Зайцев весело посмотрел на меня. Я кивнула, давая ему понять, что с интересом слушаю. Зайцев расправил плечи. По-видимому, начиналась самая приятная для него часть истории, и он намеренно затянул паузу, предвкушая долгий подробный рассказ.
– Я ей объясняю: мол, нет проблем, мадмуазель, кошечку-то мы вам обратно перевезем, в наилучшем виде, да и сервизик свой можете забрать. Дмитрий Сергеич возражать не будут. А у Дмитрия Сергеича от страха коленки подрагивают, кивает он: дескать, натурально, возражать не станет и никаких претензий не имеет ни на сервиз, ни на кошечку, хоть она как-то раз и оцарапала его лощеное лицо, а он-то кошачьи витаминки ей покупал пару раз – на личные средства. Я в ответ тоже киваю, а сам к дамочке потихоньку подхожу. Мы ее этими ласковыми манерами с панталыку сбили маленько, и тут я ее за ручку – хвать! Легонько кисть повернул и ножичек отобрал. Зачем, говорю, он вам, не дай бог, еще поранитесь! Да и этот Ковалев, говорю, вам зачем? Он же эгоист и маменькин сынок! Ноготки полирует, словно барышня! Тут она обмякла, на грудь ко мне упала и заревела. Я ее утешаю, по плечу хлопаю и незаметно Ковалеву киваю. Тот уж все сообразил, в чемоданчик ее вещички живенько покидал, кошечку в корзинку посадил и стоит наготове. Я вещички подхватил и дамочку к выходу тесню. А она ревет и все мне сквозь слезы доказывает, как нагло этот подлец ее обманул и отнял веру во все лучшее. Я ее вниз веду, а сам говорю: прекрасно понимаю боль вашей души, таких гадов просто выжигать нужно каленым железом! Ну, в машину ее посадил, она и притихла. До дома ее доставил благополучно, вещи на пятый этаж поднял и до самой квартиры ее проводил. Она, конечно, благодарила, что я так хорошо понял ее, приглашала войти. Я, разумеется, не мог оставить женщину в таком состоянии и вошел…
Зайцев сделал выразительную паузу, явно рассчитывая на то, что я непременно спрошу, что же произошло дальше. Выяснять это у меня не было никакого желания, но, дабы не разочаровывать его, я все же спросила, пряча улыбку:
– И что?
– Ничего, – загадочно усмехаясь, ответил он, глядя на меня очень многозначительно.
– Я так и думала, что ничего, – теперь уже открыто улыбнулась я с протяжным вздохом.
Зайцев горячо заговорил:
– Да она потом еще полгода мне названивала, проходу не давала! Хотела, чтобы я на ней женился. У меня, говорит, папа в адвокатуре – второй человек. Карьеру вам, Михаил Петрович, обеспечит, о какой только мечтать можно.
– И что же вы? Отказались?
– Естественно! – с гордым видом отрезал Зайцев.
– Зря! – качая головой, резюмировала я. – Могли бы сейчас стать… третьим человеком в адвокатуре, ездили бы на личной иномарке и попивали коньячок в собственном особнячке. А столь презираемый вами Дмитрий Сергеевич Ковалев оказался бы у вас на побегушках. И всего-то за такие великие блага вам пришлось бы периодически сокрушаться в унисон возгласам вашей супруги по поводу того, как обмельчал ныне сильный пол, какие же все мужики козлы вообще, а Дмитрий Сергеевич Ковалев – в частности, и как ей повезло: встретить столь редкостный и достойный экземпляр – в вашем лице. И этого ей хватило бы выше крыши.
– Я глупыми девчонками не интересуюсь, – надувшись из-за того, что я не оценила его благородства, сообщил Михаил Петрович. – К тому же теми, кого мне приходится подбирать после Ковалева!
Последний пункт, видимо, был решающим и к тому же изрядно задевающим самолюбие Михаила Петровича, если, конечно, он всю эту историю не выдумал. Впрочем, я была практически уверена, что он не сочиняет: Зайцев явно не отличался бурной фантазией. Он был простоват и довольно ограничен, но беззлобен, и разве что чуть приукрасил события. Но поведал он обо всем этом довольно занятно, и я даже решилась сделать ему запоздалый комплимент:
– А вы весьма занимательно рассказываете! Писательством не пробовали заниматься?
– Нет, не пробовал. И не собираюсь. Я больше по другой части, – ответил Михаил Петрович, хотя было заметно, что ему лестно мое замечание.
Он управился с горячим быстрее меня и перешел к десерту. Расслабившись, он не утерпел и заказал себе вторую порцию джина.
– Не увлекайтесь, Михаил Петрович. – бросила я вскользь. – Не забывайте, что мы все-таки здесь по делу.
– Да какие сегодня дела! – легкомысленно махнул здоровенной ручищей начальник охраны. – Ковалев же ясно сказал, что все откладывается на день-два.
