиях девятибалльного шторма.
— Ну и…
— Если коротко: никаких посторонних попыток вести наблюдение не установлено.
— В толще воды?
— Тоже ничего, кроме естественного фона: шторм!
— Базу они, впрочем, вполне могли не заметить. Она от них далековато.
— Одиннадцать миль. Но — самолеты!
— Вы же говорите: «Шторм».
— С судна в квадрате И-восемь пускали ракеты.
— Что-о?
— Совершенно отчетливый красный свет. Если по аварийному коду: «Сигнальные ракеты бедствия». Один из пилотов утверждает, что в момент пролета над судном он определенно видел, что там жгли фальшфейеры. Тоже красного цвета.
— С такой высоты! Как он мог это заметить?
— Он так доложил по начальству… Первое впечатление, что на этом судне нет никакого специального оборудования.
— Федору Трофимовичу докладывали?
— Он сейчас здесь, в радиорубке.
— Понимаю. Я должен срочно связаться с берегом. Не мог бы он за это время подойти ко мне?
— Федор Трофимович направился к вам…
3. Там же спустя еще двадцать минут. Разговор по телефону: каюта Асовского — пост управления
— Николай Матвеевич!
— Вахтенный помощник Поликарпов слушает!
— Берег разрешил провести спасательные работы.
— Понято, Федор Трофимович.
— Иду к вам. Начинайте формировать аварийную партию, Сколько человек, кого. Вам придется ее и возглавить. Обязательно включите врача.
— Понято.
— Тревоги не объявляйте. Хорошо бы справиться силами вахты. Завтра напряженный день.
— Понято, Федор Трофимович, понято…
4. Штормовой океан
Непрошеным гостем, который так некстати вмешался в работу ученых, было австралийское грузовое судно «Фредерик Маасдам» водоизмещением одиннадцать тысяч тонн. Уже пятые сутки подряд его трепал шторм. Вышли из строя радиостанция и электропривод рулевой машины, не стало пресной воды, и, наконец, вырвало шток одного из цилиндров главного двигателя. Осколками были тяжело ранены механик и два машиниста.
«Фредерик Маасдам» лишился хода и развернулся правым бортом на ветер, из-за перемещения палубного груза и течи в трюмах с каждой минутой все более теряя остойчивость, К тому времени, когда аварийная партия во главе с Поликарповым ступила на его борт, крен достигал тридцати четырех градусов.
Экспедиционный врач сразу же занялся ранеными, а Поликарпов и прибывшие с ним люди за линь подтянули буксирный трос, набросили его за носовые кнехты и стали отходить к полубаку.