— Езжай брат! — боевик отскочил от машины и показал кому-то какой-то знак. Впереди — загремели выстрелы…
Махмуд рванул вперед. Слева — пронеслось розовое здание больницы, оттуда — с воем выруливали одна за другой две скорые. В этот момент — танк выстрелил еще раз, он стоял где-то на Аль-Кодс стрит, и теперь была слышна уже и перестрелка, идущая там. Рвануло совсем рядом, впереди — вставал черный столб пыли и дыма, по лобовому стеклу барабанили кусочки земли и бетона. Стреляли в их сторону, по тротуару, от больницы бежали люди, многие из них — с оружием.
— О, Аллах!
Махмуд вывернул руль, едва кого-то не сбив, выскочил в какой-то переулок, проскочил его, разбрасывая в разные стороны грязь и мусор. Дальше — он повернул руль, и они выскочили прямиком к какой-то баррикаде, на которой было полно боевиков, и развевался черный флаг армии Махди. Хорошо, что они были слишком поглощены происходящим и не обратили внимания на такси — иначе могли бы быть неприятности.
Наконец — им удалось выскочить на Каяра-стрит, одну из главных улиц Садр-Сити. Навстречу — двигались пикапы с вооруженными боевиками в кузовах, на одном из них — был установлен пулемет ДШК. Редко кто из американцев видел такое зрелище на расстоянии вытянутой руки и после этого остался в живых…
— Господи боже…
— Заткнись — процедил сквозь зубы капитан, он был более опытным и поэтому командовал в этой паре — услышат.
Дальше — не было ничего особенного, обстрела с востока не было. Только бы не спугнуть Наджди…
Осыпанное пылью и грязью с несколькими новыми царапинами на кузове и лобовом стекле такси свернуло во дворик одного из домов, относительно пристойно выглядящего и остановилось. Навстречу — направился боевик, этот был без маски. Коротко стриженный, с короткой аккуратной бородкой, молодой. У этого на автомате — приклад не был выкрашен зеленым.
— Салам.
— Салам… — ответил Махмуд — нужна Азиза.
— Кто такая Азиза? Такой здесь нет.
— Скажи ей, что Ашти передает ей привет.
— Ашти? Который Ашти?
— Тот, который из Мосула.
— И что еще сказал Ашти?
— То, что друг — он всегда друг, даже если вынужден пребывать в обличье врага.
Боевик отступил в сторону.
— Проезжай. Машину поставь там.
Курдистан…
Совершенно уникальная территория, совершенно уникальный народ. Курды проживают на территории Турции, Ирака, Ирана и Сирии, это крупный народ, насчитывающий до сорока миллионов — и у него до сих пор нет своей государственности. Борясь за нее, курды стали террористами — но сейчас, во время долгой войны — одним из основных союзников Запада на Востоке, причем союзником искренним. В настоящее время — Иракский Курдистан был почти независим, его положение по отношению к остальному Ираку напоминало положение члена конфедерации — но полностью рвать связи он не хотел, хотя бы и потому, что курды в настоящее время имели (по заранее оговоренному распределению) пост президента Ирака и пять министерских портфелей в правительстве, что намного превышало их этническую квоту, если сравнивать их численность и численность других народов Ирака. Более того — существовал и серьезно обсуждался пока на уровне неофициальных мнений проект «Израиль-2» — создание из территорий иракского Курдистана, по возможности — населенных курдами территорий Сирии и Ирана независимого государства Курдистан. Как и Израиль — это государство за счет помощи Запада должно было развиться как в промышленном, так и военном отношении и стать угрозой для всех соседей, возможно даже за счет курдского ядерного оружия. В этом случае — Ирак, Иран, Турция и Сирия оказались бы скованными в своих действиях и не могли бы предпринимать никаких резких шагов в международной политике, зная, что в спину им дышат курды, мечтающие отнять часть территории их страны, присоединить к себе отколотые части своего народа. Кое-что по этому проекту уже делалось — так в Курдистане были израильские военные инструкторы и сотрудники МОССАД, готовившие разведку и части спецназначения для Курдистана.
В иракском обществе — курды были изгоями и платили всем ненавистью. Если они сотрудничали с американцами, с израильтянами — то это было не потому, что им платили, а потому что они ненавидели остальных иракцев. Было за что — Саддам Хусейн приказал уничтожить курдский народ поголовно, стереть даже саму память о нем. Это называлось «Аль-Анфаль», окончательное решение курдского вопроса. То, что творили иракские солдаты-шииты, сунниты, простые иракские солдаты — было страшнее, чем даже действия гитлеровцев на оккупированных территориях. Деревни обстреливали снарядами с синильной кислотой, вырезали поголовно всех курдов от мала до велика. Любой иракский солдат мог безнаказанно изнасиловать любую курдскую женщину, убить любого курда, забрать любое имущество курдов. Иракские солдаты бетонировали колодцы, сжигали поля и убивали скот, чтобы здесь больше никто не жил. В отличие от территории остального Ирака Курдистан — страна лесистая, и Саддам приказал сжигать и вырубать леса для того, чтобы и там тоже была пустыня. Безумие и дикость, зверская жестокость, с которой все это творилось — не поддавались никакому описанию и разумному осмыслению, и виноват во всем этом был не только Саддам — его приказы с радостью исполняли солдаты, потому что Саддам приказывал истреблять кяффиров, неверных, не верящих в Аллаха. И теперь, когда Курдистан обрел почти что независимость и покровительство Запада — курды по всему Ираку были чем-то вроде пятой колонны, они мстили за происходившее десять лет назад безумие, мстили как могли. У них было оружие, и они придерживались правила кровной мести, у них были боевые отряды, подготовленные американцами и долгие годы кровавого кошмара научили их мгновенно собираться вместе при малейшей опасности и не щадить ни себя ни врага. Поэтому — с курдами опасались связываться даже самые отмороженные махдисты.
Они так и не вышли из машины, остались сидеть в ней. Через несколько минут — из одного из домов вышла закутанная в никаб женщина, села на переднее сидение Ниссана. Обменялась несколькими словами с водителем, поясняя куда ехать.
— Салам — обернувшись, сказала она двоим «женщинам», сидящим на заднем сидении такси.
— Салам — ответил капитан Моррелл, стараясь, чтобы его голос звучал как у женщины. Получилось не очень — как у педика на Центральном вокзале Нью-Йорка, пристающего к мужикам у туалетов.
— Неплохо… — оценила Азиза — но лучше не повторять это без необходимости. С женщинами здесь никто не разговаривает. Мы — никто.
— Я знаю… — сказал Моррелл.
Азиза — была наполовину курдкой, наполовину турчанкой, и это было плохо — на Востоке полукровок не признает ни один народ, кроме разве что совсем уж слабых. Она чудом выжила во время Аль-Анфаля — притворилась мертвой, когда пьяные саддамовские солдаты убивали ее отца и насиловали ее мать. Когда пришли американцы — они сказали все, брек. Начинаем с чистого листа, забудьте все что было. Но только очень наивный и не знающий Востока человек мог надеяться на то, что и в самом деле — забудут. Здесь никто ничего не забывает — никогда.
Азиза работала в больнице старшей медсестрой, фактически врачом — потому что она закончила нормальное медицинское училище в России, когда была беженкой. Из России она вернулась сюда, в Ирак, переехала в Багдад. В Багдаде — у нее никого не было, и она устроилась в Садр-Сити, поступила на работу в больницу. Даже сейчас, когда врачей катастрофически не хватало, а тем более — врачей в Садр-Сити, на должность врача ее не приняли, потому что ей нечем было заплатить за должность врача. Но она работала медсестрой в госпитале Садр и одновременно — была на связи у американской и израильской разведки. Потому что она ненавидела тех, кого лечила, и если эти люди хотели, чтобы здесь был ислам, исламское государство — она хотела так, чтобы эти люди не могли справлять свою веру, чтобы здесь были американцы, как можно дольше — тогда эти люди почувствуют тоже, что чувствовали курды под саддамовской пятой. Ей, конечно, платили — но она работала по идеологическим соображениям, и потому — была надежной.
— Что нового? — спросил капитан.
— Здесь все больше и больше пришлых. Людей, которые приходят из Ирана. Ждите большой беды…
Капитан кивнул, его лицо под черной накидкой никаба было мрачным. Когда они только сюда вошли — действовал принцип «все кто против Саддама — друзья». Совершенно идиотский принцип, но в рамках его немало оружия перепало и шиитам и курдам. Саддам был суннитом, представителем суннитского меньшинства — и казалось разумным дать оружие шиитам и курдам для того, чтобы они сами навели порядок на своей земле. Если с курдами этот подход полностью себя оправдал — они вообще были в основном христианами — то шииты, получив оружие и сформировав отряды исламской милиции — по указке из Тегерана начали убивать американских солдат. Эти люди не хотели независимости — они хотели объединения Ирака и Ирана в единое шиитское супергосударство, которое моментально становилось зоной антиамериканского действия.