Она окидывает взглядом улицу.
Пройтись и попробовать подумать. Но ноги отказываются ее нести. Работает только голова, и Софи старается дышать глубже, чтобы унять мельтешение картинок и слов. Грудь будто в тисках. Опираясь одной рукой о витрину, она пытается привести мысли в порядок.
Ты убежала. Все так, ты испугалась и убежала. Когда обнаружат тело Лео, начнут искать тебя. Тебя обвинят в… Как это называется? Что-то там о «неоказании помощи», кажется… Сосредоточься.
В сущности, все просто. Тебе поручили присматривать за ребенком, а кто-то пришел и убил его. Лео…
Она так и не смогла сразу найти объяснение тому факту, что дверь квартиры была заперта на два оборота, — она обнаружила это, когда убегала. Ладно, объяснение найдется позже.
Софи подняла глаза. Место знакомое. Это же совсем рядом с ее домом. Ну да, точно, ты убежала и теперь возвращаешься к себе.
Приходить сюда было безумием. Если б она хоть что-то соображала, никогда бы и близко к этому кварталу не подошла. Ее будут искать. Наверное, уже ищут. На нее навалилась новая волна усталости. Вон там, справа, кафе. Она зашла.
Уселась в глубине зала. Огромным усилием заставила себя думать. Прежде всего следовало определиться в пространстве. Она сидела в глубине зала и лихорадочно всматривалась в лицо приближающегося официанта, взгляд ее быстро обежал помещение, прикидывая, каким путем она сможет рвануть к выходу, если… но ничего не произошло. Официант не задал никаких вопросов, только смотрел на нее так, словно все ему надоело. Она заказала кофе. Официант устало направился к стойке.
Вот так, сначала определиться в пространстве.
Улица Тампль. Она в… трех, нет, в четырех остановках метро от дома. Да, в четырех: «Тампль», «Республика», пересадка, потом… Какая же четвертая остановка? Господи ты боже мой! Она сходила на ней каждый день, она ездила по этой линии сотни раз. Перед глазами стоял вход, лестница с железными перилами, на самом углу газетный киоск с продавцом, который вечно повторял: «Ну что за погода, блин?! Сплошное дерьмо!»
Официант принес кофе, рядом положил кассовый чек: один евро десять центов. А деньги у меня есть? Сумочку она поставила перед собой на стол и даже не осознала, что сумочка при ней.
Память отключилась, в голове пусто, она двигается автоматически, не отдавая себе отчета в собственных действиях. Именно так все и случилось. Именно поэтому она и убежала.
Сосредоточиться. Как же называется та проклятая станция? Приезд сюда, сумка, часы… Что-то действует у нее внутри, словно их теперь двое. Меня двое. Одна дрожит от страха, сидя перед чашкой остывающего кофе, а другая — это та, которая двигается, берет сумку, забывает часы, а теперь как ни в чем не бывало возвращается к себе домой.
Она обхватывает голову руками и чувствует, как текут слезы. Официант смотрит на нее, продолжая протирать стаканы фальшиво небрежными движениями. Я сумасшедшая, и это заметно… Надо уйти. Встать и уйти.
Ее встряхивает внезапный выброс адреналина: если я сумасшедшая, возможно, все эти картинки фальшивые. Возможно, это всего лишь кошмар наяву. Она просто отключилась от реальности, заблудилась в вымышленном мире. Да, это ночной кошмар, и ничто иное. Ей почудилось, что она убила ребенка. А утром она испугалась и убежала? Да, я испугалась собственной фантазии, вот и все.
«Бон-Нувель! Вот как называется эта станция метро, „Бон-Нувель“! Нет, там была еще одна, как раз перед этой. Но теперь название всплывает само собой: „Страсбург — Сен-Дени“».
Ее станция называется «Бон-Нувель». Она совершенно уверена, теперь она ясно ее представляет.
Официант странно на нее поглядывает. Она расхохоталась во весь голос. Она то плачет, то вдруг начинает хохотать.
Реально ли все это? Надо бы удостовериться. Для очистки совести. Позвонить. Сегодня что? Пятница… Лео не должен идти в школу. Он дома. Лео должен быть дома.
Один.
Я убежала, а ребенок остался один.
Надо позвонить.
Она хватает сумочку, раскрывает, словно раздирая ее на части. Роется внутри. Номер в памяти телефона. Она вытирает глаза, чтобы ясно видеть пробегающие цифры. Гудок. Один, второй, третий… Телефон звонит, но никто не отвечает. Лео не в школе, он один в квартире, телефон звонит, и никто не подходит… Пот снова льется, на этот раз по спине. «Подойди же, черт!» Она продолжает машинально считать гудки, четыре, пять, шесть. Потом щелчок, тишина, и наконец голос, которого она не ждала. Она хотела услышать Лео, а тут заговорила его мать: «Здравствуйте, вы звоните Кристине и Алену Жерве…» От этого спокойного и решительного голоса холод пробирает ее до костей. Чего она ждет, почему не вешает трубку? Каждое слово вжимает ее в стул. «В данный момент нас нет дома…» Софи с силой давит на кнопку.
С ума сойти, каких усилий стоит связать воедино две элементарные мысли… Проанализировать. Понять. Лео прекрасно умеет подходить к телефону, это настоящий праздник для него — опередить вас, снять трубку, ответить, спросить, кто говорит. Если Лео дома, он должен ответить, или же его там нет, выбор невелик.
Черт, где может быть этот маленький поганец, если не дома! Сам он дверь открыть не сумеет. Его мать установила целую систему запоров еще в то время, когда он начал совать повсюду свой нос, вынуждая ее беспокоиться. Он не отвечает, но выйти из дома тоже не мог: просто квадратура круга какая-то. Где этот тупой сопливец!
Думать. Сколько там, 11:30?
На столе валяются всякие мелочи, выпавшие из сумки, даже гигиенический тампон. На кого только она похожа. За стойкой официант разговаривает с какими-то двумя типами. Наверное, завсегдатаи. И говорят, конечно, о ней. Стоит встретиться взглядом, и они тут же отводят глаза в сторону, вроде бы все вышло случайно. Здесь оставаться нельзя. Надо уходить. Одним движением она сгребает все, что лежит на столе, в сумку и кидается к выходу.
— Евро десять!
Она оборачивается. Трое мужчин как-то странно на нее смотрят. Она роется в сумке, с огромным трудом извлекает две монеты, кладет на стойку и выходит.
Погода по-прежнему прекрасная. Она машинально отмечает все, что движется: прохожие идут, машины едут, мотоциклы трогаются с места. Идти. Идти и думать. На этот раз картинка с Лео предстает перед ней совершенно отчетливо. Она может различить мельчайшие детали. Это не сон. Ребенок мертв, а она в бегах.
Домработница должна прийти в двенадцать! Больше в квартире до полудня появиться некому. Потом тело ребенка будет обнаружено.
Значит, надо бежать. Быть начеку. Опасность может обрушиться откуда угодно и в любой момент. Не оставаться на месте, двигаться, идти. Собрать вещи, бежать, скорее, пока ее не нашли. Исчезнуть, чтобы все обдумать. Понять. Когда она окажется в надежном укрытии, то сумеет проанализировать. Потом вернется и все объяснит, вот так. Но сейчас нужно уехать. Только куда?
Она остановилась посреди улицы. Кто-то сзади натолкнулся на нее. Она залепетала извинения. Стоя посреди тротуара, огляделась вокруг. На бульваре оживленное движение. И палящее солнце. Безумие отступило, жизнь начала приобретать нормальные формы.
Вот цветочный магазин, рядом мебельный. Действовать надо быстро. Взгляд упал на часы в мебельном магазине: 11:35. Она зашла в подъезд. Пошарила в сумке, достала ключи. В почтовом ящике что-то есть. Но времени терять нельзя. Третий этаж. Снова ключи, сначала от засова, потом от замка. Руки дрожали, пришлось положить сумку на пол, открыть удалось только со второй попытки, она старалась дышать глубоко и ровно, наконец второй ключ повернулся в замке, дверь распахнулась.
Она застыла на пороге перед открытой дверью. До этого ей ни на секунду не пришло в голову, что все ее соображения могли оказаться неверными. Что ее могли поджидать… На лестничной площадке тишина. Знакомый свет из квартиры мягко стелился под ноги. Она замерла, но слышны были только удары ее собственного сердца. Внезапно она вздрогнула: звук ключа в замке. На площадке, справа. Соседка. Не раздумывая, она влетела в квартиру. Дверь захлопнулась прежде, чем она успела ее придержать. Заставила себя замереть на месте, прислушалась. Пустота, так часто угнетавшая ее, на сей раз подействовала успокаивающе. Она медленно двинулась по квартире, не чувствуя постороннего присутствия. Взгляд на будильник: 11:40. Приблизительно. Этот будильник всегда подвирал. Но в какую сторону? Кажется, спешил. Но она не уверена.
Она сорвалась с места, и все понеслось. Выхватила чемодан из гардероба, открыла ящики комода, запихала одежду, не разбирая где что, кинулась в ванную, смела все, что стояло сверху на тумбочке, и сунула в сумку. Оглянулась вокруг. Бумаги! В секретере: паспорт, деньги. Сколько там? Двести евро. Чековая книжка! Где эта чертова чековая книжка? В сумке. Она проверила. Снова огляделась. Куртка. Сумка. Фотографии! Вернулась обратно, открыла верхний ящик комода, вытащила альбом с фотографиями. Взгляд упал на свадебную фотографию в рамке, стоящую на комоде. Схватила все, бросила в чемодан, захлопнула крышку.