– Да, – кивнул Макс, отметив про себя, что Рунни уже поднялся на ноги и теперь стоит чуть поодаль, недобро косясь в его сторону.
– Ваша фамилия Вольтберг? – спросил капрал, вставляя извлеченную его товарищем из кармана пиджака карту в электронный верификатор.
– Да.
– Потрудитесь назвать свое полное имя и дату рождения…
– Эй, погляди-ка! – внезапно подал голос его напарник. Полицейский держал в руках пиджак Макса таким образом, чтобы окружающим была хорошо видна спрятанная во внутреннем кармане полупустая бутылка джина «Марти Голд».
– Сэм Вольтберг, – вежливо обратился к Максу капрал, – вы в курсе, что алкоголь относится к категории сильнодействующих наркотических веществ, хранение, продажа и употребление которых законодательно запрещены на всей территории фактории?
– Тут примерно на полтора года коррекционной изоляции потянет, – с довольным видом добавил второй полисмен, встряхнув пиджак таким образом, что бутылка издала громкий булькающий звук. Макс растерянно молчал.
– Вам придется проехать с нами, сэм Вольтберг, – заявил капрал и спрятал его ай-ди в карман кителя, после чего обернулся к пытавшемуся затеряться в притихшей толпе Рунни: – И вам, молодой человек, тоже.
Глава 2
– Имя?
Голова разламывалась так, словно где-то внутри черепной коробки работал отбойный молоток, пульс неистово грохотал в висках. Нужно открыть глаза. Светлое пятно – кажется, чье-то лицо – приблизилось и заполнило собою все окружающее пространство, что-то приподняло веки, вспыхнуло и погасло ослепительное облако света. В голень вонзилась острая игла.
– Зрачки асимметричны, рефлексы снижены. Назовите ваше имя, пожалуйста.
– Ник… Никита… Фадеев.
– Очень хорошо.
Картинка медленно прояснилась. Серый, тускло светящийся лайт-панелями потолок. Внимательный взгляд незнакомого человека. Лицо смуглое, восточного типа. Китаец или японец? Звук «р» выговаривает четко, значит, скорее всего, не японец. Черт, до чего же мерзко кружится голова…
– Как вы себя чувствуете?
Вместо ответа Ник с трудом перевалился на бок, и его шумно вывернуло остатками скудного обеда прямо на накрахмаленный белый халат.
– Очень хорошо, – невозмутимо повторил обладатель восточного лица и обратился к кому-то невидимому, скрывавшемуся за его спиной: – Мышечный тонус восстановится минут через двадцать. Я могу ввести стимулятор, но это даст лишнюю нагрузку на сердце.
– Спасибо, доктор Пак, не нужно. Вы нам очень помогли.
А вот обладатель этого раздражающего эйдолионского выговора, кажется, был Нику хорошо знаком. Предчувствия не обманули его: едва доктор отступил на несколько шагов, как в поле зрения возникла памятная щекастая физиономия.
– Здравствуйте еще раз, обожаемый, – с тревогой глядя на Ника, будто опасаясь, что того снова вырвет, произнес коротышка. – Еще раз прошу прощения, что нам пришлось познакомиться при столь неприятных обстоятельствах… Вы можете называть меня Эмилем.
Ник промолчал, ожидая дальнейшего развития событий. Если честно, ему не хотелось называть этого плешивого толстяка вообще никак. Больше всего на свете он желал сейчас, чтобы его оставили в покое.
– Полагаю, вам было бы интересно узнать, где вы сейчас находитесь, – предположил коротышка.
Ник отвернулся, попытавшись изобразить на лице полное безразличие. Безусловно, он был бы рад определиться со своим местоположением, но в его нынешнем состоянии данный вопрос стоял в очереди далеко не на первом месте. Комната продолжала плавно вращаться перед глазами, хотя уже и в менее быстром темпе, тело словно поднималось и опускалось на невидимых волнах, что могло быть как остаточным явлением действия нейроизлучателя, так и следствием сниженной гравитации. Головокружение вызывало новые приступы тошноты, и Ник поспешил закрыть глаза, но так стало только хуже. Не дождавшись ответа, толстяк продолжил:
– Как бы то ни было, вы в полной безопасности. И, думаю, это нам больше не понадобится…
Какая-то неведомая тяжесть, сковывавшая до сего момента движения Ника, в мгновение ока исчезла. Не поднимая век, он осторожно коснулся запястья: пальцы наткнулись на гладкую пластиковую поверхность широкого браслета, плотно охватывавшего кожу, на другой руке обнаружилось в точности такое же украшение. Вот, значит, как. Силовые наручники. Коротышка отключил поле, но кольца не снял, а значит, в любой миг он может снова нажать на кнопку, и чертовы браслеты притянутся друг к другу с силой, которую не в состоянии разорвать даже стотонный портовый погрузчик. Либо гуманно ослабит напряженность, и Ник сможет, например, почесаться, а вот поднять руки – уже нет. Удивительное открытие. Знать бы, что оно означает.
