У Мэгги хватило сообразительности не возмущаться и не отталкивать меня. Когда-то давно Защитников считали ведьмами и колдунами, охотились за ними. Те, кто уцелел, научились прятаться и передали эту науку по наследству.
Две пули едва не раскололи прилавок над моей головой, прежде чем Бородатый рявкнул на приятеля:
— Стой, Шарк! Не надо шума. Вдруг кто-то услышит и вызовет копов.
Скорее всего, Раджив уже вызвал, нажав тревожную кнопку под прилавком.
О господи, Раджив! Меня замутило. Он же совсем мальчишка. А что будет с родителями, когда они узнают о смерти сына?
А вдруг он еще жив? Я поднял голову и тихо, дружелюбно попросил:
— Разрешите мне посмотреть, что с тем парнем. Я врач.
Татуированный бандит скептически покосился на меня:
— Это чучело — доктор?
Третий грабитель, Шарк, нервно предложил:
— Нужно пристрелить этих двоих и убираться отсюда к чертовой матери.
Но тут Мэгги, по-прежнему лежа на животе, заговорила убедительным, медоточивым голосом:
— Чарли не хочет ничего дурного. Оттого что он спасет жизнь продавцу, всем будет только лучше.
Бородатый махнул пистолетом в сторону Раджива:
— Ладно, доктор, действуй. Только не вздумай что-нибудь выкинуть. Шарк, открывай кассу. А потом проверим карманы у этой парочки.
То, как он посмотрел на Мэгги, мне очень не понравилось.
Я подошел к Радживу. Он был весь в крови, но дышал. Мне приходилось дежурить в реанимации, и я постарался не думать о том, что это мой лучший друг. Обычная жертва криминальных разборок. Нужно просто определить, насколько серьезны повреждения.
Я разорвал его футболку до самого низа. Три пулевых отверстия: две опасные раны, а третья — простая царапина, пуля лишь задела плечо.
Ресницы Раджива вдруг задергались.
— Не переживай, если ничего не получится, Чарли, — еле слышно прошептал он. — У нас, индусов, есть еще… реинкарнация.
Его глаза снова закрылись.
Только идиот стал бы шутить в такой момент. Самый лучший на свете идиот!
Две пули попали Радживу в грудь, и каждая могла бы его убить. Я зажмурился и провел рукой над его ранами, исследуя внутренним зрением, насколько серьезно повреждены мышцы, кости и сосуды. Его можно спасти, если я справлюсь с главной проблемой.
— Мэгги, идите сюда, — позвал я. — Мне нужна ваша помощь.
Под настороженными взглядами бандитов она подошла к Радживу, встала на колени и наклонилась над ним. Я почувствовал, как она накладывает чары, ослабляющие их интерес к ней.
— У вас есть носовой платок или что-то в этом роде? — спросил я.
— Кто же в наше время носит носовые платки?
Немного побледнев от обилия крови вокруг, она потянулась к полке с бытовыми товарами и через мгновение уже разрывала пакет с набором для полировки. Затем Мэгги передала мне сложенную вдвое полировочную ткань и открыла второй пакет. Молодец, цыпочка! Надеюсь, мы переживем эту ночь, и уж тогда я постараюсь доказать, что заслуживаю более близкого знакомства.
Я приложил кусочек ткани к одному из пулевых отверстий и попросил Мэгги:
— Промокните вот здесь. И пожалуйста, не падайте в обморок.
Она криво усмехнулась и прижала ткань ребром ладони ко второй ране.
— Постараюсь.
В тот момент, когда Шарк с грохотом взламывал кассу, Мэгги шепнула мне на ухо так тихо, что расслышать смог бы только Защитник:
— А вы и в самом деле врач?
— Буду врачом, если на этой неделе сдам последний экзамен. К тому же целитель — это моя специализация у Защитников. Но вообще-то, я занимаюсь инфекционными болезнями, а не хирургией.
Я прикрыл глаза и сконцентрировался на самом страшном повреждении — рассечении полой вены. Представил себе ее структуру во всех подробностях и попытался энергетическим импульсом соединить края разреза.
Дьявол, ничего не выходит! Они словно из рук выскальзывают. Я попробовал еще раз, затем еще. Никакого результата. А время идет, вместе с кровью Раджива.
— Мне не хватает энергии, Мэгги. Снимите барьер и коснитесь моей руки, чтобы я мог позаимствовать часть вашей силы.
Она хотела было возмутиться, но передумала и молча вытянула руку, так что ее правый мизинец уперся в тыльную сторону моей левой ладони. Я почувствовал, как она снимает барьер и как ей все это не по душе.
Подобные обмены энергией происходят не так уж и редко, но обычно между близкими, хорошо знающими друг друга людьми. А для Мэгги я был чужаком, к тому же совсем ей не нравился. Но она показала себя настоящим Защитником — преодолела себя, чтобы помочь другому человеку.
В любом другом случае я бы не устоял перед соблазном заглянуть в ее мысли, но сейчас сосредоточил все силы на том, чтобы точнее направить ее силу. А силы этой было дьявольски много. Голова закружилась, я перестал понимать, что происходит вокруг, и как будто падал в бездонную пропасть. Или прыгнул с парашютом, не зная толком, как им пользоваться.
У меня перехватило дыхание, у Мэгги тоже. Но через пару мгновений наши энергии совместились. Это трудно описать — все равно как если бы два разных музыкальных инструмента поочередно пытались повторить одну и ту же ноту.
Теперь энергия потекла сквозь меня легко и свободно. Это было очень приятное ощущение — как вкус самого лучшего горько-сладкого бельгийского шоколада. Однако я не мог долго им наслаждаться, нужно было как можно точнее сфокусировать поток ярко-белого света, проходящего через мои пальцы.
Я направил нашу общую энергию на поврежденную вену и представил, как края разреза медленно соединяются, срастаются, пока сосуд не становится таким же целым и здоровым, как прежде.
— Получилось! — тихо, но торжественно произнес я.
Было немного странно бороться за жизнь человека в тот момент, когда в шаге от тебя один бандит взламывает кассу, а двое других справа от Мэгги сосредоточенно уминают подогретые в микроволновке лепешки. Отсюда, с пола, закусочная казалась еще более тесной, чем на самом деле.
Мэгги еле слышно прошептала благодарственную молитву.
— Приступаем ко второй ране?
— Да, конечно.
Я откинул в сторону пропитанную кровью ткань и посмотрел, что там еще нужно исправить. Кроме кровеносных сосудов, были задеты нервы. Еще сломаны кости ключицы, но на их лечение нашей энергии в любом случае не хватит. А вот сосуды и нервы починить можно.
Работая над второй раной, я едва не пропустил мимо ушей звук полицейской сирены. Она внезапно раздалась прямо за дверью, а затем кто-то прокричал грозным голосом:
— Это полиция. Всем выйти из помещения с поднятыми руками!
— Черт возьми, копы! — засуетился Бородатый. — Сваливаем через черный ход!
— Здесь нет второго выхода, — отозвался я замогильным голосом. — Лучше сдавайтесь, пока они не начали стрелять.
— Если этот парень мертв, то лучше прикончить и вас двоих, чтобы не осталось свидетелей, — выкатив абсолютно безумные глаза, предложил Шарк.
Надо отдать ему должное, он еще был в состоянии что-то соображать. Хотя мне и не понравилось направление его мыслей.
— Раджив не умрёт, — быстро возразил я. — Он выкарабкается, потому что я успел оказать ему помощь. Вы правильно поступили, когда разрешили это сделать, и поступите еще правильнее, если сдадитесь полиции. Вы, конечно, получите небольшой срок, но у вас впереди долгая жизнь.
Татуированный хмуро взглянул на неподвижно лежащего Раджива.
— Зря ты его шлепнул, Шарк. Как думаешь, копы согласятся на переговоры, если мы возьмем заложников? Может, эти двое помогут нам унести ноги.
После сеанса энерготерапии у меня кружилась голова и совсем не осталось сил, но я все-таки попытался возразить против этой идеи.
— Переговоры затянутся надолго, а Радживу может стать хуже, — предупредил я. — Его мать — федеральный судья. Если парень умрет, полиция будет повсюду охотиться за вами, пока не схватит и не посадит на электрический стул.
— Этот ублюдок пудрит нам мозги, — истерически завопил Шарк. — Надо его тоже замочить!
Он уже наставил на меня пистолет, когда послышался мягкий, успокаивающий голос Мэгги Макри:
— Чарли говорит правду. С продавцом все будет хорошо. С вами тоже.
Она не спеша поднялась, выпрямилась. Без блейзера ее фигура выглядела еще более гибкой и грациозной. Распущенные волосы сверкающим золотисто-каштановым каскадом спадали на плечи. Клянусь, я никогда не встречал такой волнующе привлекательной женщины, как Мэгги Макри.
Грабители уставились на нее. Мэтти бесстрашно подошла к Бородатому, стоявшему ближе всех.
— Дурачок, ты ведь никогда раньше ничего подобного не делал, — произнесла она с видом рассерженной воспитательницы. — И не хочешь разбить сердце своей старой доброй бабушки, которая так о тебе заботилась?
Громила громко засопел и опустил пистолет. Она улыбнулась и положила руку ему на плечо. Оружие выскользнуло из его ослабевших пальцев и упало на пол. Вид у парня был ошеломленный и покорный, словно у быка на скотобойне.