– В таком деле никогда нельзя ни в чем быть уверенным, – заметила я. – Если уже произошли накладки, нет гарантий, что планы голландской стороны вновь не изменятся. Кстати, вы лично не говорили с ними?
– Нет, – покачал головой Михаил Петрович, и было заметно, что он и не собирался заморачиваться такой проблемой. – У меня и телефона-то их нет, он только у Ковалева – Мирошников, видно, конспирируется. У него иногда просыпается мания преследования.
– Вот как? – задумчиво переспросила я. – А Геннадий Владиленович предвидел подобный вариант?
– А хрен его знает! – по-простецки рубанул Зайцев. – Мне по барабану!
– Вы давно работаете у Геннадия Владиленовича?
– Три года, – отозвался Зайцев, быстро разобравшись с джином и принимаясь за пудинг. На мгновение он замолчал, тщательно пережевывая пищу и помогая тем самым обществу, после чего выдал заключение: – Рисовая запеканка! Сахару маловато. Вишня – ягода кислая, нужно же это учитывать!
– А где вы раньше работали? – полюбопытствовала я.
Михаил Петрович отправил в рот еще один кусок рисовой запеканки и отвернулся в сторону.
– В разных местах, – уклончиво ответил он.
– А почему пошли к Мирошникову? Вы прекрасно могли бы устроиться шеф-поваром в хорошем ресторане, – вновь невольно польстила ему я. – Вы так здорово разбираетесь в пропорциях и сочетаемости продуктов!
– Ну, охрана мне ближе. По этой части я все-таки профессионал, а по кулинарной – так, любитель… – поскромничал Михаил Петрович.
Пока что он не казался мне особо крутым спецом и по части охраны. А может быть, я судила поверхностно и предвзято, поскольку проявить свои навыки в этой области у Михаила Петровича пока не возникло повода.
«И дай бог, чтобы он не появился», – подумала я про себя и посмотрела на часы и на опустевшие тарелки.
Пора было заканчивать трапезу, поскольку голод я уже основательно утолила. Зайцев же совсем освоился в кафе и, к моему ужасу, щелкнув пальцами и обнаружив тем самым свое плебейское происхождение, подозвал официанта и потребовал еще одну порцию джина. Проделывал процедуру заказа весьма незамысловато: тыкал пальцем в пустой стакан и приподнимал его, показывая тем самым как бы цифру один и прося принести еще одну порцию того же самого. Официант с бесстрастным лицом отправился выполнять заказ. Толерантность, а точнее, пофигизм и равнодушие голландцев – их отличительная черта. Им все равно, что вы делаете, если тем самым вы никак не затрагиваете их интересов. То есть хочешь курить – кури. Не хочешь – не кури. Хочешь быть геем – будь им! Не хочешь – опять же, на здоровье! В данном случае желания Михаила Петровича никак не затрагивали интересы кафе, а даже наоборот, полностью соответствовали им, так что из уст обслуги Михаил Петрович не получил ни малейшего выражения неодобрения по поводу его действий.
У меня же было иное мнение на сей счет: я заметила, что цвет лица Михаила Петровича окрасился в близкий к свекольному, дикция нарушилась, а взгляд, «обтекавший» мою фигуру, стал откровенно плотоядным и расплывчатым одновременно. К тому же Михаил Петрович с шумом придвинул стул поближе к моему и, наклонившись к моему уху, прошептал:
– Думаю, после столь сытного обеда нам стоит продолжить нашу беседу в… более уединенном месте.
– Где же, например? – усмехнувшись, поинтересовалась я, имея «обратные» мысли по этому поводу.
– Давайте вернемся в отель! – со всем своим прямодушием и полным отсутствием фантазии брякнул Зайцев.
– Вообще-то я не собиралась так быстро сворачивать знакомство с достопримечательностями города, – вежливо, но решительно отклонила я домогательства Зайцева.
– Да зачем они вам сдались, эти достопримечательности! – с досадой воскликнул Зайцев. – Что вы, не видели селедки и педиков? Давайте лучше между собой познакомимся поближе! – Он уже дышал мне прямо в ухо смесью ароматов копченого мяса и паров джина. – Пойдемте ко мне в номер… Вы не пожалеете, обещаю!
Пыл и жар его были весьма убедительны, но я хоть и вежливо, но очень решительно отказалась от столь «заманчивого» предложения. Признаться, пьяненький Зайцев уже порядком поднадоел мне, а полезной информации от него в таком состоянии все равно больше не выудишь. Он явно превращался в обузу, а не в моего союзника, и я поспешила избавиться от его общества.
– Жду вас на улице, – проговорила я, поднимаясь. – Жду ровно пять минут, их как раз хватит вам, чтобы доесть свой обед и расплатиться по счету, после чего ухожу.