– Отдыхайте. Мы побеседуем позже.
Послышались удаляющиеся шаги, затем все стихло. Ушел? Ник решил не открывать глаза, дожидаясь, пока окончательно пройдут головокружение и боль в висках. На всякий случай он провел ладонью по ткани брюк: под действием парализатора организм плохо контролирует собственные рефлексы, и он вполне мог оконфузиться, даже не заметив этого. Но, кажется, на сей раз обошлось.
Мысли плыли лениво, неторопливо, словно облака по небу в знойный безветренный день. Итак, его похитили, как ни глупо это звучит. Непростая задача, учитывая, что инцидент произошел на орбите: корабль, даже небольшой грузовик, просто так не спрячешь – с него идет телеметрия, бортовой компьютер отсылает данные в центр управления трафиком, пилот должен вести радиообмен со службой диспетчерского контроля. Если метка неожиданно исчезнет с радаров слежения, это неизбежно вызовет переполох. Следовательно, корабль цел, и его отбуксировали либо к грузовому терминалу, либо к одной из ремонтных верфей, болтающихся на орбитах вокруг Джанезии в изобилии. Вот только как они объяснят таинственное исчезновение экипажа…
Другой немаловажный вопрос – зачем загадочные «они» вообще затеяли все это представление? Завладеть грузом? Ну уж вряд ли. В этом рейсе Ник, как и обычно, вез пластион, который невозможно продать без соответствующих документов даже на черном рынке. Ладно, положим, файлы на партию пластиона можно и подделать, вот только извлечь из такой сделки значительную выгоду все равно не получится: затраты неизбежно превысят прибыль. Кроме того, у поставщика, получателя и перевозчика сразу же возникнет множество неудобных вопросов, которые они не преминут задать полиции. Или же подобные вопросы неизбежно возникнут у страховой компании, обязанной выплатить пострадавшим компенсацию, и в полицию обратится уже она. Кроме того, интересуй похитителей груз, они в первую очередь избавились бы от Ника, как от нежелательного свидетеля. В общем, этот вариант отпадает. Тогда напрашивается не менее странный вывод: похитителям зачем-то нужен он сам. Вот только зачем?
Потребовать за освобождение выкуп? Это даже не смешно. Его жалованье в две с половиной тысячи дариев происходило, по всей видимости, от слова «жалость». Единственная выгода в этой работе – ранний выход на пенсию да неплохая страховка. Богатых родственников у Ника, насколько он знал, тоже не имелось. Возможно, его с кем-то перепутали, тогда это очень скоро выяснится. В любом случае, остается только ждать.
Ждать пришлось недолго. Едва Ник, почувствовав себя немного лучше, поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов по крошечной, напоминавшей каюту пассажирского лайнера комнате, как ведущая в помещение дверь беззвучно исчезла под потолком, и в проеме возникла улыбающаяся высокая девица с туго стянутыми на затылке в хвост темными волосами.
– Ник Фадеев?
Как будто здесь кроме него присутствовал кто-то еще.
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Ник бросил прощальный взгляд на узкую каморку с прочно прикрученной к стене лежанкой и шагнул вслед за своей провожатой. Задавать девушке какие-либо вопросы он посчитал излишним, поскольку весь ее внешний вид, включая тщательно отработанную безупречную походку и намертво приклеенную к лицу профессиональную улыбку, говорил о том, что обращаться к ней за информацией можно с тем же успехом, как пытаться вести философские беседы с фарфоровой куклой. А вот ее одежда кое о чем поведала Нику, вернее, не столько короткая серая юбка и плотно облегающий узкие плечи серый же форменный пиджак, сколько приколотый к его левому лацкану крошечный значок, изображавший две сомкнутые запястьями руки, удерживающие в ладонях голубую восьмиконечную звезду. Символ Международной Космической Ассоциации. Это уже становится интересным…
Миновав длинный, лишенный окон коридор, они поднялись на лифте куда-то очень высоко, преодолели обширный холл, заставленный дорогой миорской мебелью, и оказались в полукруглой приемной, отгородившейся от посетителей высокой полупрозрачной стойкой, за которую грациозно скользнула девушка.