Мы конечно же подскочили с мест, быстро отнесли пустые подносы и пошли за ним. Он показывал тропинку, по которой кроме нас шли и другие студенты в направлении того двухэтажного здания, где еще вчера мы сдавали экзамен.
Проведя нас через знакомую комнату, он завел нас в кабинет с цифрой «1a».
— Вот в общем то и все, — заключил он, когда мы расселись на две разные половины зала, — если будут вопросы, подходите. Вечером я зайду проведаю вас, и так будет в течении всего первого года, в остальное время вы предоставлены сами себе, наслаждайтесь.
При этом он как‑то странно усмехнулся, словно в его словах была какая‑то шутка, но почти сразу вышел, не давая даже задать вопросы.
Мы сидели и молчали, когда снова раздался звон колокола, только в этот раз он звонил шесть раз вместо трех, как утром. На шестой удар в класс зашел тот старик, что сомневался во мне на экзамене, он мне тогда еще сразу не понравился. Крючковатый нос и большая залысина показалась на свет, когда он снял цилиндр и поставил его на стол, оглядев помещение он удивленно спросил, обращаясь ко мне.
— Мистер ван Дир, почему вы не на своей половине?
Тут настала пора удивляться всем вокруг. Мои новообретённые друзья посмотрели на меня и отодвинулись, словно стена упала между нами.
— Простите сэр, так вышло, — смущаясь и извиняясь, я встал и прошел на половину аристократии, которые не очень‑то были рады меня видеть у себя после того, как я побывал на стороне простых людей.
— Хорошо, теперь давайте знакомиться. Меня зовут сэр Энтони Ньюрвик и вам наверно интересно, почему человек без приставки «дер» или «ван», является аристократом.
Все внимательно смотрели на него, особенно та часть класса, которая являлась простолюдинами, да и мне это тоже было интересно.
— Именно поэтому в нашем колледже учатся как вы заметили представители всех сословий, без различий, — он прошелся вдоль стола и подошел к половине где сидел Роберт с Эмми, — если вы закончите учебу и прослужите для цеха семь лет, отработав потраченные на вашу учебу деньги, то получите звание подмастерья и титул шевалье. Так что есть большой стимул хорошо учиться, поскольку вас приняли именно из‑за хороших показателей экзамена.
— Теперь что касается вас господа, — он перешел на нашу сторону, — вы также в праве после окончания учебы отработать потраченные на вас цехом деньги, если ваши семьи не заплатят выкуп и заберут в семейное предприятие. Стимул учиться у вас сейчас только один, все семьи подписали обязательство, что ваше поведение в стенах нашего колледжа будет ровно таким, каким его требуют наши правила. Вам не нужно напоминать об этом?
Все промолчали, а я хоть и не видел того, о чем говорил учитель, но все равно не собирался об этом спрашивать.
— Отлично, если нет вопросов, тогда перейдем к истории. Рассказывать буду всем одинаково и, если кто‑то знает больше, может пройти к доске и говорить за меня, — старик оглядел зал, конечно же никто и не пикнул, я представил себе, что же было в подписанном соглашении для аристократии, если сидящих рядом со мной подростков так запугали, что они молчали наравне с простолюдинами.
Учитель подошел к доске и нарисовал контур, похожий на неровно разрезанную грушу и разделил его на две не равные половины.
— Это наша империя, наша любимая родина Британия, которая как вы знаете управляется императором Вильгельмом I, а это наши враги, — тут он едва не зашипел, — проклятые Республиканцы, которые своим тлетворным влиянием совращают ума людей и те бегут из Империи, думая, что там им будут рады. На самом деле налог на души там вдвое, я подчеркиваю это, вдвое выше, чем у нас, а порог сбора налога снижен до одиннадцати лет. Если бы вы сейчас пошли учиться в колледж республиканцев, то первое что вас ждало, это сдача эссенции.
— Как вы знаете наш добродетельный император не берет налог с детей и запрещает под угрозой виселицы брать налоги с лиц младше пятнадцати лет и беременных женщин, в Республике таких ограничений нет и часто бывает, что их дети рождаются мертвыми, по причине полностью откаченной души. Их женщины исчадия порока и жестокости, они беременеют как крысы, только с одной целью, сдачи душ своих не рожденных детей, так как эссенции с не рожденных младенцев можно получить больше. Не прекращающаяся война вот уже двадцать лет за то, чтобы искоренить это гнездо порока к сожалению, вылилась в лишь в вид локальных стычек по всей границе, поскольку имея меньшие ограничения на налоги, чем мы, республиканцы могут позволить себе иметь больше кораблей, дирижаблей, машин и оружия, чем мы. Совет лордов предлагал императору снизить возрастной ценз налогооблагаемых граждан до тринадцати лет, но наш милостивый император отказался, сказав, что «дети должны иметь детство». Так что вам несказанно повезло, что вы родились, выросли и живете в нашей замечательной стране, надеюсь вы оцените это, если Господь занесет вас на войну.
Сэр Ньюрвик продолжал урок еще два часа, и для меня все было очень интересно и необычно, поскольку всего этого я не знал.
— И напоследок сегодня, — он сделал передышку и несколько раз прошелся перед рядами, — сегодня на обеде получите жетоны в нашу библиотеку. Те, кто получит жетон с одним отверстием, получают доступ к общей секции, те кто две — в секции цеха. Ваши наставники кроме них принесут вам домашние задания по всем сегодняшним предметам, и к следующему уроку вам нужно быть готовыми к опросу. За каждый ответ вы будите получать балы, чем больше наберете, тем лучше закончите год, соответственно за неправильные ответы или молчание будете получать минусовые балы. Наберете минус десять балов, и мы с вами попрощаемся.
С моей стороны протянула руку вверх девушка, сидящая передо мной.
— Да мисс Матильда?
— А сколько всего отверстий у жетонов сэр?
— Три, леди. Всего их три, но доступ в третью секции позволен только пятому курсу или подмастерьям, так что не беспокойтесь, даже доступ во вторую секцию вы получите не скоро.
— Дин! Дон! — невдалеке громко забил колокол.
— На сегодня урок закончен, — учитель вернулся за свой стол, поднял цилиндр и вышел из кабинета.
Мы остались сидеть в помещении, и я заметил, что на меня пристально смотрит парень, который сидел слева от меня.
— Ван Дир? — произнес он, — сын главы цеха?
— Да.
— Чего же ты якшался с простолюдинами?
— Я недавно в городе, — этот допрос меня чрезвычайно смущал.
Что еще хотел спросить у меня парень я не узнал, поскольку в наш класс зашел тот человек, благодаря которому я попал сюда. Только сейчас я лучше рассмотрел его благородные черты лица, волевой подбородок, длинные седые волосы и сухощавое телосложение.
— Добрый день господа, леди, — он сел на стул и снял цилиндр, но не положил его на стол, а удержал его в руках, — меня зовут сэр Пэрри ван Рональд, я ваш учитель ремесла и по совместительству директор этого колледжа. Так что надеюсь у нас установятся добрые отношения, не только потому что я директор, но и потому что по результатам моих уроков, вас будут оценивать, как кандидатов принятия в цех. Неумехи или лодыри не пройдут дальше первого года, и я вам это обещаю. У вас есть вопросы ко мне?
Класс молчал.
— Если вопросов нет, тогда я перейду к вводному занятию и приоткрою вам тайну, которую от вас так тщательно скрывали родители и все остальные, чтобы вы смогли успешно поступить.
Тут дверь открылась и два парня занесли к нам деревянный ящик примерно пять футов длинной и четыре шириной и высотой, они аккуратно поставили его на стол и стали снимать деревянные панели со всех сторон. Вскоре показался прибор очень знакомый всем нам, так как такие стояли почти в каждом приличном магазине или разменном пункте, может быть только меньше размером. Несколько колб соединялись шестерёнками и поршнями между собой, а небольшая серебряная пластина с рельефной формой ладони с одной стороны была сильно потерта, говоря о том, что её явно очень часто использовали. Поблагодарив помощников, он обратился к нам.
— Думаю сэр Ньюрвик рассказал вам о налогах и душах, так вот то чем мы будем вас учить, это передавать эссенцию душ от человека, в этот прибор и наполнители и поскольку проще будет вам показать, что происходит за черной ширмой в магазинах или обменных пунктах, покажу на своих помощниках.
Один из парней подошел к устройству, достал из кармана пустую монету (внутри её не было видно зеленоватого свечения) положил её на другую сторону устройства, подсоединив к ней медную трубку и нажал рычаг. Прибор слегка загудел, но шестеренки и поршни остались неподвижны. Директор положил на пластину с отпечатком ладони свою руку, а другой взялся на руку своего помощника, прибор тут же пришел в действие, поршни задвигались, а шестеренки тихо зашелестели, начав перегонять внутри устройства белый дым, который неизвестно откуда там появился.