Аякчан высокомерно повернулась к толстой жрице спиной…
— Айка, сзади! — заорал кузнец.
Девушка взмыла в воздух. Язык Пламени выжег место, где она стояла, над протаявшей до черноты землей взвились клубы густого пара.
— Папа-Эрлик и все его духи! Вы должны были потерять силу! — возмутилась Аякчан, увидев взмывающую Синяптук.
Ответом ей был сдвоенный хохот — трескучий и гулкий, как рев Пламени. Смеялась толстая жрица — и смеялась такая же толстая, приземистая призрачная фигура у нее за спиной.
— Зараза кулева, у Синяптук второй амулет! Сестричка Дьябылла явилась! Гамули, улетай! — скомандовала Аякчан. — Уводи людей!
— А как же он? — крикнула жрица Гамули, подпирая плечом слабеющего кузнеца.
— Мы сами! Сами! — Аякчан спикировала к кузнецу и подхватила его под руку.
— Буду ждать приказов, Великая Мать! — И Гамули понеслась прочь — подбирать отставших и уводить жителей города подальше от пылающих домов.
— Обязательно прикажу, если выберусь отсюда! — буркнула Аякчан, забрасывая руку черного кузнеца себе за плечо. — Улетаем! — Аякчан обхватила Хакмара за пояс, взмахнула рукой — их окружил тонкий шар Голубого огня, и беглецы стремительно взмыли в воздух.
Синяптук мчалась на них, вокруг нее, как развевающиеся старые тряпки, метались полотнища Пламени. Налетел Огненный вихрь — Синяптук растворилась в сплошном сиянии Пламени. Огонь взметнулся ввысь… и накрыл беглецов непроницаемым куполом. Шар Аякчан врезался в этот купол… и с треском лопнул.
— А-а-а! — кувыркаясь в воздухе, парень и девушка полетели вниз. Аякчан успела поймать Хакмара за обгорелую рубаху, смягчая падение.
— Попалис-с-сь! — оглушительное шипение неслось со всех сторон — и сквозь стены Огненного купола проступило лицо юной девушки со злыми старушечьими глазами и замотанная полосками грязных тряпок морда.
— На двух верховных сразу я как-то не рассчитывала! — завопила Аякчан, отчаянно запуская в купол Огненным шаром. Шар отскочил от тонкой Огненной пленки и заметался внутри, беспорядочно ударяясь о стенки.
Пламя разразилось хохотом, и купол начал смыкаться, как закрывается летний цветок. Огненные стены надвигались на беглецов… Хакмар полоснул клинком… Поток Голубого пламени хлынул парню на голову, Аякчан с воплем кинулась наперерез, не успевая, не успевая, не успева…
Земля разверзлась под ногами. Темное отверстие, словно рот гигантского червя, распахнулось и…
— Аа-а-а! — Аякчан и Хакмар ухнули во тьму туннеля и понеслись вниз-вниз-вниз по гладким стенкам. Они все неслись, вопя во всю глотку, пока не вылетели куда-то в кромешном мраке, забились, молотя руками и ногами в пустоте, и… рухнули на теплое, мягкое, живое…
— Может, вы с меня слезете? — сказало это теплое-мягкое-живое знакомым голосом с порыкивающими интонациями. — Я вам не медвежья шкура на полу — вот так валяться!
* * *— Ай-ой! Ой-ай! — стеная и кряхтя, держась за обожженные спины, две жрицы — средних Дней толстуха и совсем молоденькая девчонка — поднялись, отряхивая золу, и подползли к зияющему посреди пепелища провалу. Земля медленно сыпалась с краев, заваливая открывшийся проход в неведомые глубины.
— Эй! Что здесь… — от пылающих амбаров ковыляла младшая помощница Кыыс. — Меня ударило… И… Я ничего не помню! — она оглядела выжженное пепелище. — А… Где кузнец? И куда делся город?
— Прилетала одна девица — младше нас с тобой… — замороженным голосом откликнулась ее подружка. — Дала жрице Синяптук в лоб и уволокла черного кузнеца сквозь дырку в земле. А город уже так… попутно развалился. Не выдержал. Да, еще говорят — она мать-основательница нашего Храма.
— Никакая она не… мы должны немедленно организовать преследование, — глядя в полузасыпанное отверстие, пробормотала Синяптук.
— Прыгайте — здесь неглубоко, — откликнулась помощница Кыыс.
— Мы должны немедленно доложить верховным… — глядя в небеса, сказала Синяптук.
— Летите — здесь недалеко, — снова согласилась молодая жрица.
— Замерзни, наглая девка! — взвизгнула Синяптук и швырнула в соперницу Огненным шаром.
— Это из-за тебя кузнец сбежал, гусыня жирная! — заорала та, бросаясь Огнем в ответ.
Засевшие в тайге горожане еще долго глядели, как голубые Огненные шары сверкают над пепелищем их домов. Ничего, они подождут. Когда жрица Гамули скажет, что можно, тогда и вернутся.
Свиток 3,
повествующий о необычайном путешествии тайными путями Земли
Хадамаха-а, мы где? — завороженно протянула Аякчан.
Странный плот — упругий, мягкий и словно пронизанный толстыми, в руку, прожилками — больше всего походил на гигантский лист папоротника, только белесый, словно вырос вовсе без солнца. Едва заметно покачиваясь, лист плыл по густой и непрозрачной черной воде — его края с негромким шорохом терлись об каменные стены. Трепещущий на ладони Аякчан Голубой огонек выхватывал из темноты морщинистый каменный свод. Черная вода текла в узком каменном канале, точно кровь в жилах.
— На тайных путях земли, — неохотно пробормотал Хадамаха.
— Тайные пути земли, — задумчиво повторила Аякчан. — Тетушка Умай показала?
— Ну-у… да, — согласился Хадамаха. — А что? — И невольно поморщился. Он уже и забыть успел, как ему не нравится, что Аякчан зовет Умай тетушкой. Хотя все правильно, Калтащ-эква, Владычица земли Умай и впрямь доводилась сестрой матери Аякчан — Повелительнице Пламени Уот. Но вот не нравилось ему! Напоминало о разнице в возрасте.
— Да так… — откликнулась Аякчан. — Ай да тетушка! Я всегда думала, что в ее возрасте надо уже о духовном думать — особенно духу земли. А не тайные пути молодым парням показывать.
Бульк-бук-бук! — черная вода недовольно забурлила.
— Если бы Хадамаха нас не выдернул, жрица Синяптук нас бы поджарила, — вмешался Хакмар. Он очень старался говорить ровно, но голос у него по драгивал от слабости.
— Кто ж знал, что Айбанса и Дьябылла — обе! — ей амулеты со своей силой подкинули! — взвилась Аякчан. Хлипкий плот закачался, черпая краями. — Я бы все равно справилась, — строптиво буркнула девушка. — Может быть… Скорее всего…
— Ну да… — вздохнул Хакмар и повернулся к Хадамахе: — Ты как нас нашел?
— Жрица Кыыс и жрица Синяптук отправились в тайгу на медвежью охоту. — Хадамаха усмехнулся. — Только почему-то решили, что это они охотятся.
— Кыыс рассказала, где Хакмара искать? — удивилась Аякчан. — Не похоже на нее.
Хадамаха поглядел на девчонку снисходительно — какие эти жрицы одинаковые, все им скажи да расскажи.
— Разве, чтобы знать, обязательно, чтобы рассказали? У их стражников копья были храмовые, а весь охотничий припас — из здешнего городка. Что я, руку мастера не признаю? Ну где еще жрицы могли ценную добычу оставить?
— Добыча — это, значит, я, — откликнулся Хакмар.
— Не надо было попадаться! — фыркнула на него Аякчан. — Вот как ты умудрился на всей большой, можно сказать громадной, Сивир-земле напороться на жриц, а?
— А что, на всей большой, можно сказать громадной, Сивир-земле есть хоть одно место, где не напорешься на голубоволосую ведьму? Вон, даже тут, на тайных путях земли, хоть одна да есть!
— Он тебя спасать пришел, — вмешался Хадамаха.
— Меня? — Аякчан замерла. — Меня-то зачем?
— Гляди! — Хадамаха потянулся к своему вещевому мешку и вытащил берестяной свиток. — «Сивирский вестник», иллюстрированное приложение — не то что в городах на каждом столбе, даже в тайге, считай, на каждой елке приколочено.
— «Криминальная хроника»? — с изумлением прочитала Аякчан и уставилась на изображение. Маленькая фигурка сгибалась под тяжестью кандалов — и вся ее поза, поворот головы, свешивающиеся на лицо длинные волосы выражали безнадежность и отчаяние. По обе стороны от пленницы стояли торжествующие жрицы, в спину упирались копья храмовых стражников. Аякчан поднесла Огненный шарик близко-близко и быстро забормотала, скользя глазами по строчкам: — «Предпринятое Храмом расследование увенчалось полным успехом…»
Хадамаха в который раз почувствовал, как в груди клокочет медвежий рык. Храм предпринял расследование! Да если б не эта фраза, он бы, может, попытался с Кыыс договориться, а не запер ее на поляне Калтащ! А так… Да знают они вообще, что такое настоящее расследование?!
— «…Мошенница четырнадцати Дней от роду именем Аякчан, выдающая себя за ученицу Огненного Храма, схвачена усилиями жрицы Кыыс… Не оказала сопротивления превосходящим силам Храма… Ожидается смертный приговор…» — скороговорка Аякчан сбилась. — Что-о? — заорала она, размахивая берестой и подаваясь к Хакмару так, что лист в очередной раз накренился. — Как ты мог поверить?
