- То, что надо, - обрадовалась Петрова, - "всевидящая, всезнающая"...Вот и спросим про Тайну.
- Балда, это ж его, рогатого, бабушка. "У чьей-то бабушки" - ха! Это он нарочно переделал, чтоб не догадались.
Тут из салона вышла девушка с зелеными волосами, похожая на маму Сидорова из нашего класса. Вообще-то сидоровская мама - блондинка, но голову моет синими чернилами, из-за чего они становятся почему-то зелеными. Сидоровский папа ворчит, что это вызов общественному мнению и его из-за этих водорослей в загранкомандировку не пускают. А сидоровская мама отвечала, что у нее нет времени часами сидеть в парикмахерской вместо того, чтобы готовить семейству Сидоровых завтраки, обеды и ужины, что она от домашних забот поседела, но седой ходить не намерена, этого сидоровский папа не дождется. Так что уж пусть потерпит ее зеленую. А на его загранкомандировки ей плевать - там стриптиз да синтетика.
- Ой, кого я вижу! - заворковала зеленоволосая, - Петрову с Качалкиным! Пионерчики вы мои. Будьте готовы!
- Всегда готовы!- отозвались мы хором, -Нам бы эту, как ее...
- Чьейтову бабушку? Так вот она, перед вами, просто хорошо сохранилась. Для этого надо никогда не есть, не спать и на все плевать.
Бабушка сказала, что спрашивать нам ее ни о чем не надо - она будет сразу отвечать, потому что все про нас знает, все видит и все может. И если мы ей не верим, то, пожалуйста, исполнит в виде доказательства любое наше желание.
Только я собрался попросить ее немедленно вернуть нам Тайну, как Петрова вдруг как ляпнет:
- Хочу быть красавицей.
Я зашипел, чтоб она не мучилась дурью, что она, конечно, не Василиса Прекрасная, но нос и глаза на месте, бывает в сто раз хуже, и вообще не во внешности дело, нечего про всякие глупости думать в сказочном измерении. Но Чьейтова бабушка сказала, что Петрова права, что лишь в сказке можно из обыкновенной девчонки сделать красавицу, но в петровском заказе не хватает точности, потому что понятие красоты относительно. Одни находят красивыми светлые волосы, другие - темные, третьи - вообще бреются наголо. Одни специально худеют и отбеливаются, другие - загорают и кольца в носу носят. Вон даже классическая красота Венеры Милосской...
- Ну ее, Венеру, сказала Петрова, - Она толстая и без рук. Хочу как Стакашкина из шестого "А".
Ничего не скажешь - Стакашкина из шестого "А" - настоящая красавица, это всем известно. Но я часто слышал, как Петрова говорила, что ей лично Стакашкина не капельки не нравится. Что она воображала, кривляка и все такое.
А тут, откуда ни возьмись, появилась сама Стакашкина. Румяная, синеглазая и ужасно красивая. Почему-то тоже в утесовской шляпе, которая, впрочем, ей даже шла.
- Привет, Стакашкина, - сказал я, - Только тебя здесь не хватало.
- Сам ты Стакашкина. Что, не узнал? Нельзя ли зеркальце?
- Дело в шляпе, - замурлыкала Чьейтова бабушка, - И дело в шляпе, и тело в шляпе. Зеркало в студию!
Тут я понял - это она Петрову так здорово превратила, потому что самой Петровой нигде не было. Перед Петровой-Стакашкиной возникло целое зеркальное трюмо. Трехстворчатое.
- Ой! - пискнула она, - Это же не я, это Стакашкина!
- Это ты, - возразила Чьейтова бабушка, - Ты - как Стакашкина. Заказ выполнен в точном соответствии с желанием клиента. С фирмы взятки гладки.
- Как же я, если глаза не мои! И нос не мой, и губы...А ресницы у меня лучше были, длиннее...А где моя родинка?
- Ну, знаешь, если б твои глаза, да нос, да родинку, то причем тут Стакашкина? Исполнено тютелька в тютельку. Слово не воробей...
- Я хотела, чтобы я, а не Стакашкина...Чтобы просто я, как Стакашкина, всхлипнула Петрова-Стакашкина.
- Этого даже Чьейтова бабушка не может, -сказала зеленоволосая. -Это за пределами невозможного, нонсенс. Каждое лицо имеет свою неповторимую индивидуальность. Фирма веников не вяжет.
- Хочу обратно! - заревела Петрова, - Хочу мою индивидуальность!
- Правда, как же ей теперь? - вступился я , - Две Стакашкиных! Не может ведь она каждому объяснять, что она не Стакашкина, а просто как Стакашкина.
Петрова-Стакашкина еще пуще заревела.
- Вот что, - сказал я, - Превращайте ее назад, и пусть это будет моим желанием.
Вскоре у меня на плече всхлипывала глупая Петрова. С женщинами всегда так, не зря их моряки не берут в плавание.
- Ай-яй-яй, - покачала зеленоволосой головой Бабушка, - А ведь хотел узнать про Тайну...Целую минуту потеряли, а значит, год. Что посеешь, то и пожнешь. А все потому, что не верили, что я всезнающая и всемогущая. Теперь, надеюсь, верите?
Петрова испуганно закивала, все еще всхлипывая.
- И что я несу вам добро...
- Не верим, - огрызнулся я.
- Ну и правильно, - не обиделась Чьейтова бабушка, - Доверяй, но проверяй. Внимание, товарищи пионеры, аттракцион неслыханной щедрости. Подарю-ка я вам своего Волка, Которого Сколько ни Корми, Он Все в Лес Смотрит.
- Спасибо, конечно, но нам только волка не хватало.
- Ох, Качалкин, не видишь ты дальше своего носа. Будете Волка кормить, он будет всегда в лес смотреть, а вы держите его всегда на привязи и идите себе в направлении волчьего взгляда. Так до Леса и доберетесь.
- Не нужен нам никакой лес, нам Тайна нужна.
- Так она же в лесу и зарыта, ваша Тайна! Ой, я, кажется, проболталсь, Плохиш велел никому не сказывать. Продал Тайну буржуинам за бочку варенья и корзину печенья, но товар этот у нас на Куличках, сами понимаете, никому не нужен. Вот и зарыл ее в лесу, подальше да поглубже. А мне велел помалкивать. Хоть бы баночку варенья за молчание отлил, сто граммов печенья отсыпал, жадина-говядина! Я еще подумала: "Ну и не отливай, ну и не отсыпай, вот возьму да проболтаюсь Петровой с Качалкиным, где ты Тайну прячешь". Вижу, - не верите вы мне, товарищи. Да провалиться на этом месте - не вру! Видите, не провалилась. А сейчас вот совру эксперимента ради. Только вы меня крепче держите.
- Дюжина равна тринадцати, чтоб мне провалиться!
Земля под нами заходила ходуном, так что мы сами едва устояли, и заорали, что ей верим, что дюжина, конечно же, равна двенадцати и чтоб она показала скорей своего Волка, если на то пошло, потому что нам некогда! Если он, конечно, в наморднике.
Но Волк оказался совсем нестрашным. Он лежал в прихожей на коврике, положив голову на лапы, и тяжко вздыхал, глядя в левый угол.
- Это он в Лес смотрит, - пояснила Бабушка, - Как наестся, так и смотрит, о свободе тоскует. Интеллигент! А не то он вас самих сожрет - до Леса не доберетесь. Ладно, уж выручу вас на первых порах...
Тут Чьейтова бабушка так классно свистнула в два пальца, что я обомлел. Так свистеть у нас во дворе умеет только Женька из третьего корпуса, да и то под настроение. На свист со двора прилетел большой черный ворон, сел Бабушке на плечо и прокаркал:
- Лес р-рубят - щепки летят! Чем дальше в лес - тем больше др-ров!
Голос у ворона был скрипучий и противный.
- Он что, говорящий?
- Разговорчивый, - сердито буркнула Бабушка, - Чересчур разговорчивый надоел хуже горькой редьки. Это Ворон, Который Всегда Прав. Ужасно мудрый, знает все пословицы и поговорки на свете и всегда употребляет к месту. Волк его просто обожает.
- Кар-р! Бабушка надвое сказала! На чужой р-роток не накинешь платок! Пр-равда глаза колет!..
- Слыхали? Догадался, что я его не перевариваю. Ну ничего, Волк переварит. Носись тут с ними - один правду-матку режет, другой за свободу воет, и жрут оба в три горла. А мне мемуары надо писать.
- Ах, как бы я хотела их прочесть! - сказала Петрова. А Бабушка ответила, что это, к сожалению, невозможно, поскольку опубликовать их до ее смерти нельзя, но так как она, по всей вероятности, никогда не умрет, ей одной суждено знать, какие это потрясные мемуары.
- Не бойся, я не дам тебя в обиду, - шепнул я Ворону.
- Др-руг в беде - настоящий друг! Дают бер-ри, а бьют - беги!
Чьейтова бабушка попрощалась с нами, вытирая глаза платочком.
- Кр-рокодиловы слезы! - обличал Ворон, - Пр-равда глаза колет! И на стар-руху бывает пр-роруха!
Ну а Волк натянул поводок и шустро побежал к лесу.
ГЛАВА 3
Мы знакомимся с Бедным Макаром, на Которого Все Шишки Валятся, с Суховодовым и с Любопытной Варварой, Которой на Базаре Нос Оторвали. Наши приключения на этом самом Базаре, где мы находим Варварин нос, знакомимся с Фомой, Который Живет Сам Собой, и приобретаем телят, чтобы кормить Волка, которых тут же теряем вместе с Волком
Шли мы, шли, потом из-за куличкек выкатилось нежаркое сказочное солнышко и стало светло. Волк остановился, перестал смотреть в лес и уставился на нас. Глаза его зажглись зеленым, шерсть встала дыбом, пасть приоткрылась и с клыков закапала слюна.
- Жрать хочет, - сказал я.
Волк кивнул и щелкнул зубами. Петрова взвизгнула, бросила поводок и спряталась за мою спину. Как будто, если Волк меня проглотит, ей будет какой-то прок от моей спины! А Ворон захлопал крыльями и закаркал:
- Не в коня кор-рм! Волков бояться - в лес не ходить